Ибо сильна, как смерть, любовь… - Инна Карташевская

— Ну, так я пошла, — сказала ей с порога Ирина Михайловна. — Я думаю, я вам так скоро не нужна, так что я съезжу в супер за йогуртами для Стеллочки.

Лена кивнула ей и та ушла. Ирина Михайловна была их приходящей домработницей. Она покупала продукты, убирала в доме, помогала Лене готовить. Кухарку они не держали, так как Вадим отказывался есть, приготовленное чужим человеком, а держать няню Лена сама не хотела. Она хотела все делать для дочки сама. Работу она уже давно бросила и ни капли не жалела. Позднее материнство целиком захватило ее.

Она добавила в молоко ложку сахара и снова стала ждать, пока оно закипит. Молоко все никак не кипело, и Лена решила, что вполне успеет на минутку сбегать в туалет и вернуться. Она сделала огонь поменьше и пошла в гостевой туалет тут же рядом с кухней. Как теперь принято у них была американская открытая кухня, отделенная от гостиной только барьером.

Лена спустила воду в туалете и повернула защелку. Хотя в доме никого, кроме нее и спящей Стеллочки не было, она по привычке закрыла ее. Посмеявшись собственной глупости, она толкнула дверь. Дверь не открылась. Все еще не понимая, что случилось что-то страшное, она снова повернула защелку. Та свободно прокрутилась, не задевая замка. Лена похолодела. В панике она крутила защелку и толкала дверь, но та и не думала открываться. Все попытки были безнадежными. Она чувствовала, как ее охватывает ужас. На газовой плите стояла кастрюлька с молоком. Через несколько минут оно начнет кипеть, зальет огонь и газ начнет выходить в гостиную. А там спит беспомощный ребенок, которого она любит больше всего в жизни. Что делать? Что делать? Лена припомнила все, что она читала в книжках о чрезвычайных ситуациях. Главное, писалось там, не впадать в панику, а постараться взять себя в руки и найти выход из положения. Так, хорошо, я успокаиваюсь. Она постаралась унять дрожь во всем теле. Теперь выход. Какой может быть выход? Взломать дверь. Она изо всех сил уперлась в дверь и надавила всем телом. Бесполезно, та не подалась ни на сантиметр. Построено все, видно, было на совесть.

Хорошо, это явно не выход. Тогда попробуем еще раз замок. Она повернула защелку. Та прокрутилась совершенно свободно, ничего не задевая. Лена попыталась еще раз, пробовала приподнять дверь, прижать как-нибудь. Ничего не помогало. Выхода не было. Ее охватило самое настоящее отчаяние, она стала биться в дверь всем телом, потом обессилев, опустилась на пол, обхватила голову руками и завыла. В голове проносились страшные видения. Вот газ начинает заполнять комнату, ребенок начинает задыхаться. Сейчас она проснется, начнет кашлять, звать маму, плакать, а она будет сидеть здесь и слышать все это, и ничего не сможет сделать. А потом газ начнет просачиваться сквозь щели вверху и внизу, и она тоже задохнется в этой мышеловке.

Господи, сделай так, чтобы я умерла первой, чтобы я не слышала, как умирает моя любимая доченька. Доченька, прости меня, что я не уберегла тебя, но видит бог, я не виновата. Я не знаю, что я сделала в прошлой жизни, что Бог меня так страшно наказывает, но почему должен страдать ребенок. Я так берегла ее, я так старалась, чтобы она была здоровой и счастливой, почему же ты так поступил со мной, почему, почему, почему.

Лена чувствовала, что сходит с ума, она сидела на полу, все также обхватив голову и раскачиваясь твердила только одно слово, почему. Смерть все не приходила, она даже не чувствовала запаха газа в своей тюрьме. Видно, газ выходил понемножку, и ему требовалось много времени, чтобы заполнить большую гостиную.

Если что-то случится со Стеллочкой, а я останусь жива, я покончу с собой, думала она. Я брошусь с моста над дорогой. Хотя нет, там машины все время, и может пострадать шофер и люди в машине. Хватит, что я убийца своего собственного ребенка, зачем же еще убивать кого-то. Нет, я выброшусь с балкона. Пойду в Верин дом. Там два входа, в одном лифт, а в другом только лестница и выходы на общий балкон на каждом этаже. Я брошусь с четырнадцатого, последнего, чтобы было наверняка. Говорят, когда человек падает с высоты, он умирает не долетев до земли, потому что у него разрывается сердце. Какое счастье, я умру и буду вместе с ней. Я не пущу ее одну туда. Только надо будет бегом побежать, чтобы мне не помешали. Я не хочу жить без нее.

Вдруг она услышала, как открывается дверь и узнала шаркающую походку Ирины Михайловны. Она вскочила на ноги и стала отчаянно стучать в дверь. У нее появилась безумная надежда, может быть еще не все потеряно. Комната большая, может, ребенка еще можно будет спасти. Она стала кричать.

— Газа, газ, Ирина Михайловна, выключите газ и посмотрите, что со Стеллочкой. Скорее, я вас умоляю.

— Господи, Лена, что случилось, где ты? — услышала она недоумевающий голос домработницы.

— Я здесь, в туалете, я не могу выйти, замок испортился. Что со Стеллочкой? Она живая?

