Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин

В глубине суши только 25 октября наши солдаты из передовых дозоров увидали зарево пожарищ и клубы дыма, поднимавшиеся на севере, и вскоре встретили первых норвежцев, которых немцы не успели угнать. Со слов советского офицера, в изложении норвежского корреспондента, встреча носила несомненно дружественный характер: «С гребня сопки… неожиданно я заметил норвежский флаг, развевающийся над маленькой горной фермой на другой стороне реки. Я тотчас понял, что немцев там нет. Я собрал свою часть и рассказал им об увиденном. Все переглянулись, будто хотели спросить, как встретят нас норвежцы. Выглядели мы ужасно после продолжительной жизни в диких полевых условиях.

На следующий день мы прошагали мимо этой крошечной фермы. Мы были обтрепаны, грязны, усталы. Но перед нами под норвежским флагом стояли фермер и вся его семья. Они улыбались и приветливо махали нам руками. Мы постарались подтянуться и приободриться, чтобы выглядеть молодцеватей. И у нас это получилось! Я увидел, как мои люди буквально встряхнулись. И дальше внизу, у самого Киркинеса, мы проходили такие же фермы, из которых многие были сожжены. И везде маленькие семьи стояли под норвежским флагом, приветствуя нас» (А.В. Репневский). Чего-то подобного на территории Финляндии и быть не могло…

Детские впечатления от встречи с русскими одна из жительниц Киркинеса сохранили в таком виде: «Мы все трое вылезли на белый свет. Это было в конце октября 1944 года, кажется, утром. Везде были солдаты. Улыбаясь, они смотрели на нас Одеты они были в серые шинели и русские шапки. Среди них было много женщин с винтовками за плечами. Было видно, что с едой у них было неважно. Я видела, как они жевали горбушки черствого хлеба. Их энтузиазм и желание преследовать немцев было трудно не заметить» (Хенриксен, с 79). Однако картина разрушения города производила самое мрачное впечатление. «Город напоминал огромную горящую свалку. Лишь частокол труб и еще не рассыпавшиеся стены отдельных зданий указывали на то, что здесь когда-то жили люди. И тем не менее, несмотря на обстрел орудий и пожары, из бомбоубежищ и укрытий в сопках в город стали возвращаться его жители. Уже в полдень на центральной площади состоялся митинг, после которого под троекратные ружейные залпы и пение национального гимна мэр города поднял над Киркинесом норвежский флаг» (Супрун, с 60). За освобождением Киркинеса последовало прибытие сюда усиленной норвежской роты и представителей законной королевской власти. Советская сторона, несмотря на присутствие своих вооруженных сил, всячески подчеркивала отсутствие стремлений нарушить самостоятельность страны и ее политический статус.

В день освобождения Киркинеса отряд эсминцев во главе с лидером «Баку» под флагом контр-адмирала Фокина произвел поиск вражеских судов вплоть до Тана-фиорда, при возвращении обстреляв Варде (выпустив почти шестьсот снарядов) и попав под ответный огонь немецких батарей. Однако воздушная разведка обнаружила эвакуацию морем в этом направлении, что позволило авиации СФ потопить десантную баржу, три мотобота и повредить до семи кораблей противника. Стремление немцев вывезти как можно больше своих войск морем подтвердила наша разведка, обнаружившая в районе Вадсе до двадцати сторожевиков и морских охотников, одновременно с уничтожением всех построек на полуострове Варангер. Только в районе Вадсе на следующий день было зафиксировано до 68 очагов пожаров, которым не могло помешать местное ополчение из полутора сотен норвежцев, испытывавших недостаток оружия. Очередной добычей ВВС СФ стали 9 мотоботов и тральщик. На исходе октября непогода существенно ограничила возможности наших торпедных катеров и авиации, одновременно позволив немцам на крупных кораблях эвакуировать свои войска в обход полуострова Варангер, куда была заброшена на парашютах группа капитана 3-го ранга Лобанова, связь с которой была потеряна. Судьбу этой группы выяснили десантники, высаженные с торпедных катеров в районе поселка Вадсе, которые провели разведку побережья вплоть до опустевшего Варде, нигде не обнаружив противника, повсеместно встречая дружественный прием со стороны оставшихся норвежцев. На этом практически военные действия на суше в пределах Северной Норвегии закончились. На суше наши войска остановились по реке Нейден-эльв в дальнейшем направлении на Корс-фиорд. В целом по многим причинам (включая категорический запрет Ставки использовать крупные боевые корабли в открытом море после гибели трех эсминцев на Черном море год назад) Северному флоту не удалось воспрепятствовать эвакуации немцев из Варангер-фиорда.

В противовес нашим успехам на суше, на рубеже 1944 — 1945 годов осложнилась обстановка на подходах к Кольскому заливу, куда кригсмарине перебросило много подводных лодок в напрасной попытке прервать движение союзных конвоев, не считая плохо подготовленной попытки атаковать линкор «Архангельск» мини-подлодками. Едва ли эта операция могла иметь серьезное военное значение и была рассчитана больше на моральный и пропагандистский эффект, тем более, что сам линкор, ощетинившийся многочисленными зенитными батареями, в военных действиях участия не принимал, как и крейсер «Мурманск».

