Гроза 1940 - Сергей Чекоданов

26 мая 1941 года

Штаб Первой танковой армии

Получив приказ прибыть на совещание к четырнадцати нольноль, полковник Катуков постарался прибыть намного раньше для решения хозяйственных дел своего корпуса. Необходимо было решить вопросы с пополнением. Нужно было получить новые танки для замены потерянных во время боёв. Удивило его то, что прибыло их намного больше того, что он ожидал. Судя по всему, третьи батальоны танковых бригад тоже решили укомплектовать тридцать четвёрками. Это радовало, так как повышало ударную мощь его корпуса. Намного больше командира корпуса удивило прибытие в его распоряжение ещё двух самоходных полков СУ-85, кажется, их решили придать каждой танковой бригаде. Катуков начал чувствовать такую мощь, что даже забеспокоился – не зазнаться бы. Тем более, что ещё до окончания боёв ему сообщили, что приданные ему противотанковые артиллерийские бригады остаются в его подчинении. С такой силищей можно было смело выходить против любого противника, не опасаясь за исход столкновения. Кажется, наверху оценили успешные действия его корпуса и сделали соответствующие выводы. Что не могло не радовать.

К началу совещания в леске, месте расположения штаба механизированной группы, собрались все командиры корпусов. Недовольных среди них не было, из чего Катуков сделал вывод, что пополнение получили все, причём такое, что могло вызвать только радостное удивление. Вскоре в большой палатке штаба Механизированной группы началось совещание.

Командующий группы генерал Рокоссовский прибыл на совещание с петлицами генерал-лейтенанта, что вызвало среди командиров радостное оживление. Поздоровавшись с командирами, он начал совещание. Он подвёл итоги шестидневных боёв, сделав вывод, что объединение танковых и механизированных соединений было правильным, так как позволило разгромить противника, который был изначально сильнее их группировки, но, не ожидая такого сопротивления, потерял инициативу и был уничтожен. Причём не только физически, но и морально. Сорок тысяч пленных блестяще это подтверждали. Взято было много и вполне исправной бронированной техники, в том числе и танков, что было немалой заслугой танкового корпуса Катукова.

– Радует, что соответствующие выводы сделала и Ставка Верховного главнокомандования. – Продолжил Рокоссовский. – С сегодняшнего дня наша группировка преобразуется в Первую танковую армию.

Радостное оживление среди командиров корпусов подтвердило, что мнение о необходимости образования подобного объединения танков и мотопехоты давно существовало среди них. Тут же возникли краткие обмены мнениями среди командиров о способах применения танковой армии. Дождавшись, когда первый всплеск эмоций пройдёт, генерал Рокоссовский продолжил.

– На переформирование и пополнение нашей армии командование выделило две недели. Я, конечно, понимаю, что это очень мало, в другое время я бы просил увеличения этого срока. Но идёт война и каждый час промедления ведёт к усилению нашего противника.

Командиры, удивившись поначалу столь малому сроку, вскоре пришли к выводу, что всё правильно. Ещё один короткий обмен мнениями закончился и все вновь обратились во внимание, приготовившись получить указания для дальнейшей деятельности. Генерал Рокоссовский продолжил.

– Рад вам сообщить, что командующим Первой танковой армией назначен генерал-майор Катуков.

Удивлённое молчание было ответом ему. Командиры корпусов посмотрели на Катукова, который удивлён был, пожалуй, даже больше их. Поразило его и новая должность, и неожиданное производство в генералы. Рокоссовский улыбнулся и продолжил.

– В состав Первой танковой армии включены Второй танковый корпус, а также Восьмой, Девятый и Девятнадцатый механизированные корпуса. Кстати, командиры Восьмого и Девятого мехкорпусов также произведены приказом Ставки в следующее звание генерал-майоров. Двадцать второй механизированный корпус отводится в резерв Ставки для переформирования.

Этот приказ объяснялся потерями, которые Двадцать второй механизированный корпус понёс в прошедших боях. На него пришелся основной удар группировки Клейста на третий день войны, когда немцы предприняли первую попытку прорваться назад в Польшу.

– А вы куда, товарищ генерал. – Решился наконец спросить командир Девятого мехкорпуса полковник, а вернее уже генерал Лизюков.

– Меня, Александр Ильич, назначают командующим Центральным фронтом. – Ответил ему Рокоссовский.

– А как же Жуков? – Спросил командир Восьмого мехкорпуса Богданов.

– Генерал армии Жуков назначен представителем Ставки ГКО на Западном направлении. – Ответил Рокоссовский.

– Когда в бой? – Высказал главный вопрос новый командующий Первой танковой армией генерал Катуков.

– Через две недели, Михаил Ефимович, как и было приказано Ставкой. – Утвердил Рокоссовский. – Нужно брать Силезию, и никто менять этот приказ не собирается.

Катуков кивнул головой, получив подтверждение своим мыслям, и сел на место. Он и сам понимал, что без взятия Силезии и Чехии на юге, и Восточной Померании на севере наступление на Центральном участке фронта лишено всякого смысла. Хотя если ему не помогут ударом из Румынии, он вряд ли сможет сломить сопротивление немцев в центре Европы. Впрочем, опыт прошедших боёв давал надежду, что командование продумало эти вопросы.

Радовало то, что армию не стали собирать из новых частей, а оставили в ней уже спаянные боем корпуса Механизированной группы Центрального фронта. Жуков и Рокоссовский, согласившиеся с предложением Ставки создать такое объединение в полосе своего фронта, не прогадали. Несомненно, танковые армии будут создавать и на других фронтах, где заново, а где объединяя уже существующие танковые и механизированные корпуса. Но их армия Первая, ей и все лавры, и все шишки, пока будут обкатывать процесс формирования. Основные способы применения уже практически отработаны за прошедшую неделю, когда его танковые бригады резали корпуса немцев на отдельные части, а бригады механизированных корпусов вгрызались в оторванные дивизии и полки противника. Перебрасывая артиллерию, командиры корпусов парировали ответные контрудары немцев. Уже на четвёртый день вместо частей противника стала образовываться «"каша"» из обрывков полков и дивизий, командиры которых зачастую не знали даже, что происходит в их собственных батальонах и ротах. На пятый день такой «"кинжальной"» обработки немецких дивизий большая часть из них превратилась в толпу потенциальных военнопленных, которые готовы были поднять руки при первой возможности, лишь бы избежать продолжения этого ада.

Катуков вспомнил, как на третий день к нему привели на допрос оборванного и обожженного немецкого полковника. Его полк, накапливавшийся для атаки на большой лесной поляне, попал под удар дивизиона реактивных миномётов. Двух залпов этих «"чудовищ"», как называли их немцы, оказалось достаточно, чтобы похоронить большую часть полка на поляне, превратившейся в огненную ловушку. Но даже те, кто сумел вырваться с неё, попали в полосу сильнейшего пожара – горели лес, трава, земля и даже железо оружия.

– Я солдат, я не боюсь смерти. – Кричал оглохший и наполовину ослепший офицер. – Но я не могу умереть, не увидев ЭТО. Покажите мне ЭТО «"чудовище"» и можете сразу расстреливать.

Полковника вместе с остатками его полка, а осталось их так мало, что едва хватило на две сводные роты, отправили в тыл. К другим таким же потерянным воякам, которые никак не могли понять, почему их разгромили всего за несколько дней. Их прошедших всю Европу!

Не меньшее впечатление на противника оказали штурмовики. Если в первый день расчёты зенитных орудий ещё пытались вести по ним огонь, то после первого знакомства все солдаты противника разбегались с дороги, стоило только над ней показаться хотя бы паре Илов. Расчёты зениток, те, кто к тому времени ещё был жив, бежали вместе со всеми. И даже танкисты выскакивали из танков и спасались под прикрытием кустарника и деревьев, убедившись, что бомбы, да и снаряды, этих летающих монстров легко пробивают верхнюю броню танков. Приданная Механизированной группе Штурмовая авиадивизия полностью выполнила поставленную перед ней задачу – к исходу третьего дня по дорогам рисковали двигаться только откровенные самоубийцы. Все остальные переместились под полог леса, но и там их отыскивали смешные и неуклюжие «"русфанер"» разведывательных эскадрилий. Неутомимые У-2 отыскивали противника в любой чаще и тогда по скоплению противника наносили удар реактивные установки, оставляя после себя обгорелые головёшки деревьев и человеческих тел. Катуков осмотрел одно из таких мест и потом в течение всего дня, преследуемый тошнотворным запахом, не смог проглотить ничего, кроме стакана холодного чая. Может быть, и прав был тот из древних, кто изрек что «"труп врага пахнет хорошо"». Но он не был на месте этого грандиозного кладбища.