Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Максим Горький

Август 1909

Коктебель

ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ[285]

«Там, где жили свиристели…»

Там, где жили свиристели,Где качались тихо ели,Пролетели, улетелиСтая легких времирей.Где шумели тихо ели,Где поюны крик пропели,Пролетели, улетелиСтая легких времирей.В беспорядке диком теней,Где, как морок старых дней,Закружились, зазвенелиСтая легких времирей.Стая легких времирей!Ты поюнна и вабна,Душу ты пьянишь, как струны,В сердце входишь, как волна!Ну же, звонкие поюны,Славу легких времирей!

1908

Кузнечик

Крылышкуя золотописьмомТончайших жил,Кузнечик в кузов пуза уложилПрибрежных много трав и вер[286].— Пинь, пинь, пинь! — тарарахнул зинзивер[287].О, лебедиво!О, озари!

<1908 или 1909>

«Мы желаем звездам тыкать…»

Мы желаем звездам тыкать,Мы устали звездам выкать,Мы узнали сладость рыкать.Будьте грозны, как Остраница[288],Платов[289] и Бакланов[290],Полно вам кланятьсяРоже басурманов.Пусть кричат вожаки,Плюньте им в зенки!Будьте в вере крепки,Как Морозенки[291].О, уподобьтесь Святославу[292], —Врагам сказал: «Иду на вы!»Померкнувшую славуТворите, северные львы.С толпою прадедов за намиЕрмак и Ослябя[293].Вейся, вейся, русское знамя,Веди через сушу и через хляби!Туда, где дух отчизны вымерИ где неверия пустыня,Идите грозно, как ВладимирИли с дружиною Добрыня.

<Между 1908 и 1910>

«Кому сказатеньки…»

Кому сказатеньки,Как важно жила барынька,Нет, не важная барыня,А, так, сказать, лягушечка:Толста, низка и в сарафане,И дружбу вела большевитуюС сосновыми князьями.И зеркальные топилаОбозначили следы,Где она весной ступила,Дева ветреной воды.

<1909 или 1910>

Алферово[294]

Немало славных полководцев,Сказавших «счастлив» умирая,Знал род старинных новгородцев,В потомке гордом догорая.

На белом мохнатом конеТот в Польше разбил короля,Победы, коварны оне,Над прежним любимцем шаля.

Тот сидел под старой липой,Победитель в Измаиле,И склонен над приказов бумажною кипой,Шептал, умирая: «Мы победили!»

Над пропастью дядя скакал,Когда русские брали Гуниб[295].И от раны татарскою шашкой стекалРучей. — Он погиб.

То бобыли, то масть воронаяПод гулкий звон подковНосила седоковВдоль берега Дуная.

Конюшен дедовских копыта,Шагами русская державаБыла походами покрыта,Товарищами славы.

Тот на востоке служилИ, от пули смертельной не сделав изгиба,Руку на сердце свое положилИ врагу, улыбаясь, молвил: «Спасибо».

Теперь родовых его именийГорят дворцы и хутора,Ряды усадебных строенийВсю ночь горели до утра,

Но, предан прадедовским устоям.Заветов страж отцов,Он ходит по покоямИ теребит концы усов.

В созвездье их войдет он сам!Избранники столицы,Нахмурив свои лица,Глядят из старых рам.

<1910?>

Конь Пржевальского

Гонимый — кем, почем я знаю?Вопросом: поцелуев в жизни сколько?Румынкой, дочерью Дуная,Иль песнью лет про прелесть польки, —Бегу в леса, ущелья, пропастиИ там живу сквозь птичий гам,Как снежный сноп сияют лопастиКрыла, сверкавшего врагам.Судеб виднеются колесаС ужасным сонным людям свистом.И я, как камень неба, нессяПутем не нашим и огнистым.Люди изумленно изменяли лица,Когда я падал у зари.Одни просили удалиться,А те молили: озари.Над юга степью, где волыКачают черные рога,Туда, на север, где стволыПоют, как с струнами дуга,С венком из молний белый чертЛетел, крутя власы бородки.Он слышит вой власатых мордИ слышит бой в сковородки.Он говорил: «Я белый ворон, я одинок,Но всё — и черную сомнений ношу,И белой молнии венок —Я за один лишь призрак брошу,Взлететь в страну из серебра,Стать звонким вестником добра».

