Русская красавица. Антология смерти - Ирина Потанина

Понимая, что разговор предстоит долгий, я залажу с ногами на подоконник, подтягиваю туда же пепельницу, и любовно прижимаюсь к трубке. Плевать! Даже если телефон прослушивается… Ничего предосудительного Сонечка не скажет… А мне так приятно послушать о её инопланетных, совершенно отличных от моих, проблемах.

— Захожу это я как-то в трамвай. Бегу, опаздываю, ног под собой не чувствую… Шлёпая себя то по карманам, то по лбу, потому что понимаю: кошелёк дома забыла. В кармане мелочи на полбилета. Подхожу к контролёру. «Вот» — говорю, — «Больше нету. Начнёте ссаживать, стану упираться, потому что спешу очень». Контролёр молча берёт мелочь. И тут — Марина, не поверишь! — выглядываю в окно и понимаю, что мы не туда поворачиваем. То есть села я не в тот трамвай!!! Нормально?! Снова подхожу к контролёру. «Это пятый маршрут?» — спрашиваю. «Пятый», — подтверждает он мои самые худшие опасения. «Но ведь мне же нужен второй?!?! Немедленно нужно выходить и пересаживаться. Ой,» — тут я вспоминаю, что у меня нет денег на другой трамвай, и дохожу до верха наглости, — «Знаете что, верните мне мою мелочь!» Контролёр невозмутимо склоняется над горсткой монет и начинает их перебирать. «В чём загвоздка?» — спрашиваю. «Он, видимо, ищет именно ваши монеты», — отвечает за контролёра какой-то молодой человек. Тут уж все мы не выдерживаем и прыскаем со смеху. Выскакиваю из трамвая, а тот парниша, что про монеты шутил — за мной. Понравилась я ему, оказывается… Так вот и познакомились. Павлуша мой — мальчик восторженный и придерживающийся строгих правил. Приходится подыгрывать… влюблённость у меня, конечно, не всмаделишная, но такая огромная… Аж самой смешно. Связалась с мальчишкой и радуюсь…

— Стоп, стоп, стоп! — начинаю обрастать смутными догадками, — А где он работает?

Выясняется, что речь о Пашеньке. Ну и дела! До чего же мир, оказывается, тесен…

Смешно, Пашенька дурит Сонечку, прикидываясь человеком строгих правил, Сонечка дурит Пашеньку, соглашаясь соответствовать его вымыслам о чистой и невинной, и оба используют меня для душеизлияний…

При этом у Сонечки в шкафу — она сама неоднократно рассказывала — резиновый член для удовлетворения подружек-лесбиянок и плётка с наручниками. «Потому что просто так сейчас не модно, скучно и уже «не вставляет»», — комментировала мне когда-то Сонечка, навязчиво делясь описанием своих «шаловливых опытах». Я отмахивалась, кричала, что рассказы о всех её «динь-динях в попку» меня совсем не интересуют… Но всё равно жадно слушала, коря себя и за то, что слушаю, и за то, что наигранно отмахиваюсь, как пенсионерка от порножурналов.

А Пашенька, подделывающийся под блюстителя строгих порядков, самозабвенно трахался со мной, ничуть не смущаясь того, что я, по его мнению, являлась представительницей древнейшей профессии, и вообще, человеком крайне ветреным…

— А что? Почему ты спрашиваешь? — настораживается моя Сонечка.

— Мы знакомы, — сдержанно комментирую свою реакцию, а потом, не желая портить то, что и без меня испортится, добавляю, — Знакомы едва-едва…

— Так вот, слушай дальше… — оказывается, Сонечка звонит мне вовсе не для рассказа о своём/моём Павлуше, — В общем, не то чтоб всерьёз, но я увлечена… И тут приходит ужасная новость… Мне предлагают ехать командировку. На целых два месяца, представляешь? Ну, как можно уезжать, в самый разгар отношений?! Да ещё на такой срок!

— Кому это вы так надолго понадобились? — искренне удивляюсь я. Мой концертный тур который продлится всего неделю, и состоять будет из пяти концертов, кажется мне вечностью, а тут бедных несчастных актёров на целых два месяца куда-то угоняют.

— Предвыборные дела, — скучным голосом отвечает Сонечка, — Понимаешь, у нас с Бонифацием — это мой партнёр по этюдам — есть несколько номеров, которые тут отчего-то никому не приглянулись. Бонифаций их страшно любит, потому расстроился. И тут друг Бонифациевской юности зовёт нас с этими номерами в какой-то политический тур. Они там будут ездить по глубинкам Украины и за каких-то там хренов агитировать. Ну и нас приглашают. Куча никому не известного народа с песнями, одна дэнс-группа, и мы со смешными этюдами… Тут роман в самом разгаре, а они в ссылку гонят… И платят они не ахти как… Но Бонифаций загорелся. Бонифаций хочет ехать… А я, если откажусь, то всё ему испорчу… Мари-и-ина! Я так не хочу ехать!

— Как я тебя понимаю, — скептически хмыкаю, совершенно не понимая, к чему она клонит.

