Буденный: Красный Мюрат - Борис Вадимович Соколов

Другое дело, что руководство Реввоенсовета и Политбюро объяснения такого рода справедливо считало чистой пропагандой. В Москве убийство комиссара 6-й кавдивизии вызвало серьезную тревогу. В свое время за аналогичное преступление Думенко поплатился головой. Конечно, на этот раз ни Буденного, ни Ворошилова, ни даже начальника 6-й дивизии И. Р. Апанасенко и комбрига наиболее «отличившейся» бригады В. И. Книгу никто расстреливать не собирался, но меры требовалось принять самые серьезные. ЦК РКП(б) направил в Первую конную специальную комиссию, в которую вошли председатель ВЦИК М. И. Калинин, член Политбюро и один из большевистских вождей, председатель Моссовета Л. Б. Каменев, комиссар Главного и Полевого штабов Красной армии Д. И. Курский, народный комиссар здравоохранения H. А. Семашко, народный комиссар просвещения А. В. Луначарский и секретарь ЦК РКП(б) Е. А. Преображенский.

Решение об отправке комиссии Ленин и Троцкий приняли 2 октября, вскоре после того, как стало известно об убийстве Шепелева. Первоначально предполагалось отправить в расположение Первой конной другого вождя – председателя Петросовета и кандидата в члены Политбюро Зиновьева, – но то ли из-за загруженности Григория Евсеевича петроградскими и коминтерновскими делами, то ли для того, чтобы минимизировать участие в комиссии евреев и лишний раз не раздражать конармейцев, от этой идеи отказались. Вероятно, одна из причин, почему в Конармию отправили Каменева и собирались отправить Зиновьева, заключалась в том, что и Лев Борисович, и Григорий Евсеевич имели репутацию выдающихся ораторов. Считалось, что они своим пламенным большевистским словом наставят бойцов на путь истинный, отвратят их от убийств, грабежей и погромов.

Настроение не только рядовых конармейцев, но и значительной части комсостава в тот момент никак нельзя было назвать «здоровым». Вот что говорилось, например, на общем собрании всех командиров и военкомов 6-й кавдивизии, созванном по инициативе комдива Апанасенко 3 октября, в преддверии приезда московской комиссии: «Начальник штаба дивизии Шеко: „Агенты Петлюры и Врангеля проникают в нашу среду и разлагают дивизию. Нам, всем сознательным, необходимо объединиться, чтобы раз и навсегда добиться победы над врагами революции“.

Помощник командира 31-го полка Седельников: «Знаю бойцов своего полка как честных защитников революции, вижу во всем этом гнусную работу агентов капитализма и издыхающей буржуазии».

Председатель ремонтно-закупочной комиссии Дьяков: «Ничтожные кучки примазавшихся к нам бандитов порочат честь дивизии. Предлагаю поклясться, что с сего дня не будет места в нашей дивизии таким элементам»».

Все погромы и убийства командиры армии вслед за Ворошиловым стремились свалить на мифических «агентов Петлюры и Врангеля» – как будто глава украинских националистов и командующий Русской армии когда-то действовали заодно! Поступать таким образом было куда комфортнее, чем признавать в случившемся собственную вину.

4 октября Романов, назначенный комиссаром 6-й дивизии вместо погибшего Шепелева, направил рапорт в Реввоенсовет Конармии. Там он утверждал: «Положение дивизии за последнее время весьма серьезное. Почти в каждом полку, определенно, засели шайки бандитов, свившие там себе прочные гнезда, с которыми необходимо повести самую решительную борьбу, ибо теперь, отводя нашу армию в тыл, они по пути творят что-то ужасное: грабят, насилуют, убивают и поджигают даже дома. В особенности все это проявляется по отношению к еврейскому населению, нет почти того местечка, где бы не было еврейских жертв, совершенно не повинных ни в чем.

