Приди в мои сны - Татьяна Корсакова

– А если Айви еще можно спасти? Показать ей дорогу?

– Ты сможешь это сделать? – В голосе Кайсы послышалась надежда.

– Нет.

Он мог бы. Раньше, не сейчас. Он бы пожертвовал всем, даже дружбой, чтобы спасти Айви, но теперь жертвовать пришлось бы собственной дочерью. Приняла бы Айви такую жертву? Он знал ответ.

– Как можно убить того, кто и так уже мертв? – Август задал вопрос, произнести который не решался никто из них.

– Татарин знает. – Кайсы вытер окровавленную руку о куртку. – В нем шаманская кровь, он многое знает, даже если думает, что не знает ничего. Поговори с татарином, Игнат.

Кайсы был прав, Тайбек знал. Он даже был знаком с другой албасты – старой и сильной, взявшейся отчего-то ему помогать. Если нет иного выхода, Игнат пойдет до конца.

– Моя бабушка и моя сестра про меня знают? – Он посмотрел на Кайсы.

– Знают. – Тот кивнул. – Я им рассказал. Они счастливы, что ты жив, и очень хотят с тобой встретиться.

– Можно?

– Не в их доме. И лучше даже не в Чернокаменске. Я что-нибудь придумаю. Твоей дочке стало легче. Как только мы перевезли ее в город, она пошла на поправку, снова смеется. У нее удивительный смех. – Кайсы улыбнулся. – Звонкий, как колокольчик.

Как же Игнат ему завидовал! Вот этой возможности видеть Анечку, слышать ее смех. А ему, родному отцу, нельзя…

– Какая она?

– Красивая. – Кайсы продолжал улыбаться. – Красивая, как Айви, но похожа больше на тебя. И такая же упрямая, если что-то решит, не переиначишь.

– У меня есть ее портрет, – сказал вдруг Август и из вороха набросков вытащил один, протянул Игнату. – Вот такой она была год назад.

Она была чудесной – его маленькая девочка! И Кайсы ошибался, она оказалась похожа на Айви.

Это был особенный день. День, который Виктор ждал многие месяцы. День, наполненный новостями и событиями.

Кайсы организовал Игнату встречу с Настей и бабушкой. Как она прошла, о чем они разговаривали, Виктор не знал. Игнат вернулся с этой встречи молчаливый и задумчивый, с незнакомым светом в глазах. В обоих глазах, даже в незрячем.

– Смотри! – На его раскрытой ладони лежал медальон. – Это моя дочка.

Девочка, изображенная на крошечной гравюре, спрятанной в медальоне, была похожа на Настю, но говорить об этом Игнату Виктор не стал. Неважно, на кого похож ребенок, главное, чтобы он был здоровым и живым.

– Она – чудо. – Он вернул медальон.

– Чудо. – Игнат улыбнулся. И это была удивительная, ласковая улыбка, преобразившая до неузнаваемости его обезображенное лицо. – А Настя станет ждать тебя у озера. Кайсы ее привезет, а потом заберет. Знаешь, Витя, я не слишком хорошо разбираюсь в женщинах, но и моих скудных познаний хватило, чтобы понять, что моя сестра тебя любит.

– Я ее тоже люблю. – Признание далось легко. Он не кривил душой, просто высказал то, что было у него на сердце.

– Тогда иди. – Игнат легонько толкнул его в грудь. – И береги ее.

Он не пошел, а побежал. Несся через весь город сломя голову, а потом через лес к озеру. Боялся опоздать. Но все равно опоздал.

Настя гуляла по берегу. Тонкая фигурка на фоне светло-серого весеннего неба. Слишком хрупкая, слишком беззащитная для этого темного места. Нет, он ошибся – не беззащитная, а под охраной огромного черного пса, признать в котором толстолапого, неуклюжего Теодора получилось не сразу. А вот Тео его признал, сорвался с места, помчался навстречу резвым лошадиным галопом, набросился с совершенно щенячьими ласками.

– Тише, мальчик, тише! – Виктор одновременно пытался и обнять пса, и удержаться на ногах под его трехпудовым весом. – Я тоже рад тебя видеть.

– Тео! – Настя шла в их сторону. В руке у нее была та самая подаренная Виктором трость. – Тео, ты куда убежал?

– Настя… – Услышав ее голос, он совершенно забыл и про правила этикета, и про то, что она графиня, а он всего лишь инженер. – Настя!

– Виктор? – Она шла на его голос уверенно и решительно, словно видела и его, и эти его растрепанные вихры, и совершенно мальчишеский румянец. – Витя…

Она на ходу сдергивала перчатки, чтобы дотронуться до него, чтобы почувствовать. А он не удержался, сгреб ее в охапку, сжал в объятиях крепко, может быть, даже слишком крепко, по-мужицки, поцеловал сначала в холодный веснушчатый нос, а потом, осмелев окончательно, ошалев от свалившегося ему в руки счастья, и в губы. Он целовал ее и боялся, что она испугается этого дикого порыва, оттолкнет. Но она не испугалась и не оттолкнула, прижалась еще сильнее, зарылась ледяными пальцами в растрепанные волосы.

– Нашел, – прошептала, когда он позволил им передышку. – Приехал…

– Нашел, Настя. – Возможность целовать ее была сейчас для него важнее возможности дышать. Без воздуха он как-нибудь обойдется, а вот без Насти не сможет.

Скулил Тео, толкался лобастой башкой, стараясь протиснуться между ними. Нет, не вбить клин, а тоже стать частью того чудесного вихря, что их окружал. Целоваться и уворачиваться от Тео было тяжело, но какое-то время у них получалось, а потом пришлось разжать объятия, впустить Тео в свой вновь обретенный мир.

– Он очень умный. – Одной рукой Настя гладила Виктора по щеке, а второй – Теодора по загривку. И оба они были счастливы. – Он меня охраняет, как самый настоящий сторожевой пес. Не подпускает ко мне чужаков, показывает дорогу. Он даже трость мне приносит. Представляешь? – Настя продемонстрировала свою трость со следами от зубов Тео. – Но когда он со мной, мне не нужна трость. Просто здесь незнакомое место, я побоялась.

Она говорила, улыбалась, а он не мог на нее наглядеться, и не было в этом мире человека счастливее. – А как он играет с Анечкой! Она катается на нем верхом, как на пони. Бабушка ругается, но что я могу сделать, если у них заговор и любовь навеки?

– У меня тоже, – сказал Виктор и снова поцеловал ее в веснушчатый нос.

– Что – тоже? – Улыбка ее сделалась настороженной.

– Тоже любовь навеки. – Вот он и сказал, признался в своих чувствах. – Настя, я без тебя не жил, так, чтобы по-настоящему, в полную силу. Понимаешь?

– Понимаю. – Она все еще боялась, что все это не взаправду, но верила. И он поклялся себе, что сделает все для того, чтобы она поверила окончательно и бесповоротно. У них для этого впереди была вся жизнь.

В тот день, когда Игнат собрался к Тайбеку, в городе объявился Сиротка. На остров он пока носа не казал, но по злачным местам Чернокаменска прошелся шальным ураганом. Не один – со своей новой бандой. Хорошо, что Август пока ничего не знает.

Тайбек ждал Игната на острове, сидел, скрестив ноги по-турецки, на Змеиной Голове, смотрел в небо, но приближение человека почувствовал задолго до того, как он ступил на утес.

– Сиротка в городе, – сказал, не оборачиваясь.

– Я знаю. – Игнат сел рядом, прямо на холодный, вылизанный ветром и волнами камень. – Я пришел, чтобы попросить тебя о помощи.

– Проси.

– Как убить албасты? – Сердце сжалось, пропустило удар. – Так, чтобы насовсем.

– Ты сейчас говоришь о своей жене? – Тайбек глянул на него искоса. – О той, которую хотел спасти, показать дорогу в лучший мир?

– У меня нет другого выхода. Появились… обстоятельства.

– Знаю я о твоих обстоятельствах, кунак. Если бы передо мной встал такой страшный выбор, я бы убил себя.

– Я бы тоже убил. Но моя смерть не спасет ни одну из них. А ты знаешь про албасты больше моего. Помоги.

– Я знаю только про одну из них.

– Расскажи.

– У нее свой интерес. Я обещал молчать и сдержу слово. Но я могу помочь тебе спасти их обеих. Ты ведь собираешься зажечь маяк?

– Собирался. В день весеннего равноденствия.

– Хороший выбор. – Тайбек кивнул. – День, когда силы добра и зла равны. Когда достаточно соломинки, чтобы перешибить хребет верблюду.

– У меня нет этой соломинки. Если я зажгу маяк, света его хватит, чтобы Айви увидела путь и проход. Но этот путь увидит и он. Он придет в этот мир, Тайбек.

– Тот, кого ты называешь Желтоглазым?

– Тот, кого ты называешь аждархой. Что тогда станет с этим миром?

– Раньше ты не задавал себе этот вопрос.

– Раньше я не знал, что у меня есть дочь.

– Думаешь, я тебя осуждаю, кунак? Кто я такой, чтобы винить?

– Если я зажгу огонь на маяке, я уже не смогу его погасить. К тому времени я буду уже с Айви.

– Приведи мне Сиротку. Сюда, на остров. Приведи его, и я тебе помогу, погашу маяк, закрою проход. – Он смотрел на Игната взглядом одновременно решительным и отрешенным. Для себя он уже тоже все давно решил, сделал свой выбор.

– Приведу. Жди.

Искать Сиротку долго не пришлось, он пил в кабаке в шумной компании своих головорезов. Эта новая стая была страшнее предыдущей, не собачья – волчья. Уже стемнело, когда Сиротка вышел во двор по нужде. Не помог хлыст. Его же хлыстом Игнат и придушил управляющего. Не насмерть, а так, чтобы потерял сознание. Связал, перебросил через седло, хлестнул коня.