Загадка Катилины - Стивен Сейлор

Такие мысли промелькнули в моем сознании с быстротой молнии.

— Ты не полезешь в колодец, Метон, потому что я сам туда спущусь.

Эти слова удивили меня самого так же, как и Метона.

— Ох, папа, кто же на этот раз говорит глупости? — запротестовал он. — Пойду я, я ведь меньше и стройней.

Рабы тем временем смотрели на нас в полном недоумении.

Арат положил нам обоим руки на плечи и отвел в сторону.

— Хозяин, предупреждаю вас, это слишком опасно. Для того и существуют рабы. Если вы сами будете браться за любую работу, они вас не поймут.

— Рабы здесь для того, чтобы подчиняться моим приказаниям или, в мое отсутствие, приказаниям Метона, — поправил я его. — И пока я буду в колодце, Метон проследит за тем, чтобы все вы правильно понимали свои обязанности.

Арат поморщился.

— Хозяин, ну, если вы не боитесь… Если с вами что-то случится, ведь в ответе будут рабы. Они подвергнутся наказанию. Прошу вас, пусть спустится один из них.

— Нет, Арат, я не изменю своего решения. Не спорь со мной. Итак, как влезать в этот узел?

Чего я добивался таким жестом? Если я хотел доказать, что я не такой, как все остальные рабовладельцы, то чем-то реально помог бы несчастным и обездоленным рабам. Если доказать, что настолько еще молод, что могу, не моргнув, ринуться навстречу опасности, то достаточно посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в противоположном. Возможно, я хотел вернуть уважение Метона, но на самом деле я просто в очередной раз подверг сомнению его взрослость. Я просто поддался мгновенному настроению, и только позже до меня дошло — ведь на такой поступок обязательно бы решился и Каталина!

Арат, мрачный как никогда, наблюдал за тем, чтобы меня как следует привязали. Разочарованному Метону ничего не оставалось, как стоять в стороне и смотреть. Рабы отодвинули решетки и дали мне в руки факел. Потом они выстроились в ряд, а я поднялся на стенку колодца и принялся спускаться, пока они понемногу выпускали веревку. Небо постепенно превращалось в узкое отверстие над моей головой.

Не так уж трудно, решил я. Я просто шагал по стене колодца, осторожно переставляя ноги. Метон и Арат склонились над отверстием и щурились от света факела.

— Осторожней, хозяин! — проворчал Арат.

— Да, папа, будь осторожен, — эхом отозвался Метон.

Отверстие вверху все уменьшалось, пока не стало больше обычной тарелки.

— Еще отпустить немного веревки? — крикнул Арат.

Я оглянулся и не увидел воды.

— Да, пожалуй.

Я спускался, не переставая оглядываться. Наконец подо мной заблестела вода, красная от отсветов факела. На ее поверхности показалось какое-то пятно, словно там был камень. Стены по-прежнему были целы. Чем ниже я спускался, тем труднее мне было поворачивать голову и глядеть на воду.

Я уже спустился почти до самой поверхности.

— Натяните веревку! — закричал я.

— Да, хозяин! — отозвался Арат, и его голос эхом отдался от стен. Его лицо казалось маленьким пятнышком на фоне белого кружка.

Я постарался обернуться вокруг себя, понемногу перебирая ногами. Мне почти это удалось, но вот нога моя не нашла провалившегося камня в кладке и погрузилась в воду. Я повис.

Рабы были не готовы к неожиданному рывку, веревка повисла так, что я погрузился в воду по самую шею. Но потом ее опять натянули, и мои плечи оказались над поверхностью. Я откашлялся.

Каким-то чудом мне удалось удержать факел над водой. Его свет создал причудливую картину — блики вперемешку с черными тенями. Свободной рукой я шарил по сторонам в поисках опоры. Напротив противоположной стороны находился какой-то предмет. Мне удалось ухватиться за него, и он запрыгал по волнам. На ощупь он был скользким и холодным. Я задрожал всем телом.

И крикнул. Не яростным криком, а тем, каким скулит съежившаяся собака. Эхом вылетев на поверхность воды, этот крик, вероятно, произвел ужасное впечатление. Рабы забеспокоились. Веревка дернулась, и я начал снова подниматься.

Я крикнул, чтобы они остановились, но колодец искажал мои слова, и они подумали, что я зову на помощь. Я все еще хватался за предмет с чувством отвращения, но вовсе не боялся его. Его вес тянул меня вниз. Рабы поднажали, веревка натянулась, но я вцепился крепко. Я узнал, что это, но не был достаточно уверен.

