Книга о Небе - Кодзиро Сэридзава

Тут внезапно, к моему удивлению, явился Посланец Неба.

— Ты, кажется, не перестаешь думать о том случае, который произошел двадцать девятого числа, его стоит описать в твоем следующем произведении как прекрасный замысел Бога-Родителя. Об этом просит тебя и сам Бог-Родитель. С тех пор ты полностью выздоровел, и тебе следует радоваться и наслаждаться жизнью. Понятно?

— Спасибо.

— Ты осознаешь, что благодаря тому, что произошло двадцать девятого числа, ты полностью выздоровел? Да?

— Я рад этому. Мне кажется невероятным, что прежде я был таким слабым…. Как будто очнулся от дурного сна — такое светлое у меня настроение.

— Ну что ж, хорошо.

Тут Посланец Неба стал невидимым, а моя дочь принесла мне новогодние поздравления и словно бы случайно обронила:

— Отец! Начиная с двадцать девятого декабря ты, кажется, стал быстро поправляться, не так ли?

— Да, это удивительно! — только и мог я ответить, и в это время очень тихо прозвучал голос Посланца Неба:

— Твое нынешнее здоровье — это состояние твоего тела. Но только потому, что душа у тебя добрая, ты принимал на себя несчастья мира и пытался хотя бы немного облегчить жизнь людей. За это и Бог-Родитель хвалит тебя.

На это моя душа, казалось, отвечала:

«Позвольте сохранить мое нынешнее здоровье!»

Я готов взять на себя несчастья, но для меня, старого человека, быть здоровым — это не только счастье, это возможность исполнять ту работу, которую прикажет делать Бог.

— Я понял тебя. Не волнуйся.

Глядя из окна кабинета на огромное Небо, которое с первого дня нового, 1993 года продолжало быть ясным, я, сложив ладони, молился о том, чтобы все люди на земле жили в мире, как дети Бога-Родителя, а в это время всю комнату наполняло тихое звучание Мелодии Великой Природы. Это было третьего января 1993 года.

«На этом закончим», — с этими словами я положил ручку и глубоко вздохнул, и тут откуда-то еле слышно прозвучал голос:

— Именно сейчас для человечества наступает рассветное утро «жизни в радости». Наслаждайтесь Новым годом, обещающим радость и счастье!

Казалось, этот голос доносится с Неба, но если прислушаться, он раздается снизу. Бог-Родитель шлет весть об удивительной радости…

Преодоление: Трилогия о Боге Кодзиро Сэридзавы

Все боги живут в человеческой груди.

То, что получаешь в созерцании, возвращаешь в любви.

Что такое трилогия о Боге? О чем она? Три книги, состоящие из восьми частей, повествуют о долгой жизни японского писателя Кодзиро Сэридзавы (1897–1993). Уход в прошлое, воспоминания о встречах, изменивших его взгляд на жизнь, — вещи исповедального характера. И все же главная тема обозначена словом «Бог». Путь к Богу через преодоление своего неверия, неверия кажущегося. Бог не стал бы делать своим избранником человека, не способного на вселенское сострадание, доступное немногим, отмеченным свыше. Если иметь в виду, что писал он на исходе земной жизни (ему уже было за девяносто), то можно понять, каких душевных усилий стоило ему ворошить это прошлое, чтобы оглянуться на пройденный путь. С возрастом у человека бездуховного чувства притупляются, у духовного, напротив, обостряются до предела, до прозрения невидимого, как души деревьев. Дух животворит. По словам божественной Родительницы[19], в 90 лет в его сердце не осталось ни алчности, ни гордыни, осталась только благодарность за дарованную долгую жизнь.

Но и долгая жизнь может быть в тягость, если не осеняют добрые чувства, стремление помочь другим увидеть то, без чего их жизнь теряет смысл. Свой долг писатель осознал давно: литература «призвана облекать в слова неизреченную волю Бога». Этот эпиграф к «Улыбке Бога» отражает суть его творчества. В последние годы пришло осознание миссии, порученной Богом-Родителем (Оя-Гами). Чувство предназначенности позволяло преодолевать все препятствия, прежде всего — предубеждение против самой литературы, которое обострилось в период модернизации Японии. Преодолевать сопротивление родных и людей науки; идти в одиночку. Писатель действительно проявил непоколебимость, тот самый «дух харакири», который позволял ему, не уступая обстоятельствам, не теряя себя, добиваться намеченной цели. Он сказал все, что должен был сказать, когда его неверие сменилось верой и к нему, недомогающему, вернулась жизненная сила, — он стал здоровее, чем в прежние годы. Теперь он не сомневался, что на протяжении всех лет Бог помогал ему в самых тяжелых обстоятельствах отстоять свободу выбора, и с головой ушел в работу.

Так бывает. Божественная сила спасает одного, чтобы спаслись многие, открывает врата в Истинный мир, чтобы, попав в лоно Бога, прозрели все и совсем безнадежные. Писатель не мог не откликнуться на призыв Бога, если его мысли были настроены на тот же лад, а божественные пророчества совпадали с его собственными предчувствиями о возможности конца жизни на Земле. Беспутная жизнь людей не оставляет надежд на будущее. Значит, нужно помочь осознать опасность и выйти на Путь спасения. Озабоченность постоянно звучит в словах Родительницы, которая навещает его в последние годы особенно часто. «Душа людей огрубела от алчности и гордыни, они стали хуже, поэтому на Земле не прекращаются распри». Оя-сама призывает очистить души от пыли (хокори), накопившейся за века корысти и властолюбия[20]. Не избавившись от греховной пыли, не станешь самим собой, не сможешь соизмерять свои поступки с Божьей волей. Она и сама прошла через очищение, снимая слой за слоем пыль со своей души. Но лишь очистившись вполне, пройдя все двенадцать ступеней совершенствования в Истинном мире, на что ушло еще сто лет, стала Матерью мира и вместе с Богом-Родителем помогает народам, попавшим в беду. Бог-Родитель любит всех, как Своих детей, и Родительница питает в сердце своем любовь ко всем, расширяет эту любовь, став Матерью Человечества, всего сущего. Бог-Родитель и есть та самая Великая Сила Природы, приводящая в движение Вселенную, о которой ему рассказывал его друг Жак, когда они лечились в горном санатории в Отвиле от туберкулеза.

И пусть не все поверят в возможность общения с живосущей Мики спустя сто лет после ее смерти, но исполнялись все ее предсказания и была ощутима ее помощь. Понять это трудно, не принимая во внимание традиционный тип мышления. Дзенский Путь в сочетании с синтоистским вел к преодолению сознания, ограниченного пределами своего «я», к достижению Сатори — Озарения. В момент Озарения все освещается внутренним светом. Ум, предоставленный самому себе, отпущенный на свободу, целиком преображает человека. Забывая себя, он видит вещи в их Истине, в их подлинном виде — Татхате. Не только сознание освобождается от наносного, но и тело очищается от физических недугов. В этом писатель убедился, когда во время учебы из Сорбонны попал в горный санаторий, где благодаря медитации избавился от неизлечимой, казалось бы, болезни. О силе медитации он размышляет и в «Улыбке Бога»: «Действительно ли метод природного лечения сопоставим с техникой медитации дзадзен, как когда-то, в Отвиле, говорил мне профессор Д.? Известно, что многие знаменитые монахи при помощи дзадзен достигали состояния просветления, само же сатори обычно определяется как постижение, принятие всем существом человека сокровенного смысла учения дзен. Возможно, для того чтобы постичь его, человек должен услышать сначала нечто звучащее где-то в глубине его души. То есть услышанное мною не галлюцинация, а что-то вроде сатори, я действительно слышал эти слова внутренним слухом, слухом души».

А еще нужно знать о вере в перевоплощение душ. Готовые к совершенству, попадая после смерти в Истинный мир, остаются там; те, кому еще предстоит пройти школу земной жизни, возвращаются, чтобы вновь появиться у избранных для них родителей. И самого писателя, приверженного позитивизму со времен учебы во Франции, не оставляли сомнения. Эмпирики, которых немало в ученом мире, признают лишь то, что можно проверить опытным путем, и с недоверием относятся к невидимому, неосязаемому миру. Им еще предстоит долгий путь продвижения к Истине, который прошли величайшие умы, как, скажем, Лейбниц или Эйнштейн[21]. Те, кто ничему не верит, кроме собственных глаз, пусть воспринимают изложенное как некую аллегорию и успокоятся. Никому нельзя давать задание, превышающее его возможности; это немилосердно, а значит, неприемлемо для Кодзиро Сэридзавы. Главное, писатель, которому за девяносто, изо всех сил старается помочь людям разобраться в себе, в причинах нескончаемых бед, и в этом подвиге ему не откажешь. Все остальное — на усмотрение читателя. Вне свободы выбора Истина недостижима.