— Тьфу, тьфу, тьфу, что ты говоришь, Лена. Конечно, она живая, спит себе спокойненько, что с ней может случиться? Чего это она не должна быть живая? — удивилась Вера Михайловна.

— Вы уверены? Вы хорошо посмотрели?

— Ну, конечно, же. Сопит себе носиком. А чего ты так говоришь?

— Да ведь газ же на кухне включен. Выключите его скорее.

— Да нет никакого газа. Все выключено. С чего ты взяла, что газ включен?

Лена почувствовала, что силы оставляют ее и она сползает на пол.

— Как это нету? — еле произнесла она. — Он выключен?

— Ну конечно, выключен.

— А кастрюлька с молоком?

— Стоит здесь, холодная. Ты, видно, хотела включить, да забыла, к счастью. Я сейчас за кем-нибудь сбегаю, чтоб тебя открыли. Подожди, я тут недалеко соседа видела, сейчас позову его на помощь. Я быстро, пока Стеллочка спит.

Она убежала, а Лена осталась в изнеможении сидеть на полу. Как же так? Она прекрасно помнит, что газ был включен. Его кто-то выключил, но кто? Дома ведь никого, кроме нее и Стеллочки не было. Загадка казалась неразрешимой.

Когда Вера Михайловна вернулась с соседом, Лена с трудом заставила себя встать на ноги. Сосед принес с собой кочергу и подцепив замок, быстро вырвал его из гнезда и мгновенно открыл дверь. Когда, после бесчисленных Лениных "спасибо", он, наконец, ушел, она бегом бросилась к Стеллочке. Ей все еще не верилось, что все закончилось благополучно, что девочка жива и здорова, и ей не нужно выбрасываться с балкона. Малышка преспокойно спала, лежа на спинке и раскинув ручки на подушке.

— Солнышко мое, — умилено прошептала ей Лена, — как я счастлива, что ты живая.

У нее снова на глаза навернулись слезы. Пережитое волнение давало себя знать. Она вся дрожала, и ноги не держали ее. Испуганная Ирина Михайловна заставила ее выпить валерианку, но это не очень помогло. Только когда Стеллочка открыла глазки и позвала ее "мама", она смогла хоть немного взять себя в руки и улыбнуться дочери. Но потом страшные картины Стеллочкиной смерти снова стали вставать у нее перед глазами, и ее снова стала бить дрожь. Вконец перепуганная Ирина Михайловна позвонила Вадиму, и он, все бросив, примчался домой, так и не поняв толком, что же все-таки случилось.

— Так что произошло, Лена? — допытывался он, вглядываясь в измученное лицо жены и машинально поглаживая по головке Стеллочку, игравшую с куколкой у него на коленях.

— Понимаешь, я ведь оставила включенный газ, когда застряла в этом проклятом туалете. А в кастрюльке было молоко. Оно бы выбежало, залило огонь и газ пошел бы в гостиную. А там Стеллочка спала, — борясь с рыданиями начала рассказывать Лена. — Я думала, что она уже все… мертвая. Я молила бога, чтобы я тоже умерла скорее, — заплакала она. — Ты не можешь понять, что я там пережила.

— Ну, почему же не могу, могу. Я тебя понимаю. Но ведь все кончилось хорошо. Газ был выключен. Стеллочка, слава богу, жива и здорова. Постарайся успокоиться хотя бы ради нее, посмотри, как она переживает, что ты плачешь.

Действительно Стеллочка перестала играть и замерла, тревожно глядя на Лену.

— Мама плачет, — вдруг громко сказала она. Потом повернула головку к Вадиму и снова повторила: мама плачет.

— Нет, нет, солнышко, все хорошо. Мама уже не плачет, все в порядке.

Лена взяла дочку на руки. Та изо всех сил обняла ее и стала гладить по голове. Потом вдруг сердито посмотрела на Вадима и погрозив ему пальчиком, громко сказала «ну-ну-ну".

— Здравствуйте, — опешил Вадим, — а я здесь причем? Что, папа у вас во всем виноват?

Это было так комично, что Лена засмеялась сквозь слезы. Довольная, что развеселила ее, заулыбалась и Стеллочка. Вадим вздохнул с облегчением.

— Ну все, девочки, давайте забудем об этом. А вот давно мы не играли с вами в прятки. Чур, я первый прячусь.

И пошло веселье. Вадим с адской изобретательностью прятался за шкафами, за шторами на окнах, за вещами на вешалке, но Лена со Стеллочкой все равно находили его и тогда дом оглашался радостным визгом. Потом наступила очередь Стеллочки прятаться, и Вадим долго бродил по комнатам, приговаривая, ну, где же она, куда она могла подеваться. При этом он старательно не замечал маленькие ножки или головку, выглядывающие откуда-нибудь из-за кресла и упорно не слышал довольного хихиканья, шедшего оттуда же. Потом они поиграли в другие игры, поужинали, посмотрели мультики, в общем, Вадим постарался сделать все, чтобы отвлечь Лену от тягостных воспоминаний. Но когда вечером Стеллочка, наконец, уснула, он увидел, что Лена снова сидит, отрешено уставившись в одну точку, расширенными от ужаса глазами.