Восхождение язычника - Дмитрий Шимохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть только цель очистить плоть, убрать порченое, тело должно жить. Валуй должен жить. Я старался это делать аккуратно, убирая кровь тканью, заготовленной под бинты. Убрать кровь, наметить, что срезать, и вперед. Никакой рефлексии, быстро и четко. Мясо пришлось снимать до самой кости, буквально пару миллиметров осталось здоровой и непорченой плоти. Хоть до самого колена зараза не дошла, и то хорошо, вокруг стопы тоже была живая плоть. Практически пришлось вырезать огромный кусок мяса, всю голень, не знаю, сможет ли Валуй ходить полноценно. Но работа сделана.
А теперь сила жизни, один из моих даров.
Сила разлилась по моему телу, и вот она полыхает на моих ладонях. И я вливаю всю свою силу без остатка в ногу своего наставника. Я вижу, как перестает литься кровь, закупориваются сосуды, и мне даже кажется, начинает нарастать новая плоть, всего миллиметр, не более, а может, мне это просто мерещится.
Все, я пуст.
Меня повело в сторону от слабости, которая мгновенно появилась в теле. Ноги словно перестали меня держать, и все это накладывается на бессонную ночь, полную нервной работы. Но я не падаю, меня останавливает Снежана, удержав своей тонкой старческой рукой.
— Иди присядь, дальше я сама, — и сажает меня на лавку.
На которую я обессилено рухнул. В голове туман, с трудом слежу за действиями Снежаны. Глаза так и слипаются.
У лекарки уже горшочек с мазью в руках. Наша совместная со Снежаной экспериментальная разработка. При варке мази я добавлял свою силу жизни, так еще и Снежана заговор сделала. Так что мазь творит чудеса с ранами, ускоряя их заживление на порядок.
Дождавшись, пока Снежана закончит, я нашёл в себе силы подняться и снять с ноги Валуя жгут, перекрывающий кровоток.
— Снежана, Рознега надо звать, пусть и он полечит, моих сил все же маловато еще.
— Хорошо, — и старушка сжала губы в недовольстве. Недолюбливает она моего родича.
Рухнув на лавку, я укутался шкурой и провалился в сон.
Пробуждение выдалось тяжелым, давило в висках. В избе обнаружились охотники, мирно спящие в уголочке друг на друге.
Валуй так же спал, дыхание у него было спокойное. Только похудел, это было заметно, и вид имел бледноватый.
Как выяснилось позже, с утра прибыл Рознег и наполнил Валуя своей силой. В дальнейшем так и повелось, что дед с утра лечил, а я с вечера. По моим прикидкам, в Валуя в сутки вливалось силы жизни примерно от одного до двух моих резерва, который был у меня на момент лечения Криста.
Ведь о размере резерва деда я не знал, но явно больше, чем у меня, а у меня и свой вырос.
Охотники ушли на следующий день, видя, что Валуй жив и помирать не собирается, даже поблагодарили. А мой конфликт с Тихомиром не получил продолжения, мы просто друг друга благородно игнорировали.
Валуя я рискнул разбудить только на третий день, дабы покормить нормально, а то он что-то быстро худел под воздействием силы жизни. Было предположение, что это происходит от того, что организм активно тратит свои ресурсы.
Будил я его, предварительно опоив конопляной настойкой. Все же опасался, что боль от недостающего куска плоти может свести его с ума. Но то ли боли были не такие сильные, то ли настойка их притупила, но наставника я смог нормально покормить и вновь уложить спать, таким методом я его и кормил седмицу. А после, наплевав на все, просто и без затей разбудил, нога у него болела и вызывала дискомфорт, а еще чесалась как проклятая под бинтами с мазями.
В итоге Валуй смог подняться только спустя девять дней после операции. Так, что мой дар к силе жизни настоящее чудо.
Махом руки я, конечно, не могу лечить такие раны, к сожалению. Наставнику было поначалу больно опираться на ногу, но постепенно он расхаживался, заодно и отъедался. Да так трескал, что Снежана ругаться начала на него.
Мол, здоровый лоб объедает старушку и бедного юношу, находящегося вдали от отчего дома. В общем, развлекалась и издевалась над Валуем на все деньги, так сказать.
Так что, когда Валуй окреп и смог более-менее ковылять, он предпочел скрыться в ужасе от неугомонной старушки, которая и мертвого могла достать. Не забыв уверить, что он мой должник до самой смерти.
Жизнь вошла в привычное русло.
И вновь понеслись тренировки с Говшей, ведь пока занимался лечением Валуя, пришлось от них отказаться и все время находиться рядом с раненым.
А тем временем на улице вовсю начало теплеть, земля сбрасывала с себя покров из снега, а с крыш слетала веселая капель. Весна близко, и уже скоро природа расцветет и наполниться красками.
Возвращаясь с тренировки от Говши, я обнаружил интересную деталь в дверях избы, в которой проживал у Снежаны.
А именно, в проеме маячила весьма симпатичная и привлекательная женская жопушка.
Видать, в помощь Снежане кого нового прислали. А девушка тем временем не обращала на меня внимания, продолжая заниматься своими делами, то ли полы мыла, то ли подметала.
В простом платье из серой небеленой такни и душегрейке, подбитой овчинной.
Из-под платья выглядывали чутка ее ноги, оголяя белую плоть. Симпатично.
Вдруг у меня ниже пояса помимо воли началось движение.
А движение, как известно, — это жизнь.
То ли девушка почувствовала мой взгляд, то ли снег под обувкой скрипнул.
Оторвавшись от своего занятия, она поднялась и оглянулась, откидывая назад свою русую косу, торчащую из-под шапки-треухи[2].
Она была молода, лет восемнадцати или около того.
А еще мила.
Круглолица и зеленоглаза.
[1] Полудурок
[2] Треух — старое название тёплой мужской шапки с наушниками и опускающимся задком.
