Трисс Воительница - Брайан Джейкс

Трисс сунула корону за пояс.

— Спасибо за добрые слова, Сагакс. Ты прав, мне не стоило марать меч Мартина Воителя подлой кровью Курды. Я согласна, все вышло к лучшему.

Лог-а-Лог одобрительно похлопал белочку по плечу:

— Понятное дело, все к лучшему. А теперь поторопись, Трисс Воительница. Нас ждут товарищи.

Тут к ним, потирая ушибленный лоб, приковылял Скарум.

— Ей-ей, ребята, я смотрю, про меня все забыли. Может, кто возьмет на себя труд развязать задние лапы раненого героя? А то ходить так чертовски неудобно!

Сагакс взмахнул боевым топором и издал грозный клич:

— Еула-ли-а!

Скарум зажмурил глаза, но метко пущенный топор разрубил веревки, стягивающие его задние лапы, не причинив ему ни малейшего вреда. Подобрав обрывки веревки, заяц швырнул их в воду.

— Здорово сделано, Сагакс! — воскликнул он. — Ей-ей, ты едва не отрубил мне лапы, но это сущий пустяк! Да и ты, мисс белка, не слишком вежливо поступила со стариной Скарумом. Ясен пень, перерубая веревку, которой меня прикрутили к дереву, ты могла бы действовать поосторожнее. А то я грохнулся об землю, как мешок с костями. Ладно, все это ерунда. Главное, мы покончили с этими мерзкими бандитами. Я, правда, и сам бы справился. Но пострадали мои усы, моя краса и гордость! Где теперь моя привлекательность?!

Сагакс, не церемонясь, схватил Скарума за ухо.

— А теперь объясни, доблестный болтун, каким ветром тебя занесло в лес? Насколько я помню, тебе было поручено охранять аббатство. Как же ты мог оставить его без защиты и отправиться в лес на прогулку?

Скарум, не ожидавший, что разговор примет подобный оборот, мигом позабыл и о своих подвигах, и о своих ранах.

— Э, дружище, это долгая история, так враз и не расскажешь, — пробормотал он. — Одно скажу — старина Скарум, ясен пень, пал жертвой несправедливости. Обстоятельства вынудили меня сложить с себя командование и отправиться в лес вслед за вами. Как я мог сидеть за толстыми стенами, в компании стариков и детворы, когда мои друзья сражаются!

— Надеюсь, ты не врешь, бывалый воин! — проворчал барсук. — Смотри, если ты набезобразничал в аббатстве, твоим длинным ушам несдобровать!

Косоглазая морда зайца приняла выражение оскорбленного достоинства.

— Ей-ей, не понимаю, о каких безобразиях здесь идет речь. Разве доблестный Скарум заслуживает подобных подозрений? Трисс, подружка, ты всегда отдавала должное моим достоинствам. Надеюсь, ты замолвишь за меня словечко, когда мы вернемся в аббатство. А то аббат и старая перечница Мемм взяли моду помыкать отважным Скарумом. Уж ты расскажи им без утайки, как я в одиночку вступил в бой с тремя вооруженными до зубов хищниками и едва не поплатился жизнью за свою отчаянную храбрость. Такой симпатичной девчонке, как ты, всякий поверит. К тому же и глаза у тебя жутко честные. Только прошу, рассказывай о моих подвигах без всяких прикрас. Всякому известно, что я славлюсь своей скромностью.

Взглянув на лучившегося самодовольством зайца и потрясенного подобным нахальством барсука, Трисс не удержалась от смеха.

— Разумеется, я без прикрас расскажу о твоих подвигах, дружище, — подмигнула она Скаруму. — И все же, боюсь, ты слишком скромен. Неужели ты не хочешь, чтобы я рассказала, как ты прикончил трех гадюк?

Скарум добродушно похлопал по спине командира землероек.

— Ей-ей, это уж слишком! — заявил он. — Мне чужая слава без надобности, своей девать некуда! Гадюк прикончил Лог-а-Лог, мой старый и верный приятель. А то, что я вырвал у них ядовитые зубы и связал их хвосты в узел, это, ясен пень, сущая ерунда. Хотя ты, Трисс, конечно, можешь об этом упомянуть — так, между делом. Сагакс, друг, не надо ни восторгов, ни благодарностей. Тебе, здоровенному и сильному барсуку, жуть до чего идет молчание. Настоящие герои не бывают болтунами, так вот!

Трисс и Лог-а-Лог едва не катались по земле со смеху.

— Вот уж верно сказал, настоящие герои болтунами не бывают! — повторяли они. — Посмотри, Скарум, что ты наделал своим красноречием! Сагакс, похоже, язык проглотил!

Скарум взглянул на упорно хранившего молчание барсука.

— Эй, Сагакс, старина, ты чего надулся, как жаба? — беззаботно осведомился он. — Того и гляди лопнешь! — В следующее мгновение он понял, что чаша терпения барсука переполнилась. — Эй-эй, не трогай меня! — заверещал Скарум. — Лапы прочь от героя, громила ты этакий!

Трисс и Лог-а-Лог, усевшись на песочке, наблюдали, как Сагакс сгреб Скарума в охапку и несколько раз огрел повыше хвоста. Когда барсук ослабил хватку, Скарум отскочил в сторону, обиженно вопя:

— И что за невоспитанность такая! С чего это ты вздумал распускать лапы? Спрашивается, что я такого сказал? Подумаешь, сравнил с жабой. Тоже мне цаца. Вижу, ты в лесу совсем одичал, приятель. Напрочь утратил чувство юмора — если только оно у тебя когда-нибудь было.

