Сказки скандинавских писателей - Ганс Христиан Андерсен

больше уже не беспокоился о том, что узники из замка сбегут. Теперь у него было довольно времени, чтобы бродить, где ему вздумается, в старом замке, исправлять повреждения, затыкать разбитые оконные рамы и всячески препятствовать снегу и дождю проникать сквозь щели в крыше.

Во время своих блужданий он часто встречал старого домового, не видя его. Домовой занимался теми же самыми делами, что и привратник, потому что оба старика ничего на свете так не любили, как свой замок. Никто, кроме них, не заботился об этой древней постройке. Стоит, ну и пусть стоит, а рухнет, ну и пусть рушится. Над замком проносился огонь, над ним проносилось время, зимы врывались в него снегом, лета — дождем, ветер сотрясал его трубы, крысы прогрызали дырки в полах, дятлы разбивали рейки оконных переплетов, своды подземелья грозили обрушиться, а башни подозрительно клонились набок. Абоский замок уже давно превратился бы в кучу щебня, если бы домовой постоянно не занимался тем, что исправлял все повреждения. А теперь еще у домового появился помощник в лице старого Мурстена.

Семисотлетнее сердце домового было тронуто. В один прекрасный день случилось так, что он вывернул мерлушковую шапку мехом наружу и тут же перестал быть невидимкой. Откуда он только такой взялся! Старый Мурстен чуть не рухнул от испуга с лестницы башни, когда увидел маленького, ласково ухмылявшегося старца с длинной белой бородой и согбенной спиной. От удивления он хотел было перекреститься, как это еще делалось во времена его детства, но домовой опередил старика.

— Ты боишься меня? — спросил домовой.

— Не-е-т, — заикаясь, ответил привратник. Но он все-таки испугался и спросил: — С кем имею честь?…

Домовой засмеялся со свойственным ему лукавством.

— Ах вон что, ты не имеешь чести меня знать. Помнишь, кто сказал тебе: «Держись крепче за голенище моего сапога!» — когда тебе было двенадцать лет? Помнишь, кто задул свечу, когда ты заснул над книгой, и кто отыскал твой сапог в море, когда ты упал с причала? Помнишь, кто подчистил кляксу, когда ты писал прошение о должности привратника? А знаешь, кто все ночи напролет ходил по замку, пока ты спал, и приглядывал, чтобы все двери узников были надежно заперты? Это был я, Маттс Мурстен. Полагаю, мы старые знакомые. Станем теперь друзьями!

Привратник сильно смутился. Он, конечно, догадался, кто был перед ним, и, как добрый христианин, страшился общения с нелюдем. Но он сделал хорошую мину при плохой игре и с того часа уже привык встречать старого домового то тут, то там во время своих блужданий по замку.

А рассказы домового об Абоском замке стоили того, чтобы их послушать. Домовой принимал там участие во всем с самого начала существования замка, он помнил все, словно это было вчера. Он видел святого Эрика [104] и святого Хенрика [105]. Он знал всех хёвдингов[106] из этого замка. Он видел герцога Юхана и его блистательный двор, он видел пленного короля Эрика, Пера Брахе [107], который принимал первых профессоров в Абоской академии[108], и многих других прославленных мужей. Домовой рассказывал о многих осадах замка и злосчастных судьбах его обитателей во времена пожаров и войн. Самый страшный пожар случился тогда, когда домовой уехал навестить своих кузин, домових из Тавастехуса[109]. После этого события он решил больше никогда не покидать Або.

Привратник внимательно слушал домового и следовал за ним из одного зала в другой, из одного подземелья в другое. И вот однажды они пришли к Полой башне.

— Не хочешь ли спуститься ко мне вниз и поглядеть, как я живу? — спросил домовой.

— О да, — не без тайного трепета ответил привратник. Но любопытство взяло верх; в Полой башне он никогда не был.

Они спустились вниз, домовой впереди, привратник позади. Внизу было темно, хоть глаз выколи, страшно холодно, сыро и смрадно.

— Разве я неуютно устроился? — спросил домовой.

— Разумеется, уютно, коли вам по вкусу, — вежливо ответил Маттс Мурстен. И в тот же миг наступил на лапку дохлой крысы так, что она хрустнула у него под ногой.

— Да, у вас, людей, какая-то удивительная страсть к солнечному свету и воздуху, — засмеялся домовой. — У меня же есть то, что гораздо лучше. Приходилось ли тебе дышать более целительным воздухом? А свет, который есть у меня, куда лучше солнечного, вот увидишь. Мурра, старая троллиха, где ты пропадаешь? Иди сейчас же сюда и посвети моему собрату по ремеслу.

При этих словах что-то черное прокралось едва слышными шагами из самого отдаленного угла, влезло на камень и вытаращило два огромных сверкающих зеленых глаза.

— Ну как, по душе тебе мое освещение? — полюбопытствовал домовой.

— Это — кошка? — спросил привратник, одержимый тайным желанием очутиться подальше отсюда.

— Да, сейчас Мурра — кошка, но она не всегда была кошкой. Она сторожит мой двор и единственная, с кем я общаюсь. Она добрая тварь, когда не злится. Безопасности ради не подходи к ней слишком близко. Я могу обойтись без общества, но мне нужна дворовая стража. Хочешь посмотреть мою сокровищницу?

— Благодарю покорно, я не любопытен, — ответил привратник.

Он мерз и думал про тебя, что сокровище домового, верно, так же «замечательно», как воздух и освещение в его башне.

— Как прикажешь! Сдается мне, ты принимаешь меня за нищего, — обидчиво сказал домовой — Иди сюда, погляди!

С этими словами он отворил маленькую заржавелую дверцу, которая пряталась в самом темном углу, подо мхом, плесенью и паутиной. Кошка Мурра прокралась через эту дверцу и осветила своими сверкающими глазами подземелье, набитое золотом, серебром и драгоценными камнями, дорогой придворной одеждой, великолепными доспехами и прочими сокровищами. Домовой оглядывал все эти драгоценности с каким-то жадным удовлетворением. А потом похлопал своего гостя по плечу и сказал:

— Признайся, Маттс Мурстен, что я вовсе не такой бедняк, каким ты по простоте душевной представлял меня себе. Все это мое, захваченное по праву, имение. Всякий раз, когда в замке случался пожар или его разоряли враги, я невидимкой бегал по залам, подземельям и прятал драгоценные сокровища, которые, как считают, стали добычей огня или ворога. О, как прекрасно, как прекрасно быть таким богачом!

— Но что вы делаете со своим богатством, вы, который так одинок? — осмелился спросить привратник.

— Что я с ним делаю? Я любуюсь им дни и ночи напролет, я сохраняю, я защищаю его. Разве я, у кого такое общество, одинок?

— Ну а если кто-нибудь придет и выкрадет ваше сокровище?

Мурра поняла вопрос и рассвирепела.