Причиной всех этих явлений являются следующие факты: во-первых, зло это давно назревало в дивизии, и в свое время не принималось никаких мер для предотвращения. Это является лживой политикой военкомов, в то время, когда они уверяли в своих политсводках, что все в частях обстоит благополучно, не то было в действительности. Примером к тому – 2-я Кавбригада, насчитывающая до 400 коммунистов, но это только на бумаге – их нет в жизни.

Бессознательная бандитская масса, которая не поддается абсолютно политической обработке, остается совершенно не наказанной. Пример к тому, когда я передавал виновных в ранении Военкома 31-го Кавполка тов. Кузнецова в Реввоентрибунал, то вместо того, чтобы преступники понесли должную кару, они не только не осуждены Ревтрибуналом, но даже оправданы, и были возвращены обратно в бригаду, как и преступники по убийству Военкомбрига, тов. Жукова, происшедшего до меня. Последствием таких действий явилось убийство тов. Шепелева.

Учитывая все вышеизложенное, я принимаю всевозможные с моей стороны меры для приведения дивизии в должное состояние, но все же нахожу, что один я не в силах справиться сейчас, а потому предлагаю в самом срочном порядке снарядить экспедиционный отряд для изъятия из дивизии всех бандитских элементов и скрывающихся агентов Петлюры, Врангеля и белополяков, ибо, в противном случае, дивизия в скором времени, в большем ее составе, сможет служить хорошим пополнением тем бандам, против которых мы сейчас идем бороться».

Хотя военком и повторил дежурную фразу об агентах Петлюры, Врангеля и белополяков, но все-таки признал, что конармейские командиры бандитизм не пресекают, что военкомы в своих донесениях приукрашивают положение дел, что большинство коммунистов в Конармии – липовые, только для галочки.

Происходившее на глазах разложение Конармии, грозившее вылиться в антисоветское восстание, заставило Реввоенсовет Конармии принять жесткие меры. 9 октября Буденный с Ворошиловым издали драконовский приказ: разоружить и расформировать три полка (31, 32, 33-й) 6-й дивизии, «запятнавших себя неслыханным позором и преступлением», а всех «убийц, громил, бандитов, провокаторов и сообщников» немедленно арестовать и предать суду. В приказе, в частности, ответственность за организацию грабежей и убийств возлагалась на «бандитов, разбойников, провокаторов и неприятельских шпионов». К председателю Реввоенсовета Троцкому, главкому Каменеву, председателю Совнаркома Ленину и командующему Южным фронтом Фрунзе полетела телеграмма о том, что с мятежниками и бандитами разобрались своими силами: «11 октября у ст. Олыпаница полки 31, 32 и 33-й шестой кавдивизии, окруженные особой кавбригадой с артдивизионом и двумя бронепоездамии, были обезоружены и расформированы». Всего из личного состава 6-й кавалерийской дивизии арестовали 368 человек. 40 человек расстреляли еще до приезда московской комиссии. Еще примерно 300 человек дезертировали, спасаясь от суда.

На Объединенном заседании представителей ЦК РКП(б) и членов РВС Первой конной армии 14 октября 1920 года Ворошилов докладывал, уже сознавая, что худшее позади. Мятеж подавлен, на мародеров и погромщиков навели страх, Конармия вновь под контролем Реввоенсовета. На заседании присутствовали Калинин, Буденный, Каменев, Ворошилов, Минин, Семашко, Евдокимов, Луначарский, Курский, Преображенский, Горбунов, Гурьев, Ганшин. Климент Ефремович, чтобы оправдаться максимально убедительно, начал издалека: «Как вам известно, I конная была двинута на Польский фронт с Майкопа, по приказанию Главкома и Реввоенсовета Республики; тов. Буденный и я были вызваны в Москву… Мы в Москве успели очень мало, не считая, конечно, личных удовольствий, но зато когда мы возвратились обратно, мы заметили, что в армии не все благополучно…