Вариант "Ангола" - Игорь Борисенко

Когда молчание стало невыносимым, с места поднялась Зоя.

– Так, – сказала она. – Да, наши новые товарищи принесли нам страшную весть. Да, погибших не вернуть. Но я вижу и добрую сторону в случившемся…

Внимание людей и без того было приковано к Зое, а уж теперь она и вовсе завладела им безраздельно. Чувствовалось, что каждому хочется не без ехидства поинтересоваться, что ж хорошего в происшедшем, но все выжидающе молчали: я не без радости отметил, что дочь Прохорова и впрямь пользуется авторитетом.

– Да, добрую, – вызывающе повторила она. – Во-первых, теперь нас стало на три человека больше. Что это значит? Это значит, что прииск будет продолжать работать, пусть и с минимальной загрузкой, будет продолжать добывать столь нужные алмазы. А во-вторых… Во-вторых, мы знаем, что наша Родина о нас не забыла.

Последние слова она произнесла с нажимом, вглядываясь в каждого из сидевших за столом.

– Раз была послана одна экспедиция – значит, будет и другая! Наша родина, наш народ сражаются, не щадя себя – и мы тоже будем делать то, что нужно от нас. И ждать помощи! А она обязательно придет, – рубанула воздух рукой Зоя. – Помните, что говорил мой отец, когда прервалась связь? Он говорил, что нас не оставят. И пусть кое-кто ему не поверил, он был прав – наши новые товарищи тому доказательство…

Интересно, мне показалось или нет, что при словах "кое-кто ему не поверил" некоторые из сидевших за столом вздрогнули? Если не показалось – то что бы это значило?

– …и нас спасут, – закончила Зоя. – Пусть через полгода, пусть через год, но помощь придет. И мы должны сделать все, чтобы нам не пришлось стыдиться за то, как мы работали все это время.

Врать не буду, речь Зои не произвела большого фурора. Может быть, потому что таких речей за минувшие полтора года люди слышали немало. А может и потому, что никакие слова, пусть бы их произносили три Цицерона и Демосфен в придачу, не могли перевесить того факта, что наша спасательная экспедиция закончилась катастрофой. Так что повторно наполненные рюмки вовсе не помешали.

– А не могли бы вы рассказать о вашей экспедиции? – вопрос задал тот самый невозмутимый человек в очках. Голос у него оказался на удивление тихим.

– Прямо с языка слова сняли, Илья Карлович, – воскликнула Зоя. Она повернулась к нам:

– В самом деле, расскажите. Нам не хочется сыпать соль на рану, но все-таки…

Прежде чем я успел открыть рот, Володька уже заговорил:

– Конечно, Зоя, конечно.

Почему-то меня покоробило это фамильярное "Зоя", равно как и то, что Вейхштейн мимоходом накрыл рукой ее узкую ладонь. Выглядело это совершенно естественно, вот только… Вот только мне это не нравилось. Сделав над собой усилие, я стал слушать.

То, что Володька неплохой рассказчик, я знал и ранее по его пересказам шекспировских трагедий, но тут он превзошел сам себя. Здесь, в душном полутемном зале я едва ли не физически ощущал, как раскачивается лодка, пробивающаяся сквозь шторм, вновь вспомнил все ужасы морской болезни и радость момента, когда ступал на твердую землю. Едкие комментарии в адрес американцев, в двух словах показанные характеры членов экипажа "Л-16", мгновенные и очень точные "зарисовки" наших походных будней – слушатели ахали, когда он описывал атаку японского самолета, и затаивали дыхание при рассказе о прохождении мыса Горн. Толстяк Попов всплескивал руками и хватался за голову, Раковский – тот самый мужчина в пробковом шлеме, нервно жевал папиросу, Горадзе что-то вполголоса бормотал по-грузински, временами сжимая широченными ладонями край стола, и тогда казалось, что прочная древесина в три пальца толщиной того и гляди затрещит. Правда, в Володькином описании наш поход выглядел предприятием не столько сложным и опасным, сколько увлекательным и интересным, и несколько раз столовая даже оглашалась смехом, когда Володька рассказывал о всяких забавных событиях, имевших место на лодке. А я, поглощенный событиями последних двух дней, уже и забыл, что было и такое… Вот только финал похода, как ни крути, нельзя было назвать ни интересным, ни веселым.

И еще мне чертовски не нравилась его ладонь, лежащая поверх ладони Зои.

Было около полуночи, когда Вейхштейн закончил рассказ. Несколько минут в столовой царила тишина, а потом Зоя сказала:

– Что ж, сегодня был трудный день. И у нас, и у наших новых товарищей…

Она сделала какой-то неуловимый знак Радченко. Тот понял ее и без слов:

– Так, родимые, – повернулся он к солдатам. – Командую отбой. Кондратьев, Яровец – на кухню, Пал Сергеичу поможете. Что касается остальных – дежурство по расписанию, Валяшко и Быстров в первую стражу, смена через два часа. Все поняли?

– Все, – нестройным хором ответили солдаты, поднимаясь из-за стола.

– Буду проверять, – пригрозил им старшина. – И если кто заснет, что будет?

– Накажете.

– Правильно. Причем страшно. У Пал Сергеича немытых котлов на всех хватит! Равно как у Якова Михалыча – всяких тяжеленных трансформаторов, которые нужно срочно тягать километров за шесть и обратно… Так?

– Так, – без тени улыбки подтвердили повар и обладатель пробкового шлема.

– Осознали перспективу?

– Осознали…

– Исполнять!

Солдаты нехотя удалились.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – пробасил Данилов, поднимаясь из-за стола.

– Иди за мной, – сказал Радченко. – Выдам белье и покажу койку.

Они ушли.

– А мы еще побеседуем, – сказала Зоя, упреждая мой вопрос.

Второй стол за ненадобностью отставили к стене, благо, оставшиеся семеро (мы с Вейхштейном и весь "командный состав" прииска – и.о. начальника Зоя, врач Попов, энергетик Раковский, механик Анте и главный технолог Горадзе), вполне помещались за одним. Неяркая лампа бросала вниз конус теплого желтого света, по углам расползались густые тени.

Повар принес с кухни полуведерный чайник с крепким чаем, огромное блюдо свежего печенья, поставил на стол бутылку коньяка, и ушел, сославшись на то, что нужно перемыть много посуды, да замесить тесто на завтра.

– Кстати, Зоя Иннокентьевна… Раз уж у нас пополнение – наверное, стоит запустить третий электрический ледник (то есть холодильник – авт.).

– Конечно, Павел Сергеевич, делайте, как сочтете нужным. Кстати, мяса хватает? Чтобы ледник не работал впустую, можно завтра вновь выслать охотничью партию.

– Особенно если охота будет столь же удачной, как в этот раз, – хмыкнул Раковский.

– Да уж, в этот раз наши охотники превзошли сами себя, – кивнула Зоя, и улыбнулась Радченко, который только что вернулся в столовую, и сейчас устраивался на жестком стуле у дальнего края стола, возле Анте. – Отличная работа, Степан Семенович…