Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов - Рой Медведев

После Братиславы многие люди и в СССР, и в ЧССР вздохнули с облегчением. Казалось, что кризис миновал. Все западноевропейские компартии также приветствовали заявление шести компартий (включая БКП и ВСРП).

Август – время отпусков для советских руководителей. Л. И. Брежнев был болен еще во время встречи в Чиерне-над-Тиссой и не мог поэтому участвовать в некоторых заседаниях. Теперь, после Братиславы, Брежнев сразу же отправился в Крым на отдых и лечение. Выехал на лечение и Косыгин. В такие дни общее руководство страной и партией поручается одному из членов Политбюро. По некоторым признакам в Москве стало известно, что эти обязанности в середине августа исполнял П. Е. Шелест.

Только десять дней прошли в Москве и в Праге спокойно. Вероятно, 15 или 16 августа я узнал, что Брежнев и Косыгин возвратились в Москву, прервав свой отпуск. Затем начали поступать сведения, что в Москве происходит то ли секретный Пленум ЦК, то ли расширенное заседание Политбюро с участием некоторых членов ЦК КПСС и видных военных лидеров. Эти сообщения косвенно подтвердились тем фактом, что в советской печати, которая с 5 по 15 августа заметно смягчила тон своих статей о положении в Чехословакии, неожиданно началась новая античехословацкая кампания. И «Правда», и «Известия», и «Литературная газета» снова начали публиковать тенденциозные, а то и просто клеветнические материалы о «разгуле реакции» в Чехословакии.

Что же случилось за эти десять дней? Это остается неясным до сих пор. Во всяком случае в Чехословакии не произошло никаких изменений, которые требовали бы иных оценок и решений, чем только что принятые в Братиславе. Ничего существенного не произошло за это время и в СССР. Никаких новых, а тем более провокационных шагов не предпринимали и страны Запада. Тем не менее вся ситуация вокруг Чехословакии заметно ухудшилась.

Можно предположить, что изменение позиции СССР было вызвано новой расстановкой политических сил в руководстве СССР. К советским лидерам, придерживающимся наиболее жесткой политики, относили Шелеста, Полянского, Мазурова, Кириленко и Пельше, из секретарей ЦК – Устинова, Катушева и Демичева, а также почти всех маршалов – членов ЦК. В качестве повода для созыва чрезвычайного заседания Политбюро или даже Пленума ЦК КПСС они избрали какое-то новое «обобщенное» послание из советского посольства в ЧССР, составленное все теми же Червоненко и Удальцовым. Кроме того в ЦК КПСС поступило письмо-обращение от членов ЦК КПЧ – противников Дубчека и его реформ. Эти люди имели все основания бояться, что на сентябрьском съезде КПЧ они будут исключены из состава ЦК. Свое политическое поражение они представляли как поражение социализма в Чехословакии и, извращая ситуацию в стране, призывали СССР к военному вмешательству, так как могли остаться у власти, лишь опираясь на советские штыки. В Москве с 17 по 20 августа непрерывно происходили заседания и совещания на самых высоких уровнях, и это обстоятельство не предвещало ничего хорошего. Мысль о вторжении витала в воздухе.

Вечером 20 августа я был в гостях у известного режиссера М. И. Ромма. Мы говорили только о Чехословакии. Ромм ждал вторжения. Я говорил ему, что это решение было бы настолько губительным и позорным, что я все же надеюсь на мирное разрешение конфликта. К сожалению, очень скоро выяснилось, что прав оказался именно Ромм.

Рано утром 21 августа Москва узнала из сообщений радио о вступлении советских войск, а также воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии на территорию Чехословакии. В сообщении ТАСС говорилось, что эта акция предпринята «по просьбе партийных и государственных деятелей ЧССР». Не было, однако, сказано, что это за «деятели» и какое они имеют право обращаться с просьбой об оккупации собственной страны.

Только вечером 21 августа было обнародовано «Обращение группы членов ЦК КПЧ, правительства и Национального собрания ЧССР к странам Варшавского Договора и к гражданам Чехословакии», в котором говорилось о вторжении войск Варшавского Договора как о свершившемся факте. Никаких имен под этим документом не было.

По чехословацкому времени вторжение войск Варшавского Договора началось в 23 часа 20 августа. Войска были готовы к сопротивлению, орудия заряжены, все солдаты и офицеры предупреждены о необходимости подавлять все очаги вооруженного сопротивления. Но сопротивления нигде не было. Утром в некоторых местах раздалось несколько выстрелов, но это были или просто отчаявшиеся люди, или провокаторы. Население провожало идущие по дорогам войска с удивлением и гневом. Солдатам не давали пить и есть, с ними почти не вступали в контакт во время привалов, только чтобы выразить свое возмущение. К полудню 21 августа почти на всех перекрестках дорог были сняты указатели, снимались даже названия улиц и номера домов. Пограничники получили приказ – оставаться на границе и не мешать продвижению войск. Армия ЧССР была поднята по тревоге, но, согласно приказу, не должна была покидать мест своей дислокации, а солдаты и офицеры – казарм. Войска шли от всех границ, особое возмущение населения вызвало вступление на территорию страны немецких подразделений, которые через несколько дней пришлось отозвать.

Одновременно с движением наземных сил началась высадка специальных подразделений советских войск на Рузиском аэродроме близ Праги. Вскоре мощная колонна бронетанковых сил двинулась в направлении столицы. С чисто военной точки зрения, как отмечали позднее западные специалисты, операция была проведена четко, быстро, точно и эффективно. В Праге советские войска не встретили никакого сопротивления.

В здании ЦК КПЧ еще днем 20 августа началось заседание ЦК, так как члены партийного руководства уже не могли не видеть готовящегося вторжения. Когда вторжение началось, Президиум ЦК КПЧ имел лишь несколько часов для принятия каких-то решений. Одно из решений, о котором Президент ЧССР Л. Свобода немедленно сообщил войскам, – не оказывать вторгшимся военным частям никакого вооруженного сопротивления.

К 4 часам утра здание ЦК было окружено плотным кольцом советских солдат, бронемашин и танков. Отряд парашютистов и группа офицеров вошли в здание ЦК. Дубчек и его ближайшие соратники были окружены, телефонная связь прервана. На руководителей КПЧ направили дула восьми автоматов. Одновременно на площади перед ЦК собралась громадная толпа негодующих жителей Праги. Только через несколько часов кое-что начало проясняться.

Негодование жителей Праги было настолько ярко выраженным, что даже те, кто подписал призыв к интервенции, не решились создать то, что они планировали, – некое «революционное правительство». Это смешивало все карты организаторов вторжения.