Иное дело — подходы к северным портам, куда кригсмарине направило много подводных лодок, что было отмечено целым рядом боестолкновений, конечный результат которых остается нередко без подтверждения.

Более заслуживают доверия результаты поиска отрядом эсминцев под командованием контр-адмирала ВЛ. Фокина 8 декабря вдоль Кольского побережья, когда у губы Порчнихи эсминец «Живучий» (капитан 3-го ранга Н.Д. Рябченко) обнаружил радиолокатором всплывшую немецкую подводную лодку. И.А. Козлов и B.C. Шлемин описывают дальнейшие события следующим образом: «Корабль увеличил ход до 24 узлов и пошел на сближение, рассчитывая таранить противника. Вскоре по лодке открыли артиллерийский огонь из носового орудия. Она контратаковала эсминец, выпустив по нему две торпеды, но командир советского корабля успел от них уклонился. На полном ходу "Живучий" врезался форштевнем в левый борт вражеской лодки, а затем, дав задний ход, начал отходить, продолжая обстреливать ее 4-дюймовыми снарядами и снарядами из скорострельных орудий малого калибра. В это же время минеры сбросили серию глубинных бомб, разорвавшихся в 50 м от медленно погружавшейся в воду немецкой лодки. Так была уничтожена фашистская подводная лодка U-387» (Козлов, Шломин, с 208). К сожалению, здесь не указано, каким образом был установлен номер этой лодки. Это обстоятельство является важным, поскольку в других изданиях гибель этой лодки (командир капитан-лейтенант Бухлер) приписывается глубинным бомбам британского корвета «Бамборо Кэстл» 9 декабря вблизи Мурманска, также без указания источника информации.

В связи с потерей противником аэродромов на территории Норвегии, освобожденной советскими войсками, опасность для кораблей Северного флота и транспортов союзников существенно уменьшилась, но угроза со стороны вражеских подводных лодок оставалась, особенно при нападениях «волчьих стай». Хотя для защиты союзных караванов и собственного мореплавания корабли Северного флота в 1945 году 108 раз выходили в море, а морская авиация совершила 607 самолетовылетов, наши корабли и суда, как и союзные транспорты, не избежали потерь.

16 января из Кольского залива в Молотовск вышел конвой из шести союзных транспортов и двух танкеров в сопровождении мощного эскорта (лидер «Баку» под флагом командира конвоя капитана 1-го ранга А.М. Румянцева и восемь эсминцев) под прикрытием шести самолетов Пе-3. На траверсе губы Порчниха в 20 ч. 30 минут эсминец «Деятельный» (командир капитан-лейтенант К.А. Кравченко) подвергся атаке вражеской подлодки U-997 (командир обер-лейтенант Г. Леман), применившей акустическую торпеду. Результаты этой атаки: «Взрывом оторвало корму, корабль лишился хода и начал медленно тонуть… Необходимо было принимать меры для спасения личного состава, однако командир принял это решение с запозданием. Корабль встал вертикально и быстро затонул, унеся с собой многих моряков. Мужественный и смелый моряк капитан-лейтенант К.А. Кравченко забыл в данном случае важную заповедь командира корабля — если исчерпаны все средства сохранения корабля, спасать экипаж» (Козлов, Шломин, с 232). Правда, возможно и другое объяснение — Кравченко не захотел рисковать повторением судьбы командира «Сокрушительного», хотя и в иной обстановке. Спустя всего пять дней вражеская подводная лодка U-293 (командир капитан-лейтенант Л. Клингспор) такой же торпедой вывела из строя эсминец «Разъяренный», который все же удалось отбуксировать в Лиинахамари.

Драматические события разыгрались при проводке одного из последних конвоев из Лиинахамари в Кольский залив, когда два транспорта сопровождались мощным конвоем (командир капитан 1-го ранга А.М. Румянцев) из четырех эсминцев, двух тральщиков, шести БО и четырех торпедных катеров, а также норвежского корвета и трех тральщиков. Прикрытие с воздуха проводили две «Каталины» и два истребителя. Читаем у адмирала А.Г. Головко: «21 апреля у мыса Цип-Наволок погиб транспорт "Онега", норвежский "Иде-фиорд" получил повреждения и был прибуксирован в Кольский залив… Первым был торпедирован "Иде-фиорд", остальные суда продолжали идти прежним курсом. Через семь-восемь минут взорвалась "Онега"… Лодка, торпедировавшая транспорты, в результате, очевидно, бомбежки, всплыла с развороченной рубкой и надстройками. Всплыла в 50 метрах от борта "Карла Либкнехта". Комендоры эсминца успели выпустить 16 снарядов. Попало, по наблюдениям, пять снарядов. Лодка тут же затонула» (Головко, с. 261). Во всех описаниях боя не сообщается о каких-либо документах, поднятых после гибели лодки, но в нашей литературе считается, что это была U-286 (командир обер-лейтенант Дитрих). Однако, по другим источникам, лодка с этим номерам была потоплена союзниками на подходах к Кольскому заливу неделю спустя после описанных событий.