Закон притяжения - Евгения Гордеева

— Кальция! И витамина бэ двенадцать!

Селена прыснула в кулачок. Алекс держал лицо. Кельс перемигивался с Вольфом.

— И, между прочим, это Я спас Вас от монахов! — продолжал напирать маркиз.

— Вы?! Ха-ха-ха! Лотар, Вы что, серьёзно думаете, что без Вашего вмешательства я не смогла бы покинуть монастырь? Да во мне тогда столько огня было, что ничего не стоило спалить не только их крепостюшку, но ближайший лес! Господин профессор, подтвердите!

— Дотла, — кротко отозвался Вольф.

— Вообще-то, я имел в виду сегодняшнюю сцену, когда Вы, герцогиня, перешли все границы и пытались соблазнить своего учителя! — скабрёзно оскалился Лотар.

Как я добивалась от него именно этих обвинений!

— Мерзавец!

В довольную физиономию наглеца ударила струя плазмы. Я молила богов, что бы она замерла в сантиметрах тридцати от его хищного носа. Подпаливать его у меня не было намерений. Только попугать!

— Осторожно, герцогиня! — отскочил он от стола, протягивая в мою сторону… знакомый рюкзак. — Ненароком свои вещички сожжёте!

Хлор! Бром! Йод! Как я могла забыть про рюкзак?! Петра — ты раззява!!!

Просить его отдать вещи было бесполезно. Хоть ничего особо ценного в рюкзаке не было, ужасно не хотелось оставлять его в руках врага.

— Возьмите себе на память, — процедила сквозь зубы, — не велика потеря.

— Ну, что Вы, герцогиня, я с удовольствием верну Вам вашу собственность, но только, если Вы придёте за ней сами! В мой дом. Прощайте, господа!

Никто ему не ответил. Лотар так и ушёл, считая, что последнее слово осталось за ним.

— В рюкзаке было что-нибудь важное? — живо поинтересовался Кельс.

— Только милые сердцу безделушки, — ответила беззаботно, стараясь скрыть накатившую усталость. Вызвать из тела плазму практически на пустом месте, без эмоциональной подпитки, оказалось очень энергозатратно.

— А амулет? — спросил, подошедший ко мне Вольф.

Я похлопала по карману брюк, стараясь не качаться, как осинка на ветру. Но он взял меня за руку и стал проверять пульс. Обмануть господина профессора своей беззаботностью не удалось.

Изучил он меня! Вдоль и поперёк! И Ленка ещё укоризненно головой качает. Всё время забываю, что друзья у меня, как телескоп, и микроскоп, и, хлор знает что ещё, вместе взятое! Насквозь видят…

— Господа, разрешите на правах давнего друга хозяев дома пригласить вас к столу! — Кельс, широко улыбаясь, жестом указал на свободные стулья.

Мы уселись, но прикасаться к еде не думали. Лучше поголодать и вернуться домой, чем снова наткнуться на очередные пакости господ Фармазотти.

— Кельс, ты возвращаешься с нами домой или нет? — без обиняков спросил его Вольф.

— Да, — без раздумий ответил медик, — только надо распоряжения оставить.

— У нас мало времени, — я тоже не стала разводить церемонии. Решил возвращаться, значит, руки в ноги и вперёд! — Очень мало.

— Сколько?

— Два дня.

— А сколько надо на дорогу?

— Мы не знаем точно. Пешком я шла три дня.

— Дьявол! Получается, что на самом деле времени в обрез! Что же делать? Уйти, не сказав никому ни слова… Я же завтра обещал вернуться… Да вы ешьте, господа, ешьте… Ведь эти паразиты вас не кормили…

— Откуда вы знаете? — впервые подал голос Александр.

— Сами сказали! Я как раз пришёл к ним выяснить, зачем и тому, и этим Фармазотти сонное зелье понадобилось? Да ещё в таком количестве? Я, конечно, Вилде прописывал его, но такой запас, который они решили сделать сегодня, мог бы усыплять роту солдат в течение полугода. А Лотар только позавчера здоровую бутыль выкупил. Вот я и задумался…

— Вовремя вы пришли, — подтвердил его слова Алекс.

В столовую вернулись хозяева этой половины замка. Рамиро был задумчив и суров. Вилда — бледная, растерянная, но, в тоже время, решительная. Она подошла к Вольфу и долго смотрела ему в глаза, закусив нижнюю губу.

— Нам надо с тобой поговорить, — сообщила она глухим голосом.

— Хорошо, — Вольф поднялся со стула. — Где?

— В библиотеке.

— Вилда! — Рамиро смотрел на неё с такой болью, будто она только что потребовала у него развода.

А может, и потребовала! Кто знает, что решила женщина, встретив когда-то любимого мужчину. По-моему разумению, за Рамиро она вышла не по большой любви. Хорошо, если она его хотя бы уважала. Хуже, если согласилась стать его из жалости. А вот маркиз её, без сомнения, любил.

— Я помню, Рамиро, что я твоя жена!

Глаза маркиза полыхнули гневом, но он ей больше не сказал ни слова. Вольф и Вилда покинули столовую. Видеть их, идущими рядом, мне было больно.

Больно за Вольфа, так как ему предстояло рассказать некогда любимой женщине, что испытание временем и разлукой его чувство не выдержало. Что его сердце занято. И не важно, что в этой комнате остался её муж. Женщину можно понять. Иначе она не выжила бы в этом мире. С её стороны это было на предательство любви, а жертва, на которую она пошла, ради спасения жизни. А ему надо было объяснить, почему он не нашёл её тогда, почему перестал ждать и верить…

За Вилду, как ни странно, тоже было больно. Представила себя на её месте, и ужаснулась тем чувствам, которые бушуют сейчас в её душе. Радость встречи, горечь разочарования, надежда на возрождение прошлых отношений и тоска по утраченной любви, счастье и боль. А ещё — выбор, который ей предстоит сделать.

И за себя было больно. Больно, потому, что как бы я не верила в любовь мужа и запрещала себе думать о нём плохо, змейка — ревность всё равно жила в моей душе и своим ядом отравляла мой разум. Чужая душа — потёмки… Мда. Со своей бы разобраться…

Мне надо было срочно отвлечься на какой-нибудь разговор и не думать о том, что сейчас происходит в библиотеке. Но отвлекать от размышлений надо было не только меня. Маркиз, чёрной тучей, восседал во главе стола, буравя злыми глазами своих гостей по очереди. Когда его грозный взгляд упёрся в Кельса, тот, как ни в чём не бывало, обратился к хозяину, словно прерванный разговор продолжил.

— Так вот я о чём… У тебя есть три варианта. Три! Или ты остаёшься здесь и дальше влачить своё жалкое существование под пятой Лотара. Или идёшь с нами!

— Ты сказал: три! — нехотя проворчал Рамиро.

— Третий от тебя не зависит. Если Лотар всё же решит вернуться домой, ты останешься хозяином этих земель.

— Он не вернётся, — так же недовольно высказалась я. — Если у человека в голове завелись тараканы, то их оттуда уже не вывести.

— Что у него завелось? — удивлённо обернулся ко мне Кельс.

— Тараканы… Идея-фикс…

— Алфея, не останавливайтесь на полуслове! — парамедик взволновался не на шутку.