Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Сеньоры, вы не видите, мы разговариваем? Это невежливо, вмешиваться в чужую беседу, — стараясь быть предельно спокойным, ответил я.

— Баронет, я думаю, избиение музыканта, который здесь для того, чтобы развлекать НАС, всех НАС, — окинул «боцман» зал таверны рукой, — а не ВАС, это не то, с чем присутствующие здесь должны смириться. Настоятельно рекомендую вам, сеньор Валуа, отпустить беднягу, и вернуться к вашему с ним разговору позже, когда почтенная публика в этой таверне разойдётся по домам.

«Рекомендация» высокородному — это вызов. Ибо владетелю/сыну/внуку владетеля можно только приказать. И делать это должен только тот, кто имеет право. Отец — сыну. Дед — внуку. Дядя — племяннику. Вы поняли, да? Или сеньор — вассалу. Но уже тут есть ограничения на то, что именно сеньор может приказать, а что нет. Рекомендовать без потери чести может равный равному, но находящийся на полступени выше, например арбитр в споре двух хозяйствующих субъектов. Третейская сила перед полем боя двух других сил. Или король может рекомендовать что-то сделать герцогам, когда не может приказать. Именно так — рекомендовать. И это не считается зазорным, ибо король выражает свою волю, своё видение, как человек, отвечающий за государство перед богом. Однако всё, что выходит за рамки перечисленного — это уже издевательство. Намёк на то, что человек, говорящий тебе это, на те самые полступеньки выше, а подтекст — вертел он тебя на причинном месте. Но если ты не послушаешь — тебя проткнут тяжёлым острым металлическим предметом.

То бишь это ультиматум заезжему баронету: выполнит — значит, благоразумен, флаг в руки; нет — одним баронетом в Ойкумене станет меньше. В своих силах «псы» не сомневались. При этом благоразумие означает автоматический урон чести — отсюда вывод, девяносто процентов вероятность, что юноша вспылит и его прикончат. Я говорил про малое число развлечений в малых городишках для расквартированной солдатни?

— Сеньор, мне кажется, рекомендовать мы можете своей любовнице. Причмокивать ей во время минета или нет, — спокойно продолжал я, держа марку крутого чувака с Севера. Северяне отмороженные, честь для них — превыше всего. Ибо ничего кроме неё у большинства из них нет. Мы — отморозки, привыкшие под орками ко всему, а они — отмороженные, не путайте. — А потому уже я вам РЕКОМЕНДУЮ вернуться на своё место и ждать продолжения культурно-развлекательной программы. Ибо мы с сеньором музыкантом почти закончили.

Угу, теперь ему вызов. Стерпит — урон его чести. А их тут четыре десятка, тогда как нас — двадцать. Я не хотел драться, не был уверен в том, что Ричи реально что-то сносное умеет. Его, конечно, обучали, но и Вольдемар, и другие бойцы — не асы, не сенсеи. Тут в принципе нет техники как таковой, нет профессиональных школ меча. А учителя-фрилансеры сильно разные, и кто-то наверняка учит лучше, чем учили его/меня. А у этих псов войны ещё и колоссальный опыт за плечами!

— Сеньор Валуа, прямо здесь? — усмехнулся «боцман». — Решим наши вопросы с рекомендациями?

— Зачем пугать народ? — окинул я рукой таверну. — Люди пришли культурно расслабиться. К тому же мы с сеньором ещё не закончили. А вот насчёт утра — как сеньоры наёмники смотрят на это благословенное время?

— С рассветом, перед входом, — выцедил «боцман».

— Контрпредложение. С рассветом, на главной городской площади. Тут ведь недалеко. — Пронзил его взглядом. Наёмник не стушевался, взгляд выдержал, да и что это за тяжесть взгляда у мальчишки?

— Договорились, сеньор баронет. С рассветом. На площади. Прошу не опаздывать — через час после рассвета у меня дела в магистрате, а мне надо будет ещё решить вопрос насчёт ваших похорон.

— Разумеется, — благосклонно улыбнувшись, склонил я голову. И, дождавшись, когда они отойдут, спокойно сел на место.

— Рикардо, ты болен! — зашептал юный герцог.

— Р-ри… — А это наш менестрель, которого отроки за плечи усадили на место, придавив к стулу, чтобы не дёргался.

— Ромарио, — улыбнулся я музыканту. — Бертран, я знаю, что делаю.

