Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры - Анатолий Ведерников

Начало этой деятельности относится к 1779 году, когда Новиков, переселившись в Москву, взял в аренду на 10 лет университетскую типографию. «Арендуя… типографию и книжную лавку, Новиков имел в виду прежде всего потребности домашнего и школьного образования. Он старался, во-первых, составить достаточно обильный и легкодоступный запас полезного и занимательного чтения, во-вторых, войти в общение с Университетом, чтобы воспользоваться его силами и средствами для приготовления надежных учителей. Расстроенную университетскую типографию он вскоре привел в образцовый порядок и менее чем в три года напечатал в ней больше книг, чем сколько вышло из нее в 24 года ее существования до поступления в руки Новикова. Он издал книги довольно разнообразного содержания, особенно заботясь о печатании книг духовно-нравственных и учебных» (В. О. Ключевский). Книги он не только продавал, но и раздавал бесплатно духовным семинариям и другим училищам. Затем он открыл несколько книжных лавок как в Москве, так и в целом ряде других городов. Кроме того, он основал первую в Москве публичную библиотеку, в которой бедные могли читать книги бесплатно…

«Трудно сметить даже на глаз, – говорит Ключевский, – какие успехи достигнуты были такими усилиями. Люди, близкие к тому времени и к самому Новикову, утверждали, что он не распространил, а создал у нас любовь к наукам и охоту к чтению; что благодаря широкой организации сбыта и энергическому ведению дела новиковская книга стала проникать в самые отдаленные захолустья и скоро не только Европейская Россия, но Сибирь начала читать…»

Новиков хотел сделать чтение ежедневной потребностью грамотного человека и, кажется, в значительной степени достиг этого. Число подписчиков «Московских ведомостей», издание которых он взял на себя вместе с арендой университетской типографии, при нем увеличилось почти всемеро (с 600 до 4000). При них выходили прибавления разнообразного содержания: по литературе, сельскому хозяйству, истории, химии, физике, также листы для детского чтения…

Он был не только типографщиком и книгопродавцем, но и издателем: выбирал, что нужно печатать, заказывал работы переводчикам и сочинителям, небывалым гонораром оживил переводную и оригинальную письменность, отдавая предпочтение произведениям научным и духовно-нравственным. Этим он внес в текущую литературу того времени новую струю, шедшую против господствовавшего направления умов и литературных вкусов тогдашнего светского общества. Книжная лавка Новикова, откуда шла эта струя, получила своеобразный вид, и в ней бывали характерные сцены: приходил покупатель, рылся в книжных новинках, разложенных на прилавке, находил все издания духовно-нравственного содержания, которых не хотел покупать, спрашивал, почему нет романов. Новиков отвечал, что переводчики что-то перестали носить к нему такие сочинения, и, набрав связку книг, какие были на прилавке, просил покупателя принять их от него в дар. После сам Новиков показывал следователю об усилении спроса на духовные книги, а один из учеников Новикова писал, что целое море душеспасительных книг было им пущено против потока вольнодумных сочинений.

В продолжение десяти арендных лет издательская и книгопродавческая деятельность Новикова в Москве вносила в русское общество новые знания, вкусы, впечатления, настраивала умы в одном направлении, из разнохарактерных читателей складывала однородную читающую публику, и сквозь вызванную ею усиленную работу переводчиков, сочинителей, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденных ими толков стало пробиваться то, с чем еще не знакомо было русское просвещенное общество: это общественное мнение… Словом, типографщик, издатель, книгопродавец, журналист, историк литературы, школьный попечитель, филантроп, Новиков на всех этих поприщах оставался одним и тем же – сеятелем просвещения.

Между тем Шварц действовал на педагогическом поприще как профессор немецкого языка в Университете, а затем как профессор философии в Педагогической семинарии. У себя на дому по воскресным дням он читал «для людей всякого рода и звания» лекции о трех родах познания: любопытном, приятном и полезном. «Любопытным познанием здесь, – говорит он, – названо такое, которое питает наш разум, но не есть необходимо для пользы вечной, будущей жизни или спокойствия духа. Любопытное познание заставляет нас познать, например, отчего гром? что такое воздух? каким образом земля производит растения? и прочее сему подобное… Познание приятное есть живопись, стихотворство, музыка и тому подобное. Оно удовлетворяет наш слух, наше зрение и воображением питает наш разум. Познание полезное есть необходимое для человека. Оно научает нас истинной любви, молитве и стремлениям духа к высшим понятиям. К сим-то последним познаниям человек стремиться должен для своего блага: ибо он в сей жизни только путешественник, а в будущей – гражданин».

Эта программа лекций Шварца показывает религиозно-мистический или масонский строй его мировоззрения. Решая все вопросы, оценивая все в мире с точки зрения религиозно-нравственной и подчиняя знание вере, он, однако, не отвергал значения наук, как другие масоны. «Я не отвергаю, – говорит он, – совершенно наук, преподаваемых человекам, хотя они и не служат к сооружению блаженства нашего… я отвергаю только совершеннейшую на них надежду и забвение через то, что человек умствованием и надеждою на свои силы отвращается от Бога и подвергает себя проклятию: ибо самое падение не иное что есть, как отвращение себя от содействия Бога и учинение самого себя средоточием своих действий, чрез воззрение на свои собственные силы и надежду на оные… Проходя историю жизни человеческой, можно приметить, что преподаваемые науки без христианства во зло и в смертный яд обращаются».

Как человека истинно религиозного, Шварца глубоко возмущало скептическое учение энциклопедистов, которые хотели обойтись без веры в Бога и всю жизнь и счастие человека видели в удовлетворении его физических потребностей. Шварц поставил для себя задачею противодействовать распространению такого учения в русском обществе путем основательного религиозно-нравственного образования русского юношества.

В таком направлении он преподавал философию и читал свои частные лекции. Его лекции чрезвычайно благотворно действовали на слушателей и спасали многих молодых людей от неверия. Один из учеников Шварца, Лабзин, говорит, что Шварц «в самое в то время, когда модные писатели поглощались с жадностию молодыми незрелыми умами, принял на себя благотворный труд рассеять сии восстающие мраки и без всякого иного призыва, по сему единственно побуждению, в партикулярном доме открыл лекции нового рода для всех желающих. С ними разбирал он Гельвеция, Руссо, Спинозу и прочих, сличал их с противными им философами и, показывая разность между ними, учил находить и достоинство каждого. Как будто новый свет просиял тогда слушателям. Какое направление и умам и сердцам дал сей благодетельный муж! Издатель, – говорит о себе Лабзин, – с благодарными чувствованиями вспоминает сию счастливую эпоху, составляющую и поныне первое благо его жизни. Главное и для того времени поразительное явление было то, с какою силой простое слово его исторгло из рук многих соблазнительные и безбожные книги, в которых, казалось тогда, весь ум заключался, и поместило на место их Святую Библию».