Рабы так отчаянно поднимали меня, что я начал выходить из воды вместе с этим предметом. Я ухватился за него обеими руками, стараясь при этом не выронить и факел. Но боль в плечах, обвязанных веревкой, вынудила меня выпустить его. Я уже точно понял, что это. И оно с громким всплеском упало обратно в воду.

Где-то сверху я услышал крик Арата: «Раз-два, взяли!» — и меня начали поднимать рывками. Факел выскользнул из моих рук, осветил по дороге в последний раз поверхность воды и с шипением погас.

Рабы, тянувшие за веревку, вытягивали меня на свет, словно «бога из машины» на сцену. Меня болтало из стороны в сторону, плечи ударялись о стенки колодца. Но я едва воспринимал боль и едва замечал, как у меня стучат зубы. Мысли мои были полностью поглощены увиденным.

Это было человеческое тело. Без головы.

Часть третья

CONUNDRUM

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

К тому времени как тело вытащили из колодца, наступила темнота.

С первой попытки поднять его не удалось. Сначала попробовали опустить раба с дополнительной веревкой, которую он обвязал вокруг рук и плеч. Из колодца появился перепуганный, дрожащий раб, а вслед за ним и тело. Вид его, окровавленного, обнаженного, безглавого, был настолько ужасен, что некоторые рабы вскрикнули от страха и отпустили веревку. Веревка заскользила по рукам тех, кто еще удерживал ее, и обожгла ладони. На дне колодца послышался громкий всплеск. А через мгновение в колодце исчез и конец веревки, словно змея, заползшая в свою нору, презрительно вильнувшая на прощание хвостом.

Эта неудача разволновала наиболее суеверных из рабов. Я слышал, как вокруг меня шептали: «Лемур». Осмотревшись вокруг себя в темноте, я не мог определить, кто из рабов произнес это слово. Все они выглядели одинаково испуганными. Казалось, что слово произнес теплый вечерний ветерок.

Я понял, что колодец дважды отравлен. В первый раз — когда в него бросили разлагающееся, окровавленное тело. А во второй раз — когда рабы подумали, что там лемур. Теперь никто не осмелится брать из него воду, рабы будут всеми средствами избегать этого места, выбирать другую дорогу или опускать глаза, чтобы не смотреть на страшный колодец.

Только благодаря Арату, умевшему обращаться с рабами, мне удалось подвигнуть их на вторую попытку, хотя солнце уже почти село. Раб, опускавшийся в первый раз, отказался. Добровольцев больше не было. Арат выбрал одного дрожащего человека и надавал ему тумаков. Раб молча позволил обвязать себя веревкой. А что еще оставалось делать? Я определенно не мог пойти из-за болевших плеч, а Метону я запретил. В конце концов, я поступил как любой рабовладелец и позволил своему управляющему самому разбираться с рабами доступными ему средствами.

На этот раз потрясение при виде трупа не было столь велико, рабам удалось удержать веревку. Но зрелище все равно было не для слабонервных — распухшее тело, зияющая рана на шее, зловещее отсутствие головы. Труп положили на вымощенную камнями площадку перед колодцем. С него стекала вода, устремляясь во всех направлениях. Рабы вскрикивали и отскакивали, чтобы ручейки не коснулись их ног.

В одном из окон дома виднелся силуэт Вифании. Я послал одного раба предупредить ее, чтобы она не пускала сюда Диану, да и сама не приходила. О чем она думает, разглядывая группу рабов, собравшихся вокруг колодца в наступающих сумерках? Очень скоро она узнает правду. И все в поместье узнают о трупе — теперь правду не спрячешь, как в случае с Немо…

Я велел принести факелы, чтобы получше рассмотреть тело. Рабы нерешительно топтались вокруг — им не терпелось как можно скорее уйти. Я приказал Арату отпустить их, но с тем условием, чтобы все они через час собрались возле конюшни. Я наклонился над трупом, морщась от боли в плечах и от ссадин на коленях и локтях, в тех местах, где я содрал кожу, стукаясь о стены колодца. Метон, взяв факел, опустился на колени рядом со мной.

— Ну, Метон, что ты видишь?

Он нерешительно кашлянул. Даже при красноватом свете факела было заметно, насколько он бледен.

— Тело настолько раздулось, что трудно сказать. Я даже не знаю, с чего начать.

— Попробуй мысленно составить что-то вроде списка вопросов. «Или-или», как выражаются философы. Мужчина или женщина?

— Мужчина, конечно.

— Старый или молодой?

— Такой же, как Немо? — спросил он неуверенно.

— Почему ты так подумал?

— Седые волосы на груди среди черных. И такие же узловатые пальцы. Не юноша, но и не старик.