— Твой отец не одобрит этого, — покачал он головой. — Если ты вообще выживешь.

— Нас в два раза меньше, — покачал головой наставник Берни. — Мы будем драться как львы, но… Ромарио, это непросто даже нам. Они — опытные вояки с хорошим послужным списком.

— Сеньоры, мы УСПЕЕМ, — выделил я это слово. — А ещё… Мне это надо. — Я тяжело вздохнул.

— Дорогой, ты не сможешь сжульничать, тебе придётся сражаться, — мурлыкнула молчавшая до этого эльфа. — Избежать боя не получится — вся страна узнает о том, что один некий человек на Юге — бесчестен.

— Угу-угу! — поддакивающее закивал Бертран-Бернардо.

— Сеньоры, всё под контролем. И раз всё под контролем, уважаемый Сильвестр нам расскажет о Мастере всё, что знает. Как, кстати, его звали? — пронзил я взглядом нашего гостя. Тот опустил глаза в стол.

Итак, всё оказалось до безобразия просто. Юный Сильвестр пару лет назад прибился к труппе, коллективу музыкантов из далёкого герцогства на границе степей и гор на западе континента. Там тоже степи, но орков в них нет, и сами они поменьше размером. Это края диких, просто диких — единых сильных государств и империй там пока не сложилось. Куча городов с самоуправлением, куча племён-скотоводов, классических кочевых государств. Множество вольных общин… И с десяток баронств и графств на границе более-менее обитаемого мира. Как понимаю, люди только осваивают эти земли, и какие-то успехи есть, но все более-менее ценные товарные потоки под контролем международных купеческих организаций, имеющих экстерриториальность в тех диких краях. А ещё те края — основной поставщик мяса и шерсти для более развитых территорий севернее, и рынок сбыта их промышленных товаров, а потому торговля там процветает, и деньги у местных есть. И именно там обозначенная труппа путешествует, давая концерты на ярмарках, постоялых дворах и тавернах. «Ударник, ритм, соло и бас, и, конечно, ионика; руководитель был учителем пения — он умел играть на баяне». У них есть профессиональная ударная установка из большого напольного барабана с педалью, нескольких горизонтальных перед ним и нескольких тарелок, одна из которых тоже заводится с педали. Чувствуете ветер? Удлинённая лютня всего с шестью (!) струнами… И… Нет, далее классика — дудки, лира, колёсная лира… Что это я не понял, фантазии не хватило, и ещё пара инструментов, названия которых мне ничего не сказали. Один по описанию походил на скрипку, и играют на нём с помощью смычков. Были у них в труппе и вокалисты — две девочки со сладкими голосами, одна — сестра Мастера, другая, соответственно, жена. Жена ещё и на скрипке бацала. И вся эта команда разъезжала на трёх фургонах и зашибала неплохие по тамошним местам деньги. Они были уникальны, и песни их — ни на что не похожи. Сильвестр таких не видел и не слышал, и, если честно, признался, что думает и не увидит и не услышит подобных больше.

— Это волшебство, ваша милость! — вещал он с широко раскрытыми глазами.

В труппу было сложно попасть — устоявшийся коллектив. Но его взяли — видимо оценили талант. Но Мастер был суров, у него все ходили по струнке, а душа юноши жаждала свободы. А потому помыкавшись с ними полтора года, изучив кухню и запомнив песни, Сильвестр смылся и подался сюда, подальше от тех благих мест, где можно как заработать состояние в один миг, так в один миг и лишиться всего. Дикие же земли.

Так он начал играть чужие песни, и со временем стал достаточно популярен, чтобы локально прославиться. Его «ареал» — к западу и востоку от Рио-Гранде, он ездит по реке вверх-вниз от моря до гор, вот уж скоро год как, и ему тут всё нравилось… До сего дня. А сегодня он почувствовал вдруг, что придётся отвечать за то, что исполняет чужие песни. А в мире местного шоу-бизнеса всё строго: за косяк не по хлебалу получишь, а заточкой под рёбра. И разговаривать никто зазря не станет.

Что ж там за Мастер такой, что такие суровые правила ввёл? Я попал в тело подростка, как и Анабель. Но может ему повезло больше, и он очутился в теле уже опытного мужчины с каким-никаким авторитетом и опытом жизни? Ибо по словам Сильвестра, Мастер реально крут, и встреча с ним — последнее, что он бы хотел в жизни.