Гадалка для холостяка - Анна Белинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пока… — выгибает бровь, требуя продолжения.
Если я покажу наглядно, это засчитается?
Впиваюсь в сладкий рот губами, кайфуя от их мягкости.
Ее стон красноречиво подсказывает, что она не против и мое объяснение принято.
Никогда не воспринимал поцелуи как что-то глобальное. Небольшая прелюдия к сексу — не более того.
Но сейчас во мне образуется какая-то сверххимоза, которая заставляет наслаждаться этим процессом. С ней целоваться мне стало жизненнонеобходимым. С ней.
Руки Яны обхватывают мои плечи, и эта самая откровенная поза, в которой мне приходилось бывать. Самая волнительная и адреналиновая. В вузе, на преподавательском столе.
Оттянув воротник ее водолазки, целую в шейку, облизывая свои оставленные засосы.
— Ммм… — стонет Яна.
Звонок на пару режет слух.
Яна сжимается в моих руках и утыкается носом между плечом и моим ухом, словно прячется от тех, кто может войти.
— Звонок, — тонко шепчет ее ротик.
Да, блин. Так некстати.
Отстраняюсь, но по-прежнему удерживаю ее сидящей в руках.
— Яна, я не хочу, чтобы между нами оставались секреты и недосказанности, — ее глаза испуганно расширяются, пальцы впиваются в плечи, и я не могу найти этому объяснение. — Я с тобой честен. И надеюсь на взаимность. А на счет твоей работы в том баре мы поговорим позже, — целую девчонку в лоб и помогаю спрыгнуть со стола. — Пообедаем?
— Сегодня? — настороженно спрашивает, точно испуганный котенок. Киваю и смотрю на время, которое далеко от обеденного. — У меня после вашей пары еще одна, — смущенно лопочет.
— Подожду тебя в машине за шлагбаумом. И, Ян, прекращай выкать. Я чувствую себя твоим преподавателем.
— Ну это же так и есть, — хохочет Решетникова.
— А мы не скажем об этом никому, м? — идем в сторону двери, держась за руки.
— И … у нас типа отношения, Илья Иванович? — в ее глазах веселье.
В моих брюках тоже.
От которого не весело мне.
Больно и натирает, блин.
Отношения…
Задумываюсь… Этого слова не было в моем лексиконе прежде, но не скажу, что оно меня задевает. И с учетом того, что я собираюсь с ней спать и планирую это делать неоднократно, то, наверное, да.
— Возможно, — уклончиво отвечаю и проворачиваю замок в двери.
— И мы будем целоваться? — игриво закусывает губку.
— Ты даже не представляешь куда, где и сколько, — поигрываю бровями, поправляя натянутые в паху брюки. — Сначала выходишь ты, следом я. Давай, — киваю на выход, замечая, какими свекольными стали щеки Яны.
— А можно сейчас? — взявшись за ручку двери, оборачивается девушка. Вопросительно приподнимаю брови. — Ну… можно уже начать целоваться?
Ору внутри себя.
Ору и даю себе подзатыльник, когда сомневался в том, надо ли мне оно или нет. Не фига. Теперь только вперед. Эта девчонка просто ведьма какая-то…
— Можно всё, — улыбаюсь. Закрываю газа и подставляю губы, но получаю чмок в нос. — До встречи, Илья Иванович, — подмигнув, Янка скрывается за дверью.
Пфф…
Провожу рукой по волосам.
Все-таки садишься в эту упряжку, да, Миронов?
Сажусь.
Сажусь, блин.
Через минуту выхожу следом.
— А зачем ты меня караулил? Почему на пару не пошел? — слышу справа.
Поворачиваю голову и вижу Яну и долбанного Авдейкина.
Они стоят напротив друг друга и возбужденно переговариваются.
— Зачем он постоянно тебя задерживает? Что он тебе сказал? — выпытывает толстяк, отчего мои руки сжимаются в кулаки.
Они оба меня не видят, но вижу их я и слышу.
Этот Пуаро меня бесит.
— Тебя это не касается, Авдей. Перестань за мной следить, — рявкает Яна и, закинув рюкзак на плечо, делает шаг, но пацан хватает ее за руку, не давая уйти.
Меня раздирает желанием подойти и вырвать его руку с корнем. Но давать лишний повод для слухов, чтобы компрометировать себя и Яну, я не имею права. И это в очередной раз доказывает, что отношения между преподавателем и студенткой обречены, потому что защитить свою женщину ты можешь только у себя в голове.
— Авдейкин, почему вы не на паре? — мой голос отражается от тишины коридора.
Яна испуганно смотрит на меня, а я прожигаю его.
Глава 33. В голове моей туманы...
В сотый раз щипаю себя за запястье под столом.
Я не верю, что нахожусь в Москве в кафе с деловым и важным мужчиной, и я здесь не в качестве официантки, а мой спутник — не преподаватель, а вроде как … кто-то, с кем я постоянно целуюсь.
У меня язык не поворачивается назвать его своим парнем: во-первых, он не выглядит как парень, во-вторых, на моём языке образовался мозоль от того, насколько бесконечно много я называла его по имени-отчеству, ну а, в-третьих, наши с ним непонятные отношения сложно назвать отношениями между парнем и девушкой.
Миронов сидит напротив и разговаривает по телефону. Я не то, чтобы подслушиваю, но не услышать слов, которые исходят из его рта, можно только если закрыть уши. И если Миронова все устраивает, и он не вышел переговорить, скажем, на улицу или в туалет, значит я имею права слушать.
Он говорит о каких-то поставках и переналадках. Я ничего не понимаю кроме того, что это не связано с преподавательской деятельностью.
Я не знаю о нем ничего. Ничего.
Но не сложно понять, что на такие квартиру, машину и стильные шмотки с зарплатой доцента не заработаешь.
Я очень нервничаю. Очень. Потому что в своих джинсах с масшопа и водолазке я не подхожу ему как меня не крути.
Я даже не умею вести себя в обществе и в этом самом кафе: не знаю, куда деть руки и как правильно есть. Я ни разу не была в кафе. За четыре года проживания в Москве я как посетитель ни разу не была в кафе. Тем более с мужчиной. У меня на это не было времени и материальной возможности.
И это мой недостаток, который нас отбрасывает друг от друга.
Это же неправильно глазеть по сторонам как дикарка и рассматривать посетителей, высокие потолки с деревянными балками и думать о том, что недоеденную нами
