Битва за мир (СИ) - Анна Бессонная

Вспомнив, как выглядела Москва, когда он в последний раз там был, Темерси невольно улыбнулся. Вокруг Кремля установили неприкасаемую зону с запретом на застройки, чтобы не вмешиваться в архитектурную композицию исторической местности. Красную Площадь окружало пустое, не считая цветочных клумб, пространство. А дальше гигантскими ступенями ввысь поднимались новые и новые этажи трёх московских ярусов. Высокие и низкие, с широкими или узкими улицами, какие-то огороженные, какие-то нет, кое-где крытые переливающимся стеклом, а местами украшенные арками из вьющихся цветов. Дома были всему этому под стать. Где-то сияли зеркальные здания, где-то мельтешили круглые и вертящиеся, местами виднелись донельзя примитивные жилища исторической формы. Русские называли этот вид построек новыми хрущёвками и посмеивались, когда пришельцы спрашивали, что это значит.

Для мерхианца, привыкшего к красновато-бурым скалам, вечным густым тучам, куполам, тёмной зелени хвойных лиан и серебристо-серым спиралям зданий, такая пестрота была в новинку. Конечно, в голову лезли непрошеные мысли о глупых землянах, неспособных победить перенаселение, не говоря уже о более важных проблемах. Конечно, никуда было не деться и от сравнения этого хаоса с мерхианским порядком, строгостью и суровой гармонией. Но несмотря на различия, Русский Мир тогда показался Темерси намного более близким Мерхии, чем Атлантический Союз, и теперь он искренне жалел, что у власти там сейчас трансгуманоиды. Да проснётся в них разум, избери они в президенты консерватора — и вся история пошла бы по другому пути!

К утру Скэнте закончил с сигналом. Ложиться спать он не стал. До начала рабочего дня оставалось всего около часа. А в Москве сейчас… жаль, глубокая ночь.

И новости станут известны к обеду, когда там наступит утро. А ведь это переломный момент операции. Именно от него зависит будущее…

Президент Русского Мира Сергей Васильев должен объявить о начале разоружения немедленно. Иначе главе ГКБ можно сразу расписываться в собственной некомпетентности. А Темерси знал, что имплант Васильева был перепрограммирован полностью, с нуля.

Он вдруг понял, что занялся сигналом с Ктамака только из-за того, что всё равно не смог бы спокойно уйти домой и заснуть. А теперь с этим делом покончено, а до утра в Русском Мире остаётся слишком много времени. И ждать переломного момента ещё слишком долго. Мучительно долго и тревожно, хоть мерхианцы и не верили в случай, только в разум и предусмотрительность, а Скэнте точно знал, что всё сделал правильно.

Он глубоко вздохнул и рывком отодвинул высокое, во всю стену, окно, впуская пахнущий дождём воздух в кабинет. Вообще-то так делать воспрещалось правилами безопасности. Но плевать, здесь некому за этим следить. Посмотрел на просыпающуюся столицу, на тёмно-бурые скалы и серебристые спирали домов, обвивающие камень. На зависшие высоко под куполом и едва видные с двенадцатого этажа ГКБ шары проекторов. Жаль, что нельзя через них запросить трансляцию непосредственно из мозга русского президента… Наблюдение за ним велось, но пока что ясности не было.

Темерси захлопнул окно и вернулся к компьютеру. Ничего, к обеду всё станет известно.

Тройная спираль здания ГКБ постепенно заполнялась сотрудниками, на витых лестницах стоял шум и гам, рассеянный красный свет Мерха-А становился всё ярче, а Темерси с неудовольствием заметил, что не может сосредоточиться на текущей работе. Он пытался отвлечься. Навёл наконец порядок в графиках отделов, разобрал древние отчёты, о которых давно забыл, ещё раз протестировал технологию вмешательства в русские импланты на подопытных… Но всё равно не мог заставить себя отключить трансляцию из главного на сегодня импланта — того, который принадлежал Сергею Васильеву.

С каждым включением становилось всё спокойнее. Васильев разговаривал с советниками, потом провёл заседание Совета Конфедерации… Русский язык Темерси понимал через раз, то и дело приходилось пользоваться синхронным переводчиком в коммуникаторе, но общий смысл обсуждаемого был ясен. А окончательно ситуация прояснилась, когда Васильев внёс предложение о разоружении.

Отлично. Значит, технически всё сделано правильно. И теперь, каким бы ни оказался исход, главу ГКБ не в чем упрекнуть.

Перерыв в заседании Совета Конфедерации закончился. Темерси отложил все дела на потом и неотрывно уставился в голографический дисплей над столом. Там отображалось всё, что происходило в круглом зале, в центре которого сейчас стоял президент, а вокруг в два ряда располагались индивидуальные рабочие пульты членов совета. Так как трансляция велась без ведома Васильева, через его имплант, то и видеть можно было только то, на что в данный момент смотрели искусственно улучшенные глаза президента-трансгуманоида.

На голограмме последовательно сменились изображения ботинок-трансформеров, чёрных брюк из бронированной ткани, дисплея с рабочего пульта, нескольких лиц членов совета… Наконец картинка стабилизировалась — Васильев поднял голову и теперь скользил взглядом с лица на лицо. Некоторые из них носили явные следы вмешательств или изменений внешности. У одной женщины на висках моргали дополнительные глаза, у другого голову окольцовывал тонкий каналец боковой линии, какие бывают у рыб.

Президент ждал. Поднялся председатель Совета.

— Мы рассмотрели ваше предложение, Сергей Петрович, — начал он. Судя по всему, председатель был консерватором — трансгуманоиды редко мирились с возрастными изменениями внешности, а этот мужчина выглядел довольно старым. — И Совет принял решение. За то, чтобы присоединиться к Мирному альянсу под патронатом Мерхианской Империи, начать разоружение и принять участие в сооружении защитной сферы и блокпостов на дальних рубежах сообщества Андромеды, проголосовало двадцать человек.

Трансгуманоиды поднялись, чтобы видно было, кто именно поддержал это решение.

— Также мы рассмотрели потенциальные риски подобного внешнеполитического курса и его негативные стороны. Исходя из этого, Совет принял решение инициировать в парламенте ваш импичмент и в случае успеха назначить досрочные выборы в кратчайший срок. В предложении отказаться от оружия мы усмотрели признаки диверсии и измены Родине и намерены добиваться их рассмотрения парламентом.

Темерси замер у голограммы.

А трансгуманоиды сели, и встали восемьдесят консерваторов, входивших в Совет Конфедерации. Это были люди из разных концов Русского Мира. На Земле, в отличие от Мерхии, население состояло не из одной расы, и сейчас на Васильева смотрели и узкие азиатские глаза, и плоские монголоидные лица, и обыкновенные, похожие на жителей Атлантического Союза и мерхианцев… И ни на одном из них не было и следа трансгуманизации. Восемьдесят процентов Совета являлись консерваторами, и двадцати трансгуманоидам, пусть и запрограммированным грамотно и со знанием дела, не удалось их переубедить.