Заклятые супруги. Золотая мгла - Марина Эльденберт

– Тереза, вам стоит завязывать с… как его? Бур-Машецом? И спорами с мужем на подобные темы. У вас глаза полностью черные, вы в курсе? Это жутковато.

Ой.

Я сжала пальцы, поспешно отрезая глубинную тьму, перекрывая тянущиеся в мир сквозь меня щупальца. Потом достала зеркальце: радужка понемногу светлела, приобретая привычный цвет горького шоколада.

– Пожалуй, вы правы.

– Так вы выиграли спор?

– Разумеется.

Луиза облегченно вздохнула.

– Я рада! Честно, я здорово переживала из-за этой авантюры. Все-таки некромагия, ну и район…

– А я-то как рада! – прервала я ее излияния, достала ключ и вручила ей. – Спасибо, что помогли с квартирой. Пойдемте?

Луиза пожала плечами.

– Какая-то вы странная сегодня.

– Я всегда такая.

– И то правда. Кстати, подвенечное платье почти готово. Сможете в понедельник съездить со мной на примерку?

Я кивнула, потому что желание говорить пропало напрочь.

– Замечательно. А еще я заказала новое платье к Королевскому балу…

Большая часть ее восторгов по поводу предстоящего – свадьбы и Праздника лета, от меня ускользала. Я озиралась по сторонам, когда мы вышли на одну из боковых дорожек. Обнаружила только степенно прогуливающихся седовласых джентльменов и очередную няню с капризным воспитанником. Не сговариваясь, мы направились на аллею Витэйра – единственный выход из этой части парка на центральную аллею.

– Посмотрим на цветочный ковер, Тереза? Мы должны посмотреть на цветочный ковер! Говорят, над ним работали королевские садовники!

Кому цветочный ковер, а кому непонятное чувство, бегущее холодом вдоль спины и собирающееся между лопаток. Можно предположить, что Эрик просто бормочет все, что придет ему в голову, но почему-то я упорно впивалась в лица прохожих взглядом. Раз за разом, снова и снова. Вот миловидная особа с темными кудряшками и ее угрюмая спутница в чепце. Вот супружеская пара – оба чересчур полные, не идут, а катятся как шарики. Дети и взрослые, молодые люди и те, кто постарше. Лица, лица, бесконечные лица. Я чувствовала себя последней дурой, но не могла прекратить высматривать непонятно кого.

Мы как раз обогнули клумбу, когда взгляд зацепился за сидевшего на залитой солнцем скамейке мужчину. Из нагрудного кармана свисала цепочка часов, на плечо ему села разноцветная бабочка – прямо рядом с воротником темно-серого сюртука. Он читал газету, трость лежала у него поперек колен. Мы уже почти прошли мимо, но тут он потянулся за часами, пропустил цепочку между пальцами, и в памяти как будто что-то щелкнуло. Циферблат сверкнул на солнце, отразился в стеклах его очков. Которых раньше не было.

Я вдруг поняла, что уже видела этого человека: напротив нашего дома, в первый вечер после переезда к Анри.

34

Я влетела в дом как раз в тот миг, когда хлынул дождь. Захлопнула дверь, отрезая холл от шума городской суеты и потока льющейся с неба воды.

– Анри!

– Миледи…

Я отмахнулась от Гийома, всучив ему шляпку, и бросилась по коридору. Распахнула двери, но погруженный во мрак кабинет был пуст. Обернувшись, столкнулась лицом к лицу с мальчишкой, который следовал за мной.

– Что тебе нужно?

– Миледи, граф обещал вернуться к ужину. Позвольте вам помочь?

Тут только я вспомнила про зажатый под мышкой сверток из магазина Хлои Гренье. Мягкий, в оберточной бумаге, которая пахла ванилью, перевязанный атласной лентой. Поход в салон не задался, я и поехала-то, чтобы не вызвать у Луизы подозрений. Правда, успела раз десять пожалеть: все равно было не до любования комплектами. Для вида пришлось посмотреть несколько и даже выбрать один, после чего я все-таки отговорилась дурным самочувствием и сбежала. Нужно было сделать это сразу: возможно, застала бы Анри. Зато потом терзалась бы сомнениями по поводу человека в сером костюме. Лигенбург – большой город, в нем со знакомыми-то не так просто встретиться, если не договориться заранее. И уж тем более нельзя постоянно сталкиваться с одним и тем же мужчиной.

Я высматривала его, пока мы шли по дорожкам парка, пока искали экипаж – тщетно. Когда Луиза щебетала с продавцами, я делала вид, что разглядываю наряд на манекене, но с улицы глаз не сводила. До последнего надеялась, что больше не увижу, но он все-таки появился. Нарисовался возле чистильщика обуви, швырнул ему монету, и мальчишка с усердием принялся за дело. Джентльмен привычно играл с часами, но стоял так, чтобы видеть двери салона Хлои Гренье. И вывод напрашивался только один: за мной следили.

Но кто? И зачем?

За пару часов я накрутила себя так, что готова была бегать по городу и искать Анри. Настолько, чтобы даже поехать в картежный притон или в мужской клуб, если понадобится.

– Куда он отправился?

Глаза у Гийома округлились, как анталы идеальной чеканки.

– Не знаю, миледи.

Я подавила желание выругаться совершенно неподобающим для леди образом.

– Попроси Жерома принести мне кофе со сливками. И что-нибудь перекусить.

Последний раз я ела утром, но сомневалась, что сейчас в меня поместится полноценный обед. Лучше обойдусь пятичасовым кофе вместе пятичасового чая. Не дожидаясь ответа, подхватила юбки и поднялась в спальню, швырнула ни в чем не повинный сверток на кровать и принялась мерить шагами комнату.

Нужно обо всем рассказать Анри. Глупо, опрометчиво? Возможно. Но иначе никак.

Раньше я была уверена, что справлюсь сама, но раньше я не знала, что за мной следят. И тем более раньше никто не угрожал сделать меня вдовой.

Эрик действительно невероятно силен. Как я могу с ним сражаться, если часть его заклинаний мне неизвестна – ни схемы плетения, ни принцип действия? Да что там, она неизвестна никому. Непонятно, откуда он черпает свои знания.

Я устала ходить по комнате, ноги гудели, а голова и подавно. Устроилась на стуле у окна, облокотилась о подоконник и смотрела на улицу. Дождь становился тише, но грязь из-под копыт и колес летела в разные стороны. Дамы приподнимали подолы и жались к стенам, чтобы не испортить наряды, мужчины то и дело поглядывали на носки своих туфель. Люд попроще на такие мелочи внимание не обращал, только шарахался с дороги, когда мимо проезжали экипажи, кому-то везло отпрыгнуть вовремя, кому-то не очень. Иногда колеса попадали в лужи, изредка доносилась отборная ругань и не менее красочные ответы возниц.

«Ищи ответы в своем прошлом».

В моем прошлом нет ничего интересного: ни страшных тайн, ни разбитого сердца. Мое драгоценное сердце так упорно берегли – сначала отец, а потом я сама, что разбивать его стало просто некому.

В дверь постучали, и я резко обернулась.

– Прошу.

– Ваш кофе со сливками. Куда поставить?

– Сюда, пожалуйста. Спасибо.

Жером поставил столик с кофе и разноцветным печеньем в небольшой вазочке на подоконник, отступил и сложил руки за спиной.

– Что-нибудь еще, миледи?

По комнате поплыл аромат: будоражащий, терпкий. Чем демоны не шутят, может, и впрямь прочувствую прелесть этого напитка – к примеру, перестану трястись. Какой из меня некромаг? Мне самое место в мягком креслице с пяльцами в руках, цветочные узорчики вышивать на пару с Лавинией.

– Куда уехал граф?

Камердинер бросил на меня быстрый взгляд исподлобья. Цепкий, оценивающий – точно примеривался, чего ждать.

– У него встреча с кем-то из джентльменов.

– С кем именно?

– Не знаю, миледи. Он мне не сообщил.

Ну разумеется.

Он смотрел на меня и в то же время сквозь, небрежно – как если бы я была прозрачной, а за моей спиной висела пестрая мазня уличного художника.

Бесполезно. Он мне ничего не скажет, даже если и знает.

– Спасибо, Жером. Можете идти.

Камердинер склонил голову и вышел, я же уставилась на кровать. Внимание притягивал не сверток, а лежащий рядом ридикюль. Внутри – демонова Миллес Даскер, побывавшая у Эрика. И еще перстень-печатка. Когда я наливала кофе, руки слегка дрожали. Добавила сливок, словно во сне наблюдала, как черное и белое смешивается в кремовую пастель. От чашки поднимался дымок, я же не могла перестать думать об Эльгерах.

«Ему безразлично, что творит сын?»

«А ты поймала его за руку?»

Зачем Эрик отдал мне фамильную печать? Ведь это доказательство нашей встречи.

Я отхлебнула и закашлялась: до чего же мерзостный вкус, горький, как ягоды сумреха! Или как настойка орьятской травы. Первыми травят крыс, вторую пьют, чтобы стошнило, а кофе положено наслаждаться. Кому такое может нравиться?… Я сунула в рот мягкое ореховое печенье, добавила еще сливок и положила пару ложек сахара. Отпила снова – так вроде уже получше.

Время шло, но легче не становилось. Молочно-серый ридикюль не давал покоя, и только усилием воли я заставляла себя оставаться на месте. Стучала пальцами по подоконнику, отводила глаза, упорно не смотрела в сторону кровати. Тучи расползались, открывая яркую синеву неба, мокрая брусчатка блестела на солнце, пахло свежестью и дождем. В доме напротив пекарь закрывал лавку, махал кому-то фартуком.