Татуированная кожа - Данил Корецкий

– Сам подарил?!

Неизвестно, какой приказ получил капитан, но обстоятельства изменились настолько, что выполнять его дальше он не рискнул и набрал номер дежурного по Высшей школе.

– Есть такой Волков? А часы товарища Грибачева у него откуда? И вправду герой? Ну ладно, отпускаю. А материал вам направим, полюбуетесь на его геройство!

И, положив трубку, повернулся к Волку.

– Держи, герой, свои вещички и расписывайся, – толстый палец с коротко срезанным ногтем уткнулся в строку: вещи и ценности получил, претензий не имею.

Вдевая ремень в брюки, Волк вышел на улицу. Лаура взяла его под руку и прижималась всем телом, начальник станции и дежурная хвалили его и ругали милицейских бюрократов. Теперь он почувствовал себя героем.

– Как на качелях! – он широко улыбнулся.

– Что? – спросила Лаура.

– Вся жизнь – качели. То вверх, то вниз...

– Это точно! – Хотя на улице было прохладно, начальник станции снял фуражку и вытер вспотевший лоб.

Холеные боровы, которых помял Волк, оказались не просто обнаглевшими «сынками» начальников средней руки. Папаша одного заведовал сектором в ЦК КПСС, а второго – руководил Московским горкомом партии. На вершину партийного Олимпа власть КГБ не распространялась, да и вообще никакие законы этого уровня не достигали и «небожителей» не беспокоили.

– Бармен говорит, что ты с ними поссорился на личной почве, – глядя в сторону, сказал начальник курса майор Шепитько. – Вот и напиши, как все было. Про девушку напиши, про пиво...

Мешки под глазами и густые красные прожилки на картофелеобразном носу майора выдавали его душевные наклонности, но, когда начинались кампании по борьбе с пьянством, он выступал в первых рядах обличителей порока.

– А что девушка? Нас всегда инструктировали: маскироваться, использовать элементы прикрытия. Девушка и есть элемент прикрытия!

– Так и напиши, да про пиво не забудь. За какие деньги покупал валютное пиво, по какому курсу...

По тону офицера чувствовалось, что судьба курсанта Волкова предрешена.

– Я все подробно напишу. А надо будет – и позвоню куда следует! Статья восемьдесят восьмая на всех распространяется! И пивом ее не перебьешь!

Отдав майору объяснительную на двух листах. Волк пошел в общежитие. Он чувствовал свою правоту и не считал, что из него сумеют сделать козла отпущения.

«В случае чего – позвоню Грибачеву! – решил он. – Это как раз его епархия!»

В комнате Любавин поспешно натягивал вылинявшее трико.

– Выходим «в поле» на закладку тайника. Ты не идешь?

– Почему не иду? Как всегда...

Любавин если и удивился, то вида не подал.

– Тогда спускайся. Федька и Крыло уже готовы. Капитан Синицкий вывез четверку курсантов к Измайловскому парку. Все были одеты в поношенную неприметную одежду.

– Рабочие пары: Волков – Любавин, Федирко – Крылков, – объявил преподаватель. – Первая пара производит закладку, вторая – съем. Потом наоборот. Вопросы есть? Нет. Время пошло!

Волк неспешно двинулся по центральной дорожке. Любавин держался сзади, делая вид, что они незнакомы. На скамейках тут и там сидят люди, молодые мамы катают коляски вокруг фонтана. Расхристанная компания то ли школьников, то ли пэтэушников пьет пиво из бутылок, толкается, хохочет. Не годится. Тайник должен находиться в достаточно уединенном месте и иметь приметный ориентир, чтобы легко навести съемщика.

Волк свернул с асфальтированной аллеи, протиснулся сквозь пыльные кусты и вскоре добрался до чугунной ограды, вдоль которой шла линия электропередачи. Здесь царило запустение, пахло туалетом, и надо было все время смотреть вниз, чтобы не вступить в экскременты. Кое-где валялись использованные шприцы и презервативы. С шумом рванулся из-под ног облезлый пес и, проскочив сквозь пролом в заборе, поднял пыль на пустыре. Волк подошел к выбитым прутьям, примерился. Человек здесь тоже пролезет без особого труда. Это хорошо. Потому что к месту закладки желательно иметь несколько путей подхода.

Он кашлянул. Из-за кустов раздался кашель Любавина.

– Как там? – спросил Волк.

– Никого нет.

– Ты меня видишь?

– Нет, кусты мешают.

– Стой где стоишь. Если что – свистнешь.

Волк осмотрелся. С одной стороны – плотная стена кустарника, с другой – заброшенная стройка. Идеальное место для закладки! Остается выбрать хороший ориентир...