40

Выдержка из хроники, составленной Мэлбан Гримп, летописцем и целительницей из аббатства Рэдволл. Радость и печаль, печаль и радость. Бывают времена, когда они неразлучны друг с другом. Мы печалимся о славных зверях, которые полегли в битве с врагами, о жителях Рэдволла и наших добрых друзьях, землеройках из Гуосима. Увы, так происходит всегда — за мир и благоденствие приходится платить дорогой ценой. Хотя, по мнению Командора, хищники заплатили дороже — лишь немногим из них удалось спастись бегством. Но тяжелее всего мне вспоминать о том, как Крув, морская выдра, отважный воин, оставшийся охранять аббатство, принял весть о гибели своего закадычного друга Шога. Я стояла рядом с Крувом на крепостной стене, когда Шог, вместе с другими аббатскими воинами, уходил на бой с врагами. Я видела, как Крув машет лапой вслед другу. Он кричал, что попросит брата Гуча, нашего повара, приготовить к возвращению Шога похлебку из креветок и они вместе вдоволь полакомятся. Бедный Крув, когда он увидел безжизненное тело Шога, которое Черк и Командор принесли домой на плечах, его горе и отчаяние не знали пределов. Мое старое сердце тоже разрывалось от жалости и сочувствия. Хотя Шог был гостем в Рэдволле, он останется с нами навсегда. Мы похоронили отважную выдру у пруда, в тени старой ивы.

Сегодня я, по обыкновению, поднялась рано и наблюдала, как солнце встает над стенами Рэдволла. И в безмолвии раннего утра я ощутила, что в аббатство пришел долгожданный мир. Воистину спокойствие и безопасность — это блага, не знающие себе равных.

А теперь позвольте мне поведать о некоторых событиях, кои, несомненно, относятся к разряду чрезвычайных. Старый мой друг, аббат Эподемус, сообщил мне, что с его разрешения меч Мартина Воителя отправится в дальние странствия. Вне всякого сомнения, дух Воителя явился нашему доброму аббату и повелел поступить именно так. Впрочем, аббат уверен, что меч непременно вернется в родные стены. А ныне Трисс, вооруженная чудесным мечом, Крув, Сагакс, этот плут Скарум, Лог-а-Лог, Командор и Могак, а также несколько наиболее смелых и сильных аббатских бойцов вскоре погрузятся на корабль, дабы пересечь бескрайние моря. Прежде чем лето подойдет к концу, они намерены достичь берегов страны, именуемой Рифтгард. Черк займет в аббатстве место предводителя выдр. Отряд из десяти выдр, а также полк землероек Гуосима, в отсутствие Лог-а-Лога возглавляемый Галифом, останется с нами до самого возвращения Командора. Я отнюдь не питаю приязни к хищникам, но должна признать — единственный пленник, которого наши бойцы привели с собой в аббатство, оказался веселым и добродушным малым. Зовут его Замараха. Он бывалый моряк, обещает оказать нашим немалую помощь во время морского путешествия и, между прочим, более не заслуживает своего прозвища. Трисс Боевая Белка дала клятву освободить всех зверей, что томятся в Рифтгарде под гнетом рабства. Товарищам, что отправляются с ней совершить этот славный подвиг, не занимать мужества и отваги. Верю, что им будет сопутствовать удача.

Выдержка из дневника Черк, молодой выдры, ученой девицы из аббатства Рэдволл.

Праздник остался позади, и наши друзья покинули аббатство. Но что за чудесный был праздник! Длился он четыре ночи и три дня. Столы ломились от яств, а веселью, шуткам, песням и танцам не было конца. После мы с Галифом проводили путешественников до самого берега моря. Поднялись мы рано утром, еще до рассвета, и потихоньку вышли из ворот аббатства. Дядюшка Командор сказал, что пышные проводы ни к чему — чего доброго, они задержат отправление еще на три дня.

Когда тропа привела нас к реке, Трисс отыскала превосходный маленький корабль, который сама спрятала в потаенном месте, в тихой заводи. Она передала его в дар племени землероек, а Галифа назначила капитаном. Теперь корабль получил новое имя. Прежнюю надпись на корме замазали. Трисс предложила назвать корабль одним коротким словом: «Шог». На этом корабле мы двинулись вниз по течению и вскоре оказались у песчаных берегов, за которыми расстилалось безбрежное море. Замараха отвел нас к огромному судну, стоявшему на якоре. Этому кораблю мы тоже дали новое имя, по предложению Могака назвав его «Свобода». Впрочем, запасы еды, которые путешественники погрузили на борт судна, были столь велики, что Скарум хотел назвать его «Плавучий погреб». Скарум, кстати, был очень обижен тем, что его не назначили корабельным коком. Однако Сагакс заявил, что допускать такого обжору на кухню ни в коем случае нельзя. Для того чтобы подготовить «Свободу» к долгому плаванию, понадобился целый день. А вечером, во время прилива, корабль поднял паруса. Мы с Галифом наблюдали, как наши друзья выходят в открытое море. Ветер наполнял паруса корабля, а закатное солнце окрасило их в алый оттенок. Стоя на берегу, мы с Галифом махали лапами, пока «Свобода» не скрылась из виду. Надеюсь, что ветер будет попутным, море спокойным и наши смелые товарищи вскоре достигнут своей цели.