Земля ягуара - Кирилл Кириллов

– А чтоб уважали, – в тон ему ответил Мирослав. – Лучше сказывай, чего на совете было?

Ромка сжато пересказал.

Когда он дошел до назначения Кортеса капитан-генералом и судьей, Мирослав его прервал:

– Что, так все бумагу и подписали?

– Капитаны подписали и к людям пошли, авось и те не затянут.

– Обманул вас капитан-генерал.

– Это как это?!

– Наверняка обе должности подразумевают какую-то долю добычи. Теперь то, что раньше законно принадлежало Веласкесу, столь же законно принадлежит Кортесу.

– Ну и что? Главное, чтоб тому вурдалаку не досталось.

– А об отце твоем не говорили?

– Нет, как-то к слову не пришлось, – проговорил Ромка и подумал, что за всеми походными треволнениями уже даже стал забывать, зачем его отправили в Новый Свет.

Смотр прошел на удивление спокойно. Солдаты не первый год служили в королевской армии и знали грань между допустимой вольностью и недопустимой расхлябанностью. Оружие было вычищено, порох сух, кирасы надраены до блеска, личный состав бодр и охоч до дела. Так Ромка и доложил Кортесу.

– Отлично, – ответил тот, поднимаясь из-за стола. – Тогда принимай под командование тех, с кем ходил на Санта-Мария-де-ла-Витториа, скажи Альвардо, чтоб готовил кавалеристов, и отправь кого-нибудь на корабль, за Эскаланте.

Ромка приложил руку к козырьку мариона – в ожидании нападения войск Мотекусомы и для поднятия боевого духа последние несколько дней все ходили в полном обмундировании – и пошел исполнять. Вернее, полетел как на крыльях.

Глава одиннадцатая

Через несколько часов экспедиционный корпус выходил за ворота. Первыми исчезли в чаще разведчики, чьи шляпы были утыканы веточками, за ними выехал Кортес на высокой рыжей кобыле, в паре с верным Альварадо, потом конники, а следом Ромка вывел своих меченосцев. Обоз, с которым ехали церковники, оружейники и Агильяр с Мариной, замыкал шествие. Монах о чем-то спрашивал женщину, та коротко отвечала и иногда смеялась, встряхивая головой, отчего ее черные прямые волосы веером разлетались за спиной.

Несколько лиг колонна двигалась с извечными грубыми солдатскими шутками, в толпе то и дело раздавались вскрики и взрывы хохота. Потом они затихли – люди подустали на жаре. Солнце разогрело панцири так, что многие казались себе фазанами, зажариваемыми в глине, но Кортес настрого запретил снимать доспехи. Наконец впереди блеснуло изогнутое лезвие реки. Почуяв воду, кони прибавили шагу, за ними поспешила пехота.

Через речку, весело бурлившую меж отлогих берегов, был перекинут каменный мост. Глыбы, пошедшие на его постройку, были столь массивны, что совершенно не укладывалось в голове, как и зачем туземцы строили это титаническое сооружение. Хватило бы и двух досок.

Всадники ударили коней шпорами в бока. Зацокали железные подковы. Пехотинцы, чтоб хоть как-то остудиться, полезли в воду прямо в кирасах, подняв повыше аркебузы и арбалеты. Ромка тоже собрался окунуться в чистый неглубокий поток, но замер, уставившись на каменную кладку. Сначала он не мог понять, что так привлекло его внимание, а когда сообразил, у него чуть глаза на лоб не полезли. Огромные стопудовые валуны неведомые строители подогнали друг к другу очень плотно, но следов обтесывания, сколов и разломов заметно не было. Они были расплавлены, как воск, и вдавлены один в другой. Ромка почесал затылок, вспотевший под тяжелым марионом. От ковалей он слышал, что в кузнечном горне камни плавятся и текут, но, остывая, они рассыпаются в песок, а не твердеют.

– Ромка, ты бы не стоял тут один, – вывел его из задумчивости голос Мирослава. – Индейцы в любви и дружбе клянутся, но это на словах.

– Да, дядька Мирослав, пойдем, а то отстали мы что-то, – ответил Ромка, смотря под ноги и прикидывая, какая сила могла сотворить такое с камнями.

Впереди раздались крики. Ромка с Мирославом прибавили шагу. Колонна остановилась на перекрестке, где грунтовая дорога переходила в замощенную крупными гладкими камнями, обработанными тем же способом, что и кладка моста.

Сколь хватало глаз, прямой линией взбегала она на очень пологий холм и упиралась в огромные ворота, над которыми высились две ступенчатые усеченные пирамиды сторожевых башен. Белая стена, скругляясь, терялась из виду. Над стеной колыхались зеленые маковки вековых деревьев и возвышалась ступенчатая пирамида со стесанным верхом. На ее плоской верхушке пылал большой костер, видимый даже в ярком солнечном свете. От широкого русла дороги в стороны отходили тонкие ручейки грунтовок, каждый из которых вел к солидной, дворов на пятьдесят, деревеньке.

– Матерь Божья! – выразил общее мнение чей-то неуверенный голос. – Город. Вполнеба. А до него еще полдня пути.

Кортес привставал на стременах и принялся разглядывать окрестности в небольшую подзорную трубу.

– Дон Рамон, отрядите десять мечников и пяток стрелков. Пусть встанут дозором у того камня. А мы посмотрим, что тут у них в деревне. – Он ткнул кобылу каблуками в бока.

Будучи отличным наездником и любя лошадей больше, чем людей, Кортес принципиально не носил шпор.

К первой деревне они подошли минут через десять. Деревенские жители испугались конкистадоров, а особенно их коней, и убежали в лес, бросив в очагах котлы с закипающей похлебкой и пустые ведра у колодца.

На главной деревенской площади высилась над тростниковыми хижинами небольшая, саженей в пять, пирамидка, миниатюрная копия той, что виднелась из-за городских стен. Сложена она была из массивных блоков, отполированных ветром и выщербленных дождем. Каменные бока ее были покрыты незнакомыми испанцам символами и изображениями змеев с перепончатыми плавниками или небольшими крыльями на месте ушей.

Внутрь вел квадратный проем под массивным каменным козырьком с прихотливым цветочным узором. Из дыры в потолке прямо в пол упирался яркий луч солнца, все остальное внутреннее пространство оставалось в тени. На срезанной вершине пирамиды, искря и потрескивая, горели вязанки хвороста. Резной камень за ямой для костра покрывали какие-то бурые потеки. Вокруг распространялся густой тошнотворный запах.

Мирослав подошел к пирамиде, задрал голову, внимательно осмотрел рисунки, покрывающие ее скаты, заглянул за нее и отшатнулся. Ромка первый раз видел его таким бледным и растерянным. Отодвинув руку, пытающуюся загородить ему проход, он тоже глянул туда и с трудом удержал в желудке то, что съел на завтрак.

В неглубокой яме горой, внавал, лежали трупы, полуразложившиеся и совсем свежие. У многих не хватало рук и ног, почти у всех были распороты грудные клетки и животы, из которых вываливались наружу серо-зеленые кишки. У некоторых они были специально вытащены и намотаны вокруг оставшихся конечностей. Несколько солдат подошли посмотреть, что же так напугало молодого дона. Один отскочил как ужаленный, второй упал на четвереньки, пятная черной желчью глинистую землю.