Король нищих - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И убил ваших родителей?
— Нет. Они уже были мертвы. Та, кого он убил всем нам известным способом, — сказал он, окинув взглядом сидящих за столом, — была моей любовницей: эту красивую цыганку звали Семирамида. Это из-за нее я и стал разбойником, хотя, не скрою от вас, к этому у меня были определенные задатки. Я ее обожал, и она любила меня. Но, как видно, не настолько, чтобы слушаться меня и отказаться от своих вольных, несколько диких привычек, за которые она и поплатилась жизнью. Все здесь, кроме вас, мадемуазель, знают, что я поклялся убить Лафма. Дважды он от меня ускользал. Тогда я сменил тактику и начал нагонять на него страх всеми доступными способами. Ему пришлось день и ночь держать при себе охрану, что не мешало моим угрожающим запискам, которые доносили до него стрелы, правда Лафма не знал, откуда они летят. Через Пьеро, который однажды вечером впустил меня в этот дом, я познакомился с господином де Рагенэлем. От него я и узнал, кто убийца Семирамиды. С того дня мы заключили своеобразный договор и, как только узнали о вашем приезде в Париж, усилили слежку за Лафма. Нам удалось узнать и о его доме в Ножане. Когда стало известно, что вы в Бастилии, мы решили: с начальником полиции надо покончить раз и навсегда. В тюрьме вы могли оказаться слишком доступной добычей для него.
— Но как вы могли узнать, что сегодня вечером меня повезут к нему?
Кураж бессильным жестом развел руками.
— Этого мы как раз не знали. Найти вас там было божественным сюрпризом, совершенно случайным стечением обстоятельств. Уже несколько дней Лафма, которого по-прежнему охраняли его приспешники, отдыхал за городом. Вероятно, он не хотел показать, что имеет отношение к вашему аресту. К тому же он, казалось, проводил время в ожидании кого-то или чего-то.
Капитан Кураж прервал свой рассказ, чтобы выпить бокал вина, вытер усы и продолжал:
— Один из моих людей сумел наняться к нему помощником повара, но вокруг дома всегда вертелось много народу…
— В такой холод?! — удивилась Сильви.
— Мы привыкли к любой погоде, мадемуазель, даже больше, чем солдаты. В мире, где я живу, нищета закаляет людей, которых не в силах уничтожить. Два дня у начальника полиции гостила красивая дама. Та, что сопровождала вас сегодня вечером.
— Мадемуазель де Шемро?
— Верно. Эта парочка казалась неразлучными друзьями!
— Все объясняется очень просто. У нее нет состояния, — вмешался в разговор Персеваль. — А Лафма богач. И наверняка платил ей за разного рода услуги.
— Действительно, она хвастливо щеголяла в роскошных, богатых туалетах. Конечно, мой поваренок ничего не мог услышать из их разговоров, которые обычно проходили в запертом кабинете, но он уловил несколько слов, когда красотка уезжала. «Он наверняка отошлет ее в монастырь Визитации, — сказала она, — но я позабочусь, чтобы это дело поручили мне. Мне лишь останется привезти ее к вам. Кстати, кардинал покидает Париж послезавтра. Руки у вас будут развязаны…» Я не знал, о вас ли идет речь, и мы начали следить за всеми поездками Шемро. Вчера она сидела дома, но сегодня днем приехала в кардинальский дворец, и я подумал, что дальше тянуть время рискованно. С главными силами моего отряда мы захватили дом в Ножане, перебив или связав охрану, и я наконец остался один на один с этим чудовищем. Я загнал его в малую гостиную, где он и велел накрыть галантный ужин, предназначавшийся для вас, мадемуазель. Увидев меня, он испугался и уже через несколько минут размяк под моими обвинениями. Он молил о пощаде, был мерзок, и я пронзил его шпагой. Потом я поднялся в спальню негодяя, чтобы просмотреть бумаги, какие там могли находиться; может быть — кто знает? — они вернули бы надежду или свободу какому-нибудь бедняге. Этим я и был занят, когда услышал, как подъехала карета. Из нее вышла Шемро и еще одна женщина, которая была слишком тепло укутана, чтобы я мог ее разглядеть. Я притаился, ожидая, что будет дальше, когда из дома выбежала Шемро. Она вскочила в карету, крикнув кучеру, чтобы тот гнал лошадей в Венсеннский замок. Тут я смекнул, что эта дрянь хотела переложить бремя моей мести на приехавшую с ней женщину. И тогда я решил предстать перед вами. Остальное вам известно.
Я никогда не смогу отблагодарить вас, — дрогнувшим голосом сказала Сильви. — Вы не только спасли мне жизнь, благодаря вам я теперь свободна… совершенно свободна, ибо Лафма мертв! О Боже, ну как мне расплатиться с вами!
Капитан адресовал ей свою странную кривую улыбку:
— Подарив мне быструю смерть — от яда или удара ножом. Ведь вор и убийца вроде меня достоин лишь смерти на колесе. Быть распластанным на колесе — единственный вид смерти, который по-настоящему меня страшит, потому что при этом рискуешь утратить всякое достоинство…
Он встал, но Персеваль оказался проворнее и успел взять в свои ладони руки молодого человека.
— Этому страшному дню суждено наступить лишь тогда, когда я не сумею вас спасти; в таком случае я сам займусь вашим освобождением. Пока же не забывайте, что в этом доме у вас есть друзья, которых вы можете просить обо всем. Мы будем вам опорой и поддержкой в любых обстоятельствах.
— Неужели вы забыли, что я король воров?
— Это ваше дело. Я предпочитаю вора, способного на такое великодушие, как ваше, «доброму христианину» вроде Лафма.
— Благодарю вас. Теперь я вас покидаю и больше сюда не вернусь. Я не могу рисковать жизнями моих друзей, вы и так в последнее время слишком много страдали. Но если вы все же вспомните обо мне, произнесите мое настоящее имя: меня зовут Ален…
— Ален, а дальше? — поспешно спросила Сильви.
Молодой человек покраснел и ответил:
— Вы помните, я уже сказал, что не имею права на дворянскую фамилию.
— Жаль! — улыбнулась она. — Вы — истинный рыцарь, капитан Кураж!
— Тогда простите меня, что я вам больше ничего не говорю. Ремесло, которое я выбрал, обязывает меня забыть фамилию, что должна остаться незапятнанной. Прощайте, друзья мои…
Капитан Кураж уже взял в руки свой плащ, но Персеваль снова его задержал:
— Почему «прощайте»? Почему вы сказали, что не вернетесь? Я так понимаю, что капитан Кураж не хочет рисковать, появляясь здесь, но разве кто-нибудь знает лицо Алена?
— Из того общества, какое я для себя добровольно выбрал, трудно исчезать так часто. Я должен быть с моими людьми. Но за этим домом я буду присматривать. Отныне Бог будет его хранить!
Чувствуя, что не в силах скрыть волнение, капитан Кураж торопливо вышел, и Персеваль был вынужден поспешить за ним, чтобы проводить его до Двери. Когда шевалье вернулся на кухню, Николь уже убрала со стола с помощью Сильви и Корантена, стоявшего у камина, посапывая трубкой и задумчиво глядя на огонь.