Наблюдатели - Питер Леренджис

— И ради этого готов был убить вас? И затащить меня сюда — чтобы убить меня?

— Нет…

— Но если вы обречены, плыви со мной. Беги отсюда!

— ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! Колин привел тебя сюда, чтобы спасти нас, Рейчел! Пока ты здесь, мы живы.

— Но ты же сам сказал, что, если кто-то покинет вас, Онирон обречен!

— Я сказал, если мы потеряем хоть одну душу. Но мы не потеряли. Теперь у нас есть ты. Ты заняла место Колина.

Мы смотрели друг другу в глаза, колотя руками по воде.

Я и в полумраке ощущала силу отчаяния Веса. «Рок Шоколадной горы».

«Где ключи из лимонада и холмы из шоколада

И где все вечно молоды», — об этом пел Колин.

Но это не лирика. Он же это подстроил!

Чтобы посмотреть, как я буду на это реагировать. Чтобы проверить, как сильно ненавижу я свою жизнь. Убедиться, что я подхожу.

Для бессмертия.

И я ему сама позволила.

— Так я…

— Обмен.

— Нет.

Нет, не обмен.

Когда меняются, ты что-то получаешь взамен.

— Я жертва, Вес.

— Если никто не умирает, жертвы нет, — ответил Вес. — А здесь ты никогда не умрешь. Ты будешь, как мы.

— В ловушке!

— Ни забот, ни обязанностей…

— И никогда не вырастешь!

— Кому это нужно — расти?

— Все живое растет и развивается! Вы, ребята, не живете, вы… вы…

Мертвецы.

Скажи это, Рейчел.

Все, что не растет, мертво.

Они не настоящие.

Они призраки. Зомби.

Но слова застряли у меня в горле. Послышались голоса. Они доносились из леска. Вес обернулся.

— Сюда! — крикнул он.

Беги!

Ты не убьешь их, Рейчел.

Нельзя убить того, кто и без того мертв.

Я оттолкнула Веса. Изо всех сил.

Он выпустил мою руку.

Я нырнула под воду.

Я плыла, не обращая внимания на боль в руках, на то, что наглоталась воды.

На шум.

На туман.

Море было черным и ледяным, но я знала, куда плыву.

Вес не отставал от меня. Я слышала его голос. Слышала шлепки его рук по воде.

Но звуки быстро гасли в шипении облака.

Я повернула налево, почти полностью погрузившись в воду; так он не увидит меня и, я надеялась, не услышит.

Край облачной стены приближался. Клочья тумана вихрились вокруг меня.

Я ухитрилась бросить взгляд назад.

Веса не было видно.

Я была свободна.

Или мертва.

Но что то, что другое — все лучше Онирона.

Я уже могла попробовать туман на вкус.

Валы вспучивались подо мной и вздымались, и я проваливалась вместе с ними.

Но вскоре я уже не управляла происходящим.

Я с головой ушла под воду.

А потом меня подняло над водой. И теперь единственное, что надо было делать, это держаться.

И дышать.

Оставаться в живых.

И ловить волны в скудном свете луны, с трудом пробивающемся сквозь мрак.

Лодка.

Она как-то внезапно появилась в моем поле зрения. Какие-то смутные очертания. Тень в тени, скользящая по волнам. А в ней призрачная фигура в непромокаемом плаще с капюшоном, гребущая с ужасающим спокойствием.

Смерть.

Это была сама смерть.

Дух.

Сопровождающий в иной мир.

В мир после смерти.

И вдруг он исчез, и я ушла под воду, и силы окончательно покидают меня, и вдруг руки мои наливаются свинцом и все тело опускается, опускается, и я вижу маму и папу, и они плачут, а затем я вижу берег Онирона и всех спасшихся от кораблекрушения, и затем все погружается в черноту.

15

Мы потеряли ее.

Мы потеряли его.

Кого?

Во сне я парю, я счастлива, и рыба плавает вокруг моего тела, и я ныряю в коралловых рифах — пурпурных и белых…

— Рейчел…

И кто-то зовет меня по имени, милее голоса нет на свете, мужественный и ласковый одновременно, и нет больше никого, у кого был бы такой голос, кроме…

— Рейчел!

…дедушки Чайлдерса. Но дедушки Чайлдерса нет в моем сне (а где же он?), потому что мама и папа и Сет плачут одни, и я вдруг понимаю что не только обо мне, они оплакивают и его, и это хуже всего, дальше некуда, это самое страшное, что можно себе представить.

