Жизнь во время войны - Люциус Шепард

– А с виду бобик, – сказал другой голос.

– Я агент... шпион. Вы кто, парни?

– Хозяева мы тута, – с угрозой произнес деревенский, – а ты вперся без спросу.

Прохлада разогнала остатки сна, и Минголла попытался надавить на деревенщину, но вместо того чтобы, встретив электрическое сопротивление, подчинить чужую волю своей, почувствовал, что его отшвыривает назад: как если бы он выскочил на ходу из машины и не побежал плавно вместе с ней, а подлетел в воздух. Он попробовал еще раз – с тем же успехом.

– Маскарад, значитца? – поинтересовался деревенщина. – А как проверишь? Мало, что ль, кубинцев по-мерикански шпарят. Мож, поскрести тебя маленько да поглядеть, чего там под краской?

Хор тупого хохота.

– Давай, как в кино, сержант? – Другой голос. – Поспрашивай его про бейсбол там или еще про чего.

– Ага! – Деревенщина.– Ну-ка, дружок, растолкуй-ка нам, кто там у чикагских «Медведей» центровым?

– А напарник твой тоже в маске? – Еще голос.

– Да чего вам надо-то? – Минголла попытался оттолкнуть автоматный ствол.– Дайте встать!

– Кореш евонный вроде как настоящий бобик, – сказал деревенщина. – Кончай его.

Автоматная очередь. Минголла замер.

– Гарридо?

– Ежели откликнется,– сказал деревенщина,– я делаю ноги.

– Ебаный псих! – заорал Минголла.– Мы же... Автомат ударил его в грудь.

– Ты, парень, и сам пока что в дерьме. Отвечать будем?

Хотелось заорать и выскочить из гамака, но Минголла сдержался.

– На что?

– Кто центровым у «Медведей»? Смешки.

– «Медведи» играют в футбол,– сказал Минголла.

– Лады, уговорил. Мериканцы про такое знают,– согласился деревенщина и опять засмеялся.– Только вот ведь закавыка, – на этот раз он говорил серьезно,– мериканцы у нас тоже не больно-то в почете.

Молчание, писк комаров.

– Кто вы? – спросил Минголла.

– Зови меня Кофе... Особое подразделение, при Первом Пехотном служили. Только потом – как бы это сказать – свет, короче, увидали, ну и свалили от вояк подальше. Имя-то у тебя есть, мужик?

– Минголла... Дэвид Минголла. – Он, кажется, понял, с кем имеет дело, и спросил, чтобы знать наверняка. – Что значит «свет увидали»?

– Свет благословенного «Изумруда», мужик. Садишься под лучи, которые через листья, впитываешь помаленьку, а в башке правда шевелится.

– Да ну? – Минголла толкнул его еще раз, но опять ничего не вышло.

– Думаешь, на психов напал, а? – поинтересовался Кофе. – Прям как мой бывший взводный. Тоже все прикидывал, псих или нет, пока я ему не растолковал: «Так точно, лейтенант, только я не просто псих, а псих во Христе». Ну, а после про царство рассказал, которое мы строить будем. Ни машин, ни выхлопа. Будет там тебе благолепие, Дэвид, – ежели, понятное дело, проверку пройдешь. Будешь охотиться с ножом и чуять по запаху тапира. А по птичьим крикам узнавать погоду.

– И что взводный? – рассеянно спросил Минголла, пытаясь хоть как-то зацепить сознание Кофе.– Он-то вас понял?

– Ну, ты ж знаешь, как оно с лейтенантами, Дэвид. Не тянут.

Противомоскитная сетка полетела назад, Минголлу выдернули из гамака, поставили на колени и стянули запястья веревкой. В невнятном свете фонаря он разглядел гамак Гарридо: черный кокон болтался теперь ниже, как будто смерть была тяжелее жизни. Минголлу рывком подняли на ноги и повернули лицом к тощему, как вешалка, типу с гнилыми зубами и раздутыми зрачками; всклокоченная борода болталась на груди слюнявчиком, темные космы свисали до плеч. Он поднес фонарь к подбородку, и Минголла разглядел ухмылку. Позади стояли его люди, такие же тощие и бородатые, но пониже ростом. Дырявые камуфляжные комбинезоны, автоматы старого образца.

– Рад знакомству, Дэвид,– сказал Кофе, опуская фонарик.– Как насчет ночного марш-броска?

– Может, щелкнуть ему парочку? – предложил кто-то.

– А что, дело. – Кофе залез в карман, затем поднес фонарь к ладони – там высветились две округлые капсулы из серебристой фольги. – Самми пробовал?

– Слушай,– начал Минголла,– у меня... Кофе вогнал ему в живот кулак, и Минголла сложился пополам. Не упал он только потому, что кто-то держал конец веревки, обмотанной вокруг его запястий. Несколько секунд он вообще не мог дышать, а когда все же набрал в рот воздуха, Кофе схватил его за подбородок и потянул вверх.

– Урок первый, – сказал бородач. – Спрашивают – отвечаешь. Значит, так: самми пробовал?

– Нет.

– Тады держись... чистая радость и победа.– Он поднес к носу Минголлы первую ампулу,– Как щелкну, сразу вдыхай, понял? А не то будет тебе новый урок. – Он раздавил ампулу большим и указательным пальцами, Минголла вдохнул жгучий пар.– Теперь вторую,– весело сказал Кофе.

Мир стал резче и ближе. Высоко в кронах деревьев Минголла разглядел паукообразные фигуры обезьян, подсвеченные обрывками лунного света и обрамленные филигранью черной листвы, услышал сотни новых звуков, они сплетали обрывки тьмы в наглядную карту из шелестящих папоротников и скрипучих ветвей. Ветер стал прохладнее, каждое его дуновение словно облизывало тело, теребило волосы.

– Люблю смотреть, когда по первому разу,– сказал Кофе.– Господи, как здорово!

Минголле вдруг стал противен этот Кофе, и презрение вырвалось густым безумным смехом.

– Думаешь, мелко нас видел, а? Не ведись, Дэвид. Ни надуть, ни удрать, ни свалить меня даже и не думай.– Кофе схватил его за ворот и притянул к самому лицу. – Я в «Изумруде» третий год, я вижу, когда муха срать садится. Чтоб ты знал – в этих блядских джунглях я царь! – Он отпустил Минголлу и оттолкнул подальше.– Ладно, пошли.

– Куда? – спросил Минголла.

– Вопросы? – Кофе снова повернулся к нему лицом, вылетавшее из расширенных зрачков безумие мелко трепетало вокруг Минголлиной головы. – Ты не спрашиваешь, а делаешь что говорят. – Кофе расслабился и ухмыльнулся. – Но раз новенький, так и быть. К свету правосудия, там и решим, быть тебе у нас в команде али нет.– Он закинул автомат на плечо. – Полегчало?

Парень дернул за конец веревки, и Минголла воткнулся в гамак Гарридо; пока он выпутывался из ячеек, парень прокомментировал:

– Дохлых бобиков не видал, что ли.

В Минголле поднималась химически чистая злость, яростное ощущение, что честь и характер – не пустые слова. Он резко вырвал веревку, и, когда часовой пнул его автоматом, оттолкнул ствол в сторону, с невероятной быстротой выскочил вперед и подсек парня под ноги.

– Убью, сука! – пригрозил он валявшемуся на земле бородачу. – Только тронь, убью!