Жестокие люди - Дирк Уиттенборн

Я спустился вниз, чтобы позавтракать с мамой, и, когда стал резать банан, заявил ей:

– А, да, забыл тебе сказать. Нана и дедушка вчера звонили. – И, прежде чем она успела возмутиться из-за того, что я не оставил ей записку, сам обрушился на нее:

– Здорово, что ты пригласила их на мой день рождения.

– Странно, что тебя это радует.

– Все забыть, все простить.

– А я вот все прекрасно помню.

– Но если ты думала, что я не хочу, чтобы они приехали на мой праздник, и сама на них злишься, то почему же ты их все-таки пригласила?

– Я хотела, чтобы они увидели, как мы хорошо здесь устроились.

– Чтобы они о нас не беспокоились, да? – Мне было абсолютно ясно, что ей просто хотелось поразить их, но, как я уже говорил, мне уже надоело об этом думать. Мама улыбнулась, облокотилась на стол и взяла меня за руку.

– Я очень рада, что мы можем говорить с тобой об этом, как взрослые люди.

Зазвонил телефон. Это была бабушка. Мама ушла в другую комнату, чтобы поговорить с ней, а когда она закончила, то сказала:

– Нана утверждает, что ты грубо с ней разговаривал.

– Они меня довели.

– Она сказала, что ты угрожал обратиться к мистеру Осборну.

– Мама, но ведь я только что сказал, что очень рад тому, что ты их пригласила. Разве ты не понимаешь, что они пытаются тобой манипулировать? Твои родители готовы сказать все, что угодно, чтобы нас поссорить.

– Но мы же не будем ссориться, правда, Финн?

– Мама, ты же у меня одна. – Мне даже не захотелось сказать какую-нибудь гадость.

24

Позвонил Осборн, чтобы сказать, что на работу мне сегодня идти не надо. Он был в Вашингтоне, где устраивал ланч, чтобы помочь Брюсу. Были приглашены сенаторы, издатели газет и генеральные директора крупнейших компаний, о которых постоянно пишут в журнале «Форчун». Надеюсь, он не забудет снять пижаму, прежде чем надевать официальный костюм. Осборн сказал мне также, что идея заключается в том, чтобы Брюс был так занят строительством «компромиссных» приютов Лэнгли по всей стране, чтобы он забыл о том, что собирался начать с Флейвалля.

– А почему вы просто не скажете ему, что вам не нравится его идея?

– Да нет же, я не против этого, наоборот, Господи! На самом деле, мне гораздо больше понравилось бы видеть в центре этого города дешевые однотипные домики. – Забавно, что он называет «центром города» овощную лавку. – Было бы чудесно, не правда ли, Финн? Вокруг носились бы разноцветные ребятишки. – Мы говорили по телефону, но я прямо видел, как он улыбается, придя в восторг от своей идеи. – Я бы всем им выплачивал стипендию, чтобы они ходили в нашу школу. – В местной школе было всего восемь классов. После ее окончания все разъезжались по частным заведениям.

– А в чем тогда проблема?

– Я просто хочу, чтобы мой внучок подождал, пока Уолтер Пикл не уйдет на пенсию или умрет. И чтобы никто не трогал моих «такернакеров». – Так называлась порода свиней.

– А разве им что-то грозит?

– А как же! Ох уж эти американские потребители. Их перестали разводить, потому что у них не так много мяса, и выращивать их не очень прибыльно. Мы с Уолтером спасли их от вымирания. Это ведь те самые свиньи, которых привезли с собой первые поселенцы/колонисты. Потом первопроходцы отвезли их на запад. Эта страна появилась благодаря их бекону! Уолтер выполнил все свои обязательства, и, если он перестанет заботиться о моих хрюшках, им конец. И я просто не хочу, чтобы все было похерено в один момент прямо на моих глазах. – Я не знал, что сказать.

– Почему бы тебе не поехать с нами в Вашингтон? Майя тоже там будет, – прервал молчание Осборн.

– Спасибо, но сейчас я как раз собирался написать своему отцу. – Это была просто отговорка. Папа использовался мной для прикрытия.

– Мне бы хотелось познакомиться с твоим отцом.

– Мне тоже. – Осборн решил, что это очень смешная шутка. Он так ржал, что начал хрипеть.

– Ладно, я кладу трубку. Всегда хотел умереть смеясь, но надеюсь, это произойдет не сегодня.