— Аааах…

Я, это мой голос, что-то лежит у меня на животе (оставьте меня в покое!), и я чувствую, как какая-то сила вырывает меня из моего сна, а я хочу, чтобы он вернулся, та часть его, где о дедушке Чайлдерсе, который где-то в другом месте и там счастлив…

— Рейчел, все будет в порядке.

Сон развеялся, как пепел по ветру.

Я жива.

Я сижу на чем-то твердом.

Сильные руки укачивают меня, закутанную в непромокаемый плащ.

Я попыталась взглянуть на своего спасителя, но порыв ветра бросил мне в лицо пригоршню брызг.

Но я его и без того узнала.

Жесткая седая борода. Обветренное лицо. Холодные серо-голубые глаза.

— Дедушка Чайлдерс?

— Держись, малышка.

Он!

Нет. Не он.

Это только похоже на него. Говорит его голосом.

— Спасибо, — проговорила я, вся дрожа.

— Как тебя зовут? — спросил старик.

— Рейчел Чайлдерс. А тебя?

Он улыбнулся:

— Люди называют меня Шкипером.

Я отшатнулась:

— Ты Шкипер?

О, нет!

Только не это.

Я приготовилась прыгать.

Чтобы снова добраться до облачной стены.

Только у меня больше не было ни сил, ни желания.

Я не могла удержать слезы. Они текли по щекам, смешиваясь с холодным дождем.

Он получил меня. Они получили меня. Я одна из них. На всю жизнь.

Шкипер нагнулся и поднял стоявшую у него между ног сумку из мешковины.

— Будь добра, верни это владельцу. Ему это, полагаю, пригодится.

Он протянул мне сумку, и я взяла ее.

— Кто… где?..

— Шшшшш… — Старик ласково приложил палец к моим губам. — Иди. Лодка перевезет тебя на ту сторону.

— Но… остров… все тамошние жители…

— Я сам позабочусь о них. — Старик улыбнулся. — А всем скажи, что с Кламсоном Чайлдерсом все в порядке.

С Кламсоном Чайлдерсом?

Не сказав больше ни слова, Шкипер перевалил через борт.

— Подожди! — крикнула я. — Куда ты?

— Держи левее! — послышался голос Шкипера. — И ты пройдешь!

Он повернул вспять и, энергично взмахивая руками, поплыл в сторону Онирона.

И тут же исчез в обхватившем его тумане.

Я осталась одна.

Спасенная Кламсоном Чайлдерсом. Первым.

Моим прапрадедушкой.

Капитаном яхты, которая совершала тот круиз в день рождения дедушки Чайлдерса.

Шкипером.

Я открыла мешок.

Там лежал мокрый и помятый белый кролик.

Пушок.

Я сунула его обратно в мешок и аккуратно положила под скамейку.

А потом взялась за весла и стала грести. Держась левее.

16

Еле душа в теле, а справился. Проплыл.

Кто?

Чайлдерс. Не такой уж он немощный, как кажется.

Но девочки все еще нет.

Нет.

Да.

Нет! Я видел ее! Она в лодке!

Я пыталась грести к берегу.

Но не могла.

Руки меня не слушались.

В предрассветных сумерках Несконсет выглядел как на старинной черно-белой фотографии — серебристый и безмятежный. Лодка двигалась вперед по инерции, разрезая стеклянную гладь моря. За спиной остатки облачной стены развеивались и уносились ввысь.

Дом.

Само слово звучало сладко, но не имело реального смысла. Подобно красивой песне на неведомом языке.

Еще совсем недавно я только о доме и мечтала.

Еще совсем недавно я только туда и рвалась. Чистый инстинкт самосохранения.

Но вот я спасена.

И теперь мне есть о чем подумать.

Они мертвы. Все до одного.

Вес. Мери-Элизабет. Карбо. Мой собственный предок.

Я убила их.

Послышался слабый звук мотора, переросший в рокот. Два катера морской полиции и службы спасения мчались ко мне, высвечивая дорожки яркими прожекторами.

Но я не чувствовала себя спасенной и счастливой.

Я почти ничего не соображала.

Через мгновение все кончится.

Как это? Что чувствуют в момент конца света?

Это что-то яростное и громоподобное. Как взрыв атомной бомбы? Или это происходит мгновенно и незаметно, подобно росе, исчезающей при первых лучах восходящего солнца?

Кричат ли они от ужаса? Услышу ли я их стоны?

Последние минуты я совсем не помню.

Брошенный канат. Какие-то люди перелезают в мою шлюпку.

Руки. Вопросы. Суета.

Когда мы прибыли к причалу, я увидела маму, папу и Сета. Глаза у всех были покрасневшие, лица осунувшиеся. Я упала в их объятия.