Во власти теней - Жюльетта Бенцони

Шум словно вывел из оцепенения Хуану, которая во время появления Фьоры приводила в порядок ее одежду. Она с ужасом наблюдала за происходящим.

– Боже мой! – произнесла наконец Хуана. – Не говорите мне, что вы его оттолкнули!

– Я бы выбросилась из окна, если бы он приблизился ко мне хоть на один шаг!

– Но почему? Почему? Разве Родриго не хорош собой? – искренне удивилась Хуана.

– Возможно, но не на мой вкус. Это не человек, а обезьяна!

– Как вы можете говорить такое! Волосы на его теле мягкие, как шерсть новорожденного ягненка. Он сам бог любви, – добавила Хуана мечтательно. – А когда он обладает вами, то вам открываются двери рая.

Фьора посмотрела на дуэнью с искренним изумлением:

– Что вы знаете об этом?

Хуана покраснела и стала теребить ключи, подвешенные на ее поясе, стыдливо опустив глаза.

– Знаю! – ответила она. – Мы любили друг друга… двадцать лет тому назад… под апельсиновыми деревьями в саду. Я никогда не смогу забыть этого, и когда пять лет назад он попросил меня поехать в Рим, чтобы вести его дом, я, не колеблясь ни минуты, сразу же приехала сюда.

– И после вы… возобновили ваши отношения?

– Нет. Родриго любит молодость. Впрочем, подобного воспоминания достаточно, чтобы оно осветило всю мою жизнь, – ответила Хуана.

– А теперь вы ухаживаете за женщинами, которых он приводит сюда? Вы не ревнуете?

Посчитав такой вопрос оскорбительным, Хуана выпрямилась во весь рост и на какое-то мгновение вновь стала той, которой она была раньше: высокомерной и презирающей все испанкой, воспитанной в набожности и осознающей свое положение.

– Я? Ревную? К кому? К этим пустым девицам, которых Родриго подбирает для своего удовольствия и которых я одеваю и прыскаю духами, чтобы они были хоть немного достойны провести какое-то время в его постели? Это все равно, как если бы я посыпала сахаром свежие булочки, которые он любит. Главное – это то, что в наших жилах течет одна кровь. А эти девицы – просто так, для его удовольствия, и больше ничего! Мне приходилось держать некоторых из них, когда он удовлетворял свое желание. А вы хотите, чтобы я ревновала?

– Действительно, ревновать вам ни к чему, – сказала со вздохом Фьора. – Отличное у вас ремесло! Во всяком случае, зарубите себе на носу: я не уличная девка, и ваш Борджиа не только не интересует меня, он мне неприятен.

Стук копыт на улице заставил ее замолчать. Хуана открыла окно и выглянула наружу. Затем захлопнула его с огорченным видом:

– Он уезжает! Что вы наделали? Вы прогнали его! Из какого же камня вы сделаны?

– Из которого делают порядочных женщин. Таких, каких не увидишь на улицах Рима. Вы говорите, что он уезжает? И куда же, по вашему мнению?

– Он взял рогатины, и на нем простая одежда. По-видимому, он поехал в Маглиану поохотиться на дикого кабана.

– Маглиана… Это далеко?

– Это вилла в окрестностях Рима, если он туда едет, значит, ему надо успокоить свои нервы. Он там пробудет не менее двух дней.

– Два спокойных дня! – обрадовалась Фьора. – Какая удача!

– Удача? – переспросила Хуана. – Когда он возвращается назад, он бывает пьян от крови и вина… и я с радостью подведу его такого к твоей постели! Ты слишком долго издевалась над ним, моя красавица! Увидишь, чего это будет тебе стоить!

И с видом победительницы Хуана покинула комнату. Звук поворачиваемого ключа убедил Фьору, что она вновь была заперта. Но она предпочла одиночество компании обожательницы Родриго.

Сначала она скинула с себя мокрую простыню, оделась, заплела в косу свои густые волосы, затем села в свое любимое кресло и погрузилась в размышления. Ей надо было любой ценой покинуть этот дворец до возвращения его хозяина, потому что, вне всякого сомнения, это возвращение не сулит ей ничего хорошего. Удачей уже было то, что Борджиа решил излить свой гнев на кабанах, а не сразу взяться за нее. Но как выйти отсюда?

Бежать она могла только через окна, но они находились слишком высоко.

С другой стороны, даже если предположить, что ей это удастся, на этом проблемы ее не заканчивались. Куда ей идти, выйдя из дворца Борджиа? Единственным прибежищем для нее, где она могла бы скрыться, мог стать дворец Детутвилля, но ей так и не удалось узнать, где он находится и можно ли в него попасть. Да и как там ее еще примут? Борджиа говорил, что Людовик XI якобы не ответил на письмо, посланное кардиналом, и что, вне всякого сомнения, он оставит папе право решать ее судьбу. Может быть, это было неправдой, но откуда она могла это знать? Разве накануне ее похищения она не поручила принцессе Жанне в каком-то роде сжечь мосты между вдовой Филиппа де Селонже и королем Франции? В таком случае было вполне возможно, что магистр Детутвилль поспешит вернуть ее, крепко связанную, прямо в Ватикан.

Если ей удастся выйти, то лучше всего было бы направиться на север, то есть по направлению к Флоренции, спрятаться до открытия ворот и выскользнуть из города. К несчастью, на пути между Фьорой и вожделенной свободой стояли стены дворца Борджиа, стража дворца Борджиа и, наконец, кузина Борджиа, которая, кажется, решила уморить голодом свою пленницу.

Сначала Фьора не придала никакого значения тому, что Хуана не появилась ни разу за весь день. У нее была вода в графине и даже испанское вино. Были также фрукты, которыми можно было утолить голод. И тут в голову ей пришла заманчивая идея. Надо было только, чтобы Хуана во что бы то ни стало пришла к ней в комнату.

Во второй половине дня Фьора несколько часов кряду разрабатывала свой план. Она собрала все вещи, которые могли ей пригодиться. В ванной комнате она нашла щетку с длинной ручкой для чистки мраморного бассейна. Затем ножницами она разрезала большие полотенца на длинные ленты, которые для прочности скрутила и связала. Затем она осмотрела критическим взглядом одежды, которые ей дали. Как она может появиться на дороге в атласном, парчовом или муслиновом платье? И особенно как идти пешком в ее туфлях из бархата или атласа? У Фьоры были даже венецианские башмаки на высоких каблуках, которые она ни разу не обула, так как и без того была высокого роста. Веревочные сандалии, в которых она пришла из монастыря Сан-Систо, конечно, были сожжены вместе со всей одеждой. Фьора не видела никакого решения этой проблемы, поэтому она решила довериться провидению. После этого она спрятала сделанную ею веревку в один из сундуков для одежды и села в кресло, сделав вид, что читает «Божественную комедию». Она любила эту поэму Данте, но ее внимание было сосредоточено на звуках, доносящихся извне. Фьора спрятала в складках своего платья самодельное оружие, которое она нашла для себя.