Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин

«Около двух недель назад Сиси послала тебе телеграмму. Сообщи нам, как ты сходила к родителям Гизель (ГРУ в Оттаве). Мое здоровье прекрасно (я могу продолжать). Альберт (Радо) болен (скрывается) и, может быть, оставит свою профессию (разведку) на долгое время, он прикован к постели. Отношения с Люци (Ресслером) хорошие, она очень милая женщина. Семья Гизель (ГРУ) по некоторым причинам больше ею не интересуется (не посылает средств), хотя до этого времени оказывала ей поддержку. Ситуация у Люци улучшилась (он имеет новую информацию). Положение Сиси печально. Пожалуйста, сообщи родителям Гизель (ГРУ в Москве), что они должны отправить ей 6700 долларов».

Гермина получила это письмо в марте 1944 года и переслала его Тункину в посольство в Оттаве. А Тункин передал его Виталию Павлову, шефу ГБ в Канаде, второму секретарю посольства. Теперь возникло новое препятствие на пути между Женевой и Москвой – соперничество между ГБ и военной разведкой. Павлов и Заботин, шефы этих двух агентств, были, разумеется, смертельными врагами, и вместо того, чтобы обратиться к расположенному рядом органу, Павлов запросил Москву, что ему делать с Рахель – Герминой. Московская ГБ ответила, что она не «их человек», а агент военной разведки. Павлов даже не потрудился поставить своего коллегу в известность об этом обмене информацией с Центром.

Между тем Гермина телеграммой сообщила Рахели о своей неудаче в посольстве. Рахель ответила письмом, которому потребовался целый месяц, чтобы попасть в Канаду:

«Я получила твою телеграмму от 23 января 1945 года. Пожалуйста, сообщи родителям Гизель (ГРУ в Канаде), что она просит передать на Знаменку, 19 (адрес ГРУ), что Сиси жива (на свободе) и работает, как и прежде, с Люци. Люци хочет сменить персонал (радиооператоров), но кончились средства. Альберт (Радо) болен и не интересуется бизнесом (не может принимать участия в разведывательной работе). Для работы Сиси семья Гизель должна перевести 10 000 долларов. Перевод может быть сделан самой Герминой через Нью-Йорк с помощью мистера Хельмарса (Уильям Хелбейн, владелец часовой компании в Нью-Йорке)».

Гермина снова послала письмо Тункину, и снова тот передал его Павлову в ГБ. Это было в середине апреля.

Только теперь Павлов посоветовал помощнику Заботина Мотинову подумать о Рабинович. С ней связались по телефону и предупредили, что она не должна больше ни писать, ни звонить и что через пару недель человек от Гизели найдет ее сам. Она была удовлетворена и этим.

Но даже когда Директор выделил фонды, он не нашел лучшего способа перевести деньги, как использовать Гермину, которая работала на любительском уровне. И только в июле 1944 года Гермина наконец получила 10 тысяч долларов, которые она вручила Уильяму Хелбейну. И лишь в ноябре отделение Хелбейна в Женеве выплатило советской сети 28 тысяч швейцарских марок.

Все это время разведывательная работа постепенно свертывалась. Весной 1944 года Рахель Дубендорфер, Пауль Бетхер и Рудольф Ресслер были арестованы. Хотя Рахель была скоро отпущена, а Ресслер освобожден через три месяца, сеть оказалась почти парализованной.

«Британские шпионы» стали навязчивой идеей советских разведывательных служб во время войны с Германией. Это было частью нездоровой ментальности, исходящей из Кремля и присущей не только ГБ и ГРУ, но и всем более мелким службам. Ни один из агентов не мог быть застрахован от подозрений в том, что он тайно работает на Лондон.

Рахель Дубендорфер не была исключением. Даже если бы не было никаких других доказательств, ее полупрозрачных писем в Канаду было бы достаточно, чтобы Москва заподозрила ее. Но в 1945 году, когда дело Рахель расследовалось советскими властями в Женеве, на письменный стол к Директору попал другой документ. В то время ее истинная роль еще не была известна швейцарцам, как и ее связи с Рудольфом Ресслером. Ее особый интерес к политической информации о Германии не мог для них служить доказательством ее просоветской активности. Она с таким же успехом могла работать и на западную разведку, и швейцарцы едва ли стали бы ее преследовать в этом случае. И то обстоятельство, что они этого не делали, бросало на нее подозрение в связях с британской разведкой.

Рассказывая эту историю офицерам, проводившим дознание, Рахель не могла предвидеть всех ее роковых последствий. Случилось так, что ее защитник, адвокат, симпатизирующий Советскому Союзу, как-то забыл портфель в офисе своего друга. Ночью документы из портфеля были сфотографированы Пьером Николем, и фотографии были пересланы в Москву. Теперь дознаватели в штабе Директора имели в руках «признания» Сиси и сказали Александру Футу, что та призналась в работе на англичан.

На процессе швейцарского военного трибунала, который состоялся двадцать второго – двадцать третьего октября 1945 года, присутствовали только двое из четырех обвиняемых. Пауль Бетхер бежал в Восточную Германию и обосновался в Лейпциге, Рахель Дубендорфер, которую обвиняли только в том, что она передала Бетхеру паспорт мужа, тоже предпочла не явиться лично. Бетхер и Рахель были заочно приговорены к двум годам заключения. Рудольф Ресслер, наиболее интересный из обвиняемых, не мог отрицать своей активности, но старался произвести впечатление, что он вовсе не коммунистический, а профессиональный наемный шпион. Он был признан виновным, но суд учел его заслуги перед Швейцарией и отпустил без наказания.

Сиси некоторое время жила за границей, оттягивая поездку в Москву для «доклада». Летом 1947 года она исчезла из виду, ее друзья и родственники так и не смогли отыскать ее. Нет никаких сомнений в том, что она была арестована и тайно осуждена в России.

В августе 1944 года, когда немцы ушли из Парижа, появились русские представители, и с ними подполковник Новиков. Была восстановлена радиосвязь с Москвой. Из швейцарского подполья вышли Александр Радо и его жена, они появились в Париже и рассказали о несчастной судьбе их группы в Швейцарии. Радо доложил, что каждый член их группы теперь известен полиции, служба контрразведки находится в состоянии тревоги и всякая попытка возобновить активность обречена на провал. Новиков тут же направил этот документ Директору.

Прежде чем Москва приняла решение по делам швейцарской сети, Александр Фут, освобожденный из заключения в сентябре 1944 года, тоже появился в Париже, чтобы установить контакт с советской военной миссией.

Не зная о том, что Радо присутствует в Париже, Фут встретился с Новиковым и передал ему оптимистическое сообщение для Директора: почти все источники информации сохранены. Люци настроен хорошо, и, так как тайные радиостанции не могут больше работать со швейцарской территории, он имеет план разместить их во французском