У колодца расколотьсяТак хотела бы вода,Чтоб в болотце с позолотцейОтразились повода.Мчась, как узкая змея,Так хотела бы струя,Так хотела бы водицаУбегать и расходиться,Чтоб ценой работы добыты,Зеленее стали чеботы,Черноглазые, ея.Шепот, ропот, неги стон,Краска темная стыда,Окна, избы с трех сторон,Воют сытые стада.В коромысле есть цветочек,А на речке синей челн.«На, возьми другой платочек,Кошелек мой туго полн».«Кто он, кто он, что он хочет?Руки дики и грубы!Надо мною ли хохочетБлизко тятькиной избы?»«Или? или я отвечуЧернооку молодцу,О сомнений быстрых вече,Что пожалуюсь отцу?Ах, юдоль моя гореть!»Но зачем устами ищемПыль, гонимую кладбищем,Знойным пламенем стереть?

И в этот миг к пределам горшимЛетел я, сумрачный, как коршун.Воззреньем старческим глядя на вид земных шумих,Тогда в тот миг увидел их.

<1912>

Перуну

Над тобой носилась беркута,Порой садясь на бога грудь,Когда миял[296] ты, рея, омута,На рыбьи наводя поселки жуть,Бог, водами носимый,[297]Ячаньем встречен лебедей.Не предопределил ли ты ЦусимыРоду низвергших тя людей?Не знал ли ты, что некогда восстанем,Как некая вселенной тень,Когда гонимы быть устанемИ обретем в временах рень,Сил синих снем.Когда копьем мужья встречали,Тебе не пел ли — мы не уснемВ иных времен начале.С тобой надежды верных плыли,Тебя провожавших зовом «боже!»,И как добычу тебя поделили были,Когда взошел ты на песчаной рени[298] ложе.Как зверь влачит супруге снеди,Текущей кровью жаркий кус,Владимир не подарил ли так Рогнеде[299] —Твой золоченый длинный ус?Ты знаешь: путь изменит пря.И станем верны, о Перуне,Когда желтой и белой силы пряПеред тобой вновь объединит нас в уне,Навьем[300] возложенный на сани,Как некогда ты проплыл Днепр —Так ты окончил Перунепр,Узнав вновь сладость всю касаний.

<1914>

Написанное до войны[301]

Что ты робишь, печенеже,Молотком своим стуча?— О прохожий, наши вежиМеч забыли для мяча.В день удалого походаСокрушила из засадыПеченегова свободаСвятославовы насады[302].Он в рубахе холщевой,Опоясанный мечом,Шел пустынной бечевой.Страх для смелых нипочем!Кто остаться в ПеремышлеИз-за греков не посмели,На корму толпою вышли —Неясыти[303] видны мели.Далеко та мель прославлена,Широка и мрачна слава,Нынче снова окровавленаСветлой кровью Святослава.Чу, последний, догоняя,Воин, дальнего вождя,Крикнул: «Дам, о князь, коня я,Лишь беги от стрел дождя!»Святослав, суров, окинулБелым сумраком главы,Длинный меч из ножен вынулИ сказал: «Иду на вы!»И в трепет бросились многие,Услышав знакомый ответ.Не раз мы, в увечьях убогие,Спасались от княжеских чет.Над смущенною долинойОн возникнул, как утес,Но прилет петли змеинойСмерть воителю принес.«Он был волком, не овечкой! —Степи молвил предводитель. —Золотой покрой насечкойКость, где разума обитель.Знаменитый сок ДунаяНаливая в глубь главы,[304]Стану пить я, вспоминаяСветлых клич: «Иду на вы!»Вот зачем сижу я, согнут,Молотком своим стуча,Зная, шатры сегодня дрогнут.Меч забудут для мяча.Степи дочери запляшут,Дымом затканы парчи,И подковой землю вспашут,Славя бубны и мячи.

<1914>