Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В октябре 1947 года был проведен судебный процесс над советскими шпионами военных лет в Швейцарии, на котором в качестве подсудимых были чета Радо, Фут, оба Хамеля и Болли. Ни чета Радо, ни Фут не появились в зале суда, и на скамье подсудимых сидели только второстепенные агенты. Эдмон Хамель, который собрал передатчик и тайно работал на нем, заявил судье, что даже не знал, что именно передавал. Его спросили, с какой целью он построил коротковолновую радиостанцию. «Я страдаю синуситом, – ответил он без тени улыбки, – и построил радиоаппаратуру, чтобы вылечиться». – «Зачем же вы тогда прятали ее под полом в вашей комнате?» – «Я должен был подчиняться законам, запрещающим коротковолновые станции в Швейцарии», – последовал его ответ.
Подсудимые, присутствовавшие на суде, получили короткие сроки. Эдмон Хамель – один год, его жена Ольга – семь месяцев и Маргарет Болли – десять месяцев. Радо и Фут, главные фигуры, получили заочно по пять лет.
Глава 6. «Красная капелла» в Германии
Группа Шульце-Бойзена-Харнака
Двадцать второго июня 1941 года, когда все официальные советские учреждения готовились к отбытию, не оказалось никого, кто в достаточной мере мог бы заменить существовавшие в Германии органы советской разведки. В отличие от советских нелегальных органов в Бельгии, Голландии, Франции и Швейцарии, секретная сеть в Германии была плохо организована. Там не было ни одного опытного резидента, который мог бы взять руководство на себя, когда Кобулов, Эрдберг и Шаханов выключили свои коротковолновые радиостанции, сожгли бумаги и покинули столицу, возбужденную ожиданием «эпохальных побед».
То, что Кобулов и Шаханов оставили после себя, напоминало скорее эмбрион, чем налаженную сеть. В своих лихорадочных поисках преемников они смогли отыскать лишь небольшое число старых коммунистов, которые жили в условиях полуизоляции, некоторых разбросанных по стране пассивных и потому неизвестных полиции советских агентов и немногих юных энтузиастов, которые были бы счастливы войти в существующее подполье. Советские дипломаты в течение последних месяцев имели достаточно времени для того, чтобы представить своих ближайших друзей друг другу и распределить между ними несколько радиостанций. Но когда они уехали, это дело так и не было доведено до конца. После их отъезда осталась наскоро сформированная группа, которую абвер позже назвал «Красной капеллой». Иногда ее также называют группой Шульце-Бойзена – Харнака.
Арвиду Харнаку, когда началась война с русскими, было сорок лет. Его дядя, Адольф Харнак, являлся известным христианским историком, а отец, профессор Отто Харнак, был крупным авторитетом в области истории литературы. Другие члены семьи занимали важные правительственные посты.
Вскоре после окончания Первой мировой войны, когда в Германии возникли сильные националистические настроения, молодой Харнак вступил в одну из крайне правых группировок. Спустя несколько лет он отвернулся от националистических тенденций и к середине двадцатых годов стал марксистом и остался верным своим новым взглядам до конца жизни. Склонность к наиболее экстремальным программам и партиям была характерна для личности Харнака. Образование не изменило взгляды этого прямого и скромного человека.
В 1927 году Харнак на два года ездил в Соединенные Штаты, в корпорацию Рокфеллера, чтобы изучать экономику и историю социалистических и коммунистических движений в Америке.
В 1931 году, при поддержке советского посольства в Берлине, несколько молодых немецких интеллектуалов, среди которых был и Харнак, основали просоветское пропагандистское общество «Изучение плановой экономики» (сокращенно «Арплан»). Духовным наставником этого общества являлся Сергей Бессонов, который сначала был сотрудником торгового представительства, а потом стал советником советского посольства в Берлине.
Советские интересы в основании и поддержке «Арплана» были теми же самыми, что и обычно в таких случаях – привлечь на свою сторону группу влиятельных молодых людей. Шпионаж не являлся главной целью, хотя сбор информации для Москвы и вербовка агентов никогда не исключались. Среди примерно тридцати пяти членов общества всего пять или шесть человек были коммунистами, остальные проявляли известную симпатию к левым движениям, приветствовали сотрудничество Германии с Россией, некоторые из них считали, что следует идти за Лениным, а не за «космополитом» Марксом. Среди коммунистических членов было несколько выдающихся личностей в дополнение к самому Харнаку. Это социолог и китаист Карл Август Виттфогель, философ Георг фон Лукач, экономист Рихард Оринг и некоторые другие. Председателем был профессор Фридрих Денц, а секретарь – Арвид Харнак.
Поворотной точкой в жизни Харнака стала «ознакомительная поездка» двадцати четырех членов «Арплана» в Россию в 1932 году, организованная Бессоновым. В контактах с официальными советскими лицами в Москве были отмечены его преданность и способности, и перед его возвращением в Берлин он был принят коммунистическими лидерами Отто Куусиненом и Иосифом Пятницким. У Харнака прямо спросили, готов ли он работать для советского правительства. Он дал согласие.
«Тайная работа для коммунизма стала смыслом жизни для этого фанатика», – говорил Рейнгольд Шенбрунн, один из друзей Харнака. Когда Гитлер пришел к власти и «Арплан» прекратил свое существование, возможность продолжать секретную службу для Советов была единственной причиной того, что Харнак остался на родине.
В 1933 году Арвид поступил на работу в министерство финансов. Для этого было несколько причин. По своей работе в качестве эксперта по советской и американской экономике ему приходилось поддерживать постоянные контакты с советским посольством, поэтому никто не задавал ему лишних вопросов. Престиж Харнака в министерстве экономики был высок, никто не сомневался в его лояльности, он достиг высокого положения старшего советника. После заключения советско-германского пакта в 1939 году он был послан в Москву в качестве члена германской торговой комиссии.
Выдающимися качествами Харнака были осторожность и неукоснительное соблюдение правил конспирации. В отличие от своих будущих сподвижников, он никогда не совершал необдуманных поступков, никогда не шел на ненужный риск и никогда не изменял себе. Своим сослуживцам так же, как и всем знакомым, Харнак казался солидным, добросовестным и верноподданным немецким чиновником. Позже его судьи и даже гестаповские следователи хорошо отзывались о нем. Однако его кузен Аксель, хотя и высоко ценил его, рисовал более реалистическую картину, в которой немалое место занимали его коммунистический пыл и боевой дух: «Арвид отличался острым умом, он много думал, любил дискуссии и умело вел их. Его отличительной чертой была твердость, больше того, он был склонен к сарказму, особенно
