Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Пайпс

Единственное вооруженное столкновение между войсками большевиков и правительственными войсками, попытавшимися овладеть столицей, произошло 30 октября в холмистой пригородной местности в районе Пулково. Казаков Краснова, раздосадованных отсутствием подкрепления, сбитых с толку большевистскими агитаторами и потерявших в результате три драгоценных дня в Царском Селе, удалось наконец убедить действовать. На реке Славянка 600 казаков сошлись с силами Красной гвардии, матросов и солдат, превосходивших их по крайней мере в десять раз222. Красногвардейцы и солдаты быстро бежали, но 3000 матросов не сдали позиций и простояли весь день. Потеряв своего полевого командира, казаки отошли в Гатчину. На этом возможности военного вторжения со стороны Временного правительства были исчерпаны.

* * *

В Москве дела у большевиков с самого начала пошли скверно. Это могло закончиться для них катастрофой, если бы представители Временного правительства действовали более решительно.

Московские большевики не подготовились к захвату власти, потому что стояли на позициях скорее Каменева и Зиновьева, чем Ленина и Троцкого: как сообщил 20 октября Центральному Комитету Урицкий, большинство московских делегатов были против восстания223.

Узнав 25 октября о событиях в Петрограде, большевики провели в Московском Совете резолюцию об образовании Революционного комитета. Но если в столице Совет был под контролем большевиков, в Москве на него смотрели как на подлинно межпартийный орган. Поэтому большевики пригласили к совместным действиям меньшевиков, эсеров и других социалистов. Эсеры отклонили предложение. Меньшевики согласились, но выдвинули несколько условий. Условия эти приняты не были, и меньшевики тоже вышли из игры224. По примеру петроградского ВРК, московский Революционный комитет выпустил в 10 часов вечера воззвание к городскому гарнизону, приказывавшее ему быть готовым к действию и выполнять только распоряжения, изданные или утвержденные Революционным комитетом225.

Первые шаги московский Революционный комитет предпринял утром 26 октября, послав двух комиссаров принять на себя командование Кремлем и раздать верным большевикам-красногвардейцам оружие из находившегося там арсенала. Солдаты охранявшего Кремль 56-го полка подчинились, введенные в заблуждение тем обстоятельством, что один из комиссаров был офицером их полка. Несмотря на это, большевикам не удалось захватить оружие, так как Кремль был вскоре окружен юнкерами, которые предложили им сдаться. Когда предложение было отклонено, юнкеры пошли на штурм, и несколько часов спустя (28 октября в 6 часов утра) Кремль был у них в руках. В результате силы правительства могли контролировать центр города.

В этот момент военные и гражданские власти города имели полную возможность сокрушить большевистское восстание. Но они колебались, чувствуя полную уверенность в своих силах и не желая дальнейшего кровопролития. Страх перед «контрреволюцией» также был им не чужд. Вместо того чтобы арестовать членов революционного комитета, Комитет общественной защиты под председательством градоначальника В.В.Руднева и военное командование во главе с полковником К.И.Рябцевым вступили с ним в переговоры. Эти переговоры, длившиеся три дня (с 28-го по 30 октября), позволили большевикам выиграть время, собраться с силами и стянуть подкрепление из промышленных пригородов и близлежащих городов. Революционный комитет, в ночь с 28-го на 29 октября расценивавший свое положение как «критическое»226, два дня спустя чувствовал себя уже достаточно уверенно, чтобы вновь перейти в наступление. В конце концов из всех жителей Москвы защищать демократию оказались готовы лишь юные учащиеся военных академий, университетов и гимназий, которые отдавали свои жизни, не имея ни руководства, ни поддержки со стороны старшего поколения.

Переговоры между Комитетом общественной защиты и Революционным комитетом, направленные на мирное урегулирование конфликта, были прерваны в полночь с 30-го на 31 октября, когда Революционный комитет в одностороннем порядке нарушил перемирие и повел свои войска в наступление227. Поначалу силы с обеих сторон были приблизительно равными — около 15 000 человек с каждой. В течение всей ночи в Москве шли жестокие уличные бои. Стремясь вновь захватить Кремль, большевики подвергли его артиллерийскому обстрелу, разрушив кое-где древние стены. Хотя юнкеры сражались доблестно, их теснили всё новые силы большевиков, подходившие из пригородов. Утром 2 ноября Комитет общественной защиты отдал приказ своим войскам прекратить сопротивление. Вечером того же дня, признав поражение, он подписал с Революционным комитетом договор о капитуляции, в соответствии с которым он был распущен, а его части сложили оружие228.

В других областях России ситуация следовала самым разнообразным сценарием. Развитие и исход событий в каждом городе зависели от сил и упорства противоборствующих сторон. Хотя коммунистические идеологи называют период, непосредственно следующий за Октябрем, «триумфальным шествием Советской власти», историку дело представляется в несколько ином свете. Не «советская», а большевистская власть распространялась по всей стране, часто — вопреки воле Советов, и она не «триумфально шествовала», а завоевывалась силой оружия.

Поскольку в развитии событий на местах не было никакой устойчивой схемы, описать действия большевиков за пределами двух столиц не представляется возможным229. В некоторых областях большевики объединялись с эсерами и меньшевиками и провозглашали власть «Советов». В других — изгоняли всех конкурентов и брали власть сами. Кое-где силы правительства оказывали сопротивление, но часто объявляли «нейтралитет». В большинстве провинциальных городов большевики действовали самостоятельно, на свой страх и риск, не имея указаний из Петрограда. К началу ноября они контролировали уже всю Великороссию, сердце империи, точнее, ее города, ставшие оплотами их власти посреди враждебно настроенного или безразличного сельского населения, — приблизительно то же самое сделали за тысячу лет до этого в России норманны. Деревня совершенно выпала из сферы их влияния, так же, как и окраины, где формировались независимые республики. Эти регионы, как мы дальше увидим, большевикам пришлось затем завоевывать с оружием в руках.

* * *

В те дни подавляющее большинство жителей России даже не подозревало о том, что произошло. Номинально Советы, которые начиная с февраля управляли страной на паритетных началах, взяли всю власть в свои руки. Это выглядело не как революционное событие, а, скорее, как логическое следствие принципа «двоевластия», введенного в первые дни февральской революции. Хитроумный замысел Троцкого — представить захват власти большевиками как передачу ее Советам — воплотился блестяще. Вспоминая впоследствии события Октября, Троцкий с гордостью говорил об умелом использовании демократических институтов, введенных социалистами в феврале и марте, для достижения целей большевиков. В результате этого обмана полная смена власти прошла, в сущности, незамеченной, явившись как бы вполне «легальным» разрешением очередного правительственного кризиса: «Мы называем это восстание «легальным» — в том смысле, что оно выросло из «нормальных» условий двоевластия. И при господстве соглашателей в Петроградском Совете бывало не раз, что Совет проверял или исправлял решения правительства. Это как бы входило в конституцию того режима, который вошел в историю под названием керенщины. Придя в Петроградском Совете к власти, мы, большевики, только продолжили и углубили методы двоевластия. Мы взяли на себя проверку приказа о выводе гарнизона. Этим самым мы прикрыли традициями и приемами легального двоевластия фактическое восстание Петроградского гарнизона. Мало того, формально приурочивая в агитации вопрос о власти к моменту Второго съезда Советов, мы развивали и углубляли уже успевшие сложиться традиции двоевластия, подготовляя рамки советской легальности для большевистского восстания во всероссийском масштабе»230.

Частью коварного плана большевиков было сокрытие социалистической направленности Октябрьского переворота. В первую неделю существования новый режим, все еще не слишком уверенный в своих силах, не выпустил ни одного документа, где бы употреблялось слово «социализм». Делалось это сознательно, а не по недосмотру, и доказательством тому служит факт, что первоначально в наброске декларации от 25 октября о низложении Временного правительства Ленин написал «Да здравствует социализм!», но, подумав, вычеркнул этот лозунг231. Впервые термин «социализм» появился в официальном документе, написанном Лениным и датированным 2 ноября, где говорилось: «Центральный Комитет выражает полную уверенность в победе <...> социалистической революции»232.