— И сижу это я значит, вся в тоске… И тут вспоминаю про тебя. Ведь ты ж — как раз то, что мне нужно. С миром в неладах, привязок никаких не имеешь. Приключения обожаешь… Поедь вместо меня, а?

— Что?!? Ты в своем уме? А что я вместо тебя делать буду?

— Ровным счётом ничего. Я манекен играю. Выйдешь, вынесешь нужный реквизит, встанешь, как вкопанная, и пять минут так будешь стоять. Потом поклонишься и со сцены уйдёшь. Всех дел. А платят, ну если смотреть, что за такую маленькую роль, хорошо… И потом, представь, каждый день в новом городе… Ты же любишь путешествия. А я — не могу. Уехать на два месяца — значит резко выпасть из жизни. Все начинания тут схоронить. А у меня от другого театра уже предложения. И заменить ведь никто не согласится — кому охота по полустанкам мотаться — одна ты. Ты ведь искренне ценишь романтику…

Сонечка, как обычно, неподражаема. Спасибо, что не предлагает полететь в космос, или родить вместо неё ребёнка, или ещё что-нибудь такое же невменяемое.

— Погоди, Сонечка, — комкаю слова, потому что теперь мне в голову приходит мысль о том, что Сонечка как раз то, что мне нужно, — Ты сможешь выловить сейчас своего Павлушу и заскочить с ним ко мне на пару минут. Такие вещи только с глазу на глаз решаются…

В случае прослушивающегося телефона этот бред единственный способ заманить к себе Сонечку для конфиденциального разговора, и не вызвать никаких подозрений. Жаль только, что с Пашенькой… Но он будет главным алиби. Вот я и нашла человека, на которого можно положиться в поисках Марины.

— Так ты согласна?! Спасибо! — Сонечка визжит совершенно счастливо, и мне делается невыносимо стыдно… Со времен института ненавижу подавать пустые надежды…

Ношусь по комнате, тяжело дыша. Сверкаю голыми ляжками, нервно запахивая домашний огрызок халатика. То есть халатик-то целый, просто короткий очень.

Мне его Свинтус год назад презентовал. Торжественно произнёс: «Это для тебя, Марина, они «ляжки», а для меня — «эротический прибамбас», так что носи уж, сделай милость». Я и носила. Хотя Свинтусом здесь уже и не пахло.

Достаю с полки початую бутылочку, ставлю на стол, закрываю ноутбук… Взгляд в зеркало — иллюзия просторности бытия — там отражается ещё одна моя комната. Не годится! Слишком по-книжному.

Напоминаю сама себе поэтов-шестидесятников и прочих подпольных деятелей, несмотря ни на что собиравшихся на чьей-то кухне, чтоб поспорить о литературе. Причём собиравшихся именно тогда, когда и собираться, и спорить, и даже просто разговаривать было опасно и не принято. Тем более в такой компании — многие только вернулись из ссылок и лагерей. Где-то читала, как они смешно конспирировались: «Откиньте занавески и поставьте бутылку на стол! Пусть видят, что мы как люди… Пусть думают, мы как все».

Не желаю уподобляться, хотя страх испытываю ничуть не меньший. Убираю бутылку обратно — пусть пылиться, придёт ещё и её время. Ношусь дальше. Переодеваюсь в «уличную» одежду. Раскрываю ноутбук. «Да… Вы в гости? А я тут сижу и пишу книгу… Имею полное право…» Кошмар! До чего докатилась я, что с таким лихорадочным усердием бросаюсь заметать следы не совершённого преступления? Как подобострастно пытаюсь определить, какой будет выглядеть моя комната в глазах не слишком-то званного посетителя!

Артур позвонил, когда Сонечка с Павлушей только зашли. Сказал, что заедет за мной через сорок минут. Нет, не к метро, и даже не под подъезд… Прямо сюда, домой, в самое моё логово.

— Заскочу, чайком напоишь перед дорожкой, а потом и в путь, — преувеличенно заботливо сообщил он.

Я едва вслух не ахнула, потом передумала ахать, и решила, что ничего предосудительного в его визите не вижу. То есть, конечно, он придёт высматривать… Но что он тут, собственно, высмотрит?

— К чаю купить что-нибудь? — он говорил таким тоном, будто заходил регулярно. На самом деле, не был тут ни разу. Да я и не приглашала, зная, чем обычно заканчиваются подобные визиты на чашечку чая, и совершенно не желая сближаться. Впрочем, как выяснилось, мои приглашения никого особо тут и не волновали. Захотели проконтролировать, и вот… ждите в гости! И я покорно выпроваживаю гостей через полчаса после прихода и жду, побаиваясь немного, как нашкодивший ребёнок — прихода родителей.

А, собственно, что я такого сделала? Ничего ведь не сделала. Да, заманила к себе Сонечку, чтобы поговорить с глазу на глаз. Да, поручила ей одно сумасбродное дельце. А как мне, спрашивается, ещё что-то узнавать, если каждый мой шаг вы контролируете, а сами никакой информации не даёте?