Мама была в лесном домике, где встречалась с флористом, чтобы обсудить, какие букеты будут стоять на столах на вечеринке по случаю моего дня рождения. Осборн пригласил ансамбль Слима. Ожидалось около ста гостей. Все в городе только и говорили о том, какого бога или богиню они собираются изображать. Майя готовилась нарядиться Дианой, богиней охоты. Она раскрасила свой арбалет золотой краской. Мама уже почти решила шить костюм Афины, но Осборн напомнил ей, что у той было шесть грудей. Миссис Лэнгли намеревалась изображать Шиву. Она, видимо, не знала, что Шива – богиня разрушения. Дело в том, что Лэнгли ездили в Индию на Рождество, и она привезла оттуда кучу необработанных рубинов. Теперь у нее был повод их нацепить. Всем хотелось знать, в кого бога хочу воплотиться я. Но мне было трудно решить: в конце концов, я сузил выбор до Иисуса Христа и Огдена Осборна. Я никак не мог определиться с тем, какой вариант ярче продемонстрирует, насколько у меня плохой вкус.

Настал день, когда Джилли должна была прийти убираться. С того момента, как ее приняли за птичку в дымоходе, казалось, прошли не недели, а года. Когда ее мама привезла ее к нашему дому, я как раз читал в журнале статью о ДНК и генах. Прическа ее мамаши напоминала осиное гнездо, волосы были выкрашены в цвет сырных чипсов. Ее зад был размером с холодильник. Интересно, а Джилли не боится, что когда-нибудь превратится в копию своей матери? На прощание эта баба сказала ей: «А ну-ка заткнитесь, юная леди». Горничная была одета в обтягивающий топик и обрезанные джинсы. Униформу, как обычно, она расстегнула до талии. Джилли всхлипывала и терла покрасневшие глаза. Она явно была чем-то огорчена. Но у меня было столько собственных проблем, что мне было абсолютно не до нее.

– Привет, Джилли. – Я сделал вид, что очень увлечен изучением картинки, на которой была изображена двойная спираль ДНК.

Она стала собирать пылесос, потом вдруг закричала: «Черт!». Я попытался улизнуть на кухню, но она последовала за мной.

– Спасибо за проявленный интерес и сочувствие.

– Если ты так страдаешь из-за своей аллергии на шерсть, то можешь просто снять платье.

– Пошел ты в жопу!

– Сама пошла.

– Думаешь, у тебя одного проблемы?

– Я бы с тобой с удовольствием поменялся.

– Ладно, ну тогда расскажи сначала, что у тебя за неприятности. – Минуту я размышлял, стоит ли выложить ей все начистоту, или лучше постепенно подготовить ее. – Пообещай, что никому не расскажешь.

– Обещаю.

– Нет, поклянись.

– Ладно, клянусь. Так в чем дело?

– У меня травка закончилась.

– Какой же ты засранец. – Она бросила мне сигарету, которую я сразу же закурил.

– Хорошо. Я скажу тебе правду. Тот парень не только избил, но еще и трахнул меня. – Я затаил дыхание. Мне стало легче, правда, легче. Но она возмутилась:

– Очень смешно!

– Да нет, не очень. – Я смотрел на свои ноги.

– Не будь идиотом, Финн.

– Ладно, рассказывай теперь, что с тобой стряслось.

– Мама не разрешает мне взять деньги, которые я копила на обучение, со своего банковского счета.

– А зачем они тебе?

– Не твое дело.

– Почему Двейн тебе не даст?

– Двейн говорит, что он здесь не при чем. – У меня был озадаченный вид.

– Я беременна.

Внезапно мне показалось, что я смотрю на свою маму. Такой она, наверное, была, когда узнала, что ей предстоит родить меня.

– А Брюсу ты сказала? – Я вспомнил о том, что видел в окно лесного домика.

– А ему до этого какое дело? – Ее взбесило то, что я упомянул о нем.

– Не знаю, я просто подумал… Ты хочешь сделать аборт?

– Нет, но я… – Она зарыдала, не в силах вымолвить слово.

– Я сейчас вернусь.

– Ты ведь никому не скажешь?

– Я умею хранить секреты.

Когда я спустился вниз, она сморкалась в кухонное полотенце.

– Этого хватит? – Я вручил ей шестьсот сорок пять долларов, которые получил от Осборна. Она отдала мне сто долларов. По моему мнению, мир вполне может обойтись без еще одного несчастного ребенка.

– Оставь себе. Вдруг понадобится.

Джилли обняла меня и грустно улыбнулась.

– Я у тебя в долгу, Финн. – Она сжала меня в объятиях, потом отпустила. Посмеиваясь и всхлипывая, она стащила с себя майку.

– У меня так грудь набухла, что болит.

Мы улыбнулись друг другу. Мы были очень несчастны, и нам было приятно, что никому из нас ничего не было надо от другого. А потом случилось что-то странное: мы начали целоваться. Если бы кто-то рассказал мне, как такое произошло с ним, я бы подумал, что это довольно неправдоподобно. Но в тот это было так естественно.

Джилли отступила от меня на шаг, и я думал, что сейчас она пошутит или еще что-нибудь в этом роде. Я чуть было не начал извиняться, как вдруг она взяла меня за руку и повела в спальню. Мы разделись, не говоря ни слова. Нам не хотелось причинять друг другу боль ненужными словами.