Он покрутился на месте, задрал голову, провел взглядом по черным проводам, перечеркивающим бледно-голубое небо. Поддерживающие их серые бетонные столбы напоминали заточенные карандаши, и только один заканчивался не острием, а короткой поперечиной, так что получалась буква Т. Когда он подошел поближе, то увидел еще одно отличие: железную опору-подставку. Да, это то, что надо!

Охваченный азартом игры, Волк проверился. Пахло смолой: в золе от костра стояла жестяная банка с застывшей черной массой. Здесь же валялись обрезки рубероида и неровные куски фанеры. Подозрительных запахов и звуков не слышно, лишь в тишине поскрипывают раскачиваемые ветерком деревья. Все спокойно.

Он извлек из карманов детский совок и контейнер. Контейнером может служить любой обыденный предмет, не привлекающий постороннего внимания: бутылка, пузырек, куриная косточка, выдолбленная ветка... В данном случае им была коробочка из-под гуталина.

Совком он принялся разгребать рыхлую землю под железной опорой. Особая глубина тут не нужна: десять-пятнадцать сантиметров, не больше... Как раз на десяти сантиметрах совок и уткнулся в мячик для настольного тенниса.

Волк резко отдернул руку и отшатнулся. Примятый целлулоидный шарик с набившейся в складки и трещинки землей произвел на него такое же впечатление, как противопехотная мина-лягушка, в которой уже щелкнул предохранитель подбрасывающего заряда. Спина вмиг взмокрела, и легкий летний ветерок ледяным холодом прошиб до костей. Игра закончилась: мальчик, понарошке расследующий убийство, наткнулся на всамделишный труп с перерезанным от уха до уха горлом. Потому что перед ним лежал чужой шпионский контейнер, замаскированный под обыденный, не привлекающий постороннего внимания предмет!

Конечно, не исключалось совпадение: может быть, в идеально подходящем для тайника месте случайно оказался обычный старый мячик, не содержащий внутри ни микропленки, ни исписанного тайнописью шелка... Но контрразведчиков специально учат не верить в случайности и не объяснять подозрительные признаки успокоительными причинами. Наоборот – если пахнет серой, они ищут дьявола.

Волк вытащил из-под рубашки миниатюрную рацию, но тут же спрятал ее обратно. Перед съемом эфир в зоне тайника может контролироваться противником. Он тихо свистнул. Кусты затрещали, из них вывалился озабоченный напарник.

– Черт, кажется, в говно вступил. Точно...

– Найди Синицкого, пусть срочно идет сюда!

– Ну чего ты раскомандовался! Перегрелся, что ли? Черт, новые босоножки...

– Давай быстро! «Три двойки»!

Код 222 обозначал тревогу и срочный сбор. Любавин взглянул ему в лицо, развернулся и ломанулся обратно сквозь кусты.

Через пять-семь минут Саша вернулся с преподавателем.

– Что тут у тебя?

Капитан присел на корточки, осторожно, не касаясь пальцами, осмотрел предполагаемый контейнер. Если заглянуть внутрь, то все сразу же станет ясно. Но даже курсант Волков знал, что этого делать нельзя, а Синицкий восемь лет проработал в московском управлении и был хорошо знаком со шпионскими ухищрениями.

– Закапывай! – приказал он. – Я иду звонить, а вы рассредоточьтесь и наблюдайте. Действуйте по обстановке, но лучше ни во что не вмешивайтесь. А сейчас уходим! Быстро!

Волк понимал, чем вызвана такая спешка. Тайник закладывается не на месяц, не на неделю и даже не на сутки. Между закладкой и съемом проходит обычно несколько часов.

Синицкий побежал искать телефон, а курсанты, замаскировавшись, взяли место закладки в кольцо. Любавин пролез в пролом ограды, перебежал пустырь и спрятался на стройке, откуда тайник был виден, как на ладони. Федирко залез под скамейку на соседней аллее, Крылков скрючился между деревом и вазой для цветов – оба могли наблюдать только за прилегающей территорией.

Волк вначале залег в полусотне шагов от Т-образного столба, так что железная опора находилась в поле зрения и пришедший за контейнером человек не мог остаться незамеченным. Но тут же понял, что вся их дислокация ни к черту не годится. Кольцо засады слишком широкое, съемщик на глазах у наблюдателей заберет контейнер и спокойно уйдет. Если броситься к нему или вызвать напарников, он успеет избавиться от улики. Секундное дело – надо только разжать пальцы и уронить контейнер. Поэтому расстояние следует сократить до предела, как при захвате «языка»...

Извиваясь змеей, он бесшумно подполз поближе, втиснулся под кусты в трех шагах от тайника, кусками фанеры и обрывками рубероида прикрыл ноги до пояса, притрусил туловище опавшими листьями и сухими ветками, измазал землей лицо, в волосы воткнул несколько веточек с зелеными листьями, потом спрятал под грудь кисти рук. Теперь главное – неподвижность. И Волк превратился в камень.