Ядерное оружие Третьего рейха. Немецкие физики на службе гитлеровской Германии - Дэвид Ирвинг

Из «случайной беседы» Каспери знал о деятельности немцев на предприятии по производству тяжелой воды в Норвегии и располагал смутными догадками о причастности к этой деятельности немецкой компании «И.Г. Фарбен». Однако он не смог ничего ответить на прямой вопрос о том, что представляли собой урановые месторождения Иоахимшталя. Кроме того, он ничего не знал о существовании в Германии большой группы ученых, работавших над ядерным проектом. Где находятся Боте и Тентнер? Он ничем не мог помочь. Имеются ли на территории Германии предприятия по производству тяжелой воды? Не было ли эпидемий или отдельных случаев радиоактивного заражения? И здесь знания экс-атташе были равны нулю. Вопросы, касавшиеся имен крупных немецких физиков, дали еще меньше результатов.

Миссии не удалось собрать никаких свидетельств тому, что немцы добывали руду радиоактивных металлов или что они создавали новые или необычные производства. Исходя из собранного скудного материала, а также вспомнив, что немцы на время ведения войны законсервировали все свои долговременные или «сомнительные» научные программы, миссия сделала вывод, что рейх отказался от исследований в области создания атомного оружия: «Это решение осталось неизменным даже после реорганизации германской науки в 1942 году». Одним словом, когда 22 февраля Паш и его офицеры отправились назад в Вашингтон, в их руках находилось очень мало достоверной информации. Результатом работы миссии Паша был короткий и очень неубедительный отчет.

До тех пор пока была создана миссия «Alsos», исследованиями в области германского атомного проекта занималась британская разведка. В частности, Майкл Перрин и капитан 2-го ранга Уэлш совместно составили блестящий отчет о ходе достигнутых в Германии результатов. Для Перрина и Уэлша создание новой организации ознаменовало собой начало новой эры, поскольку американцы по сравнению с ними обладали неизмеримо большими возможностями. Означало ли это конец британской монополии в вопросах ядерной разведки?

Сначала эта опасность представлялась иллюзорной. В декабре 1943 года Гровс отправил в Лондон одного из своих офицеров. Майор Роберт Фурман должен был обсудить возможность создания на территории Великобритании филиала проекта «Манхэттен». Кроме того, ему предстояло создать совместную группу офицеров британской и американской разведки. Фурман, хороший друг самого Гровса, был образованным и эрудированным человеком, отличным игроком в теннис. В офисе Перрина на Олд-Куин-стрит он был представлен Перрину и Уэлшу. Очевидцы описывали преувеличенно удовлетворенное выражение на лицах обоих после того, как Фурман покинул офис. Они как бы хотели сказать: до тех пор, пока вы (американцы) будете присылать нам таких людей, как этот, мы всегда сможем вас перехитрить.

Однако очень скоро положение в Лондоне изменилось. Британская сторона теперь стала понимать необходимость сотрудничества с американцами. Однако теперь в качестве офицера связи от американцев прибыл не Фурман, а некий майор Калверт, жесткий и уверенный в себе офицер разведки, прекрасно осведомленный о всех деталях американской атомной программы. Калверт получил должность помощника американского военного атташе в Лондоне, и вскоре у него уже был свой офис в здании «Tube Alloys», а под его началом имелся штат из шести прекрасно подготовленных офицеров и гражданских сотрудников.

Он начал с исследования вопроса о том, насколько далеко немцы сумели зайти в производстве необходимых материалов для создания бомбы, таких как уран или торий. Американцы не сомневались в том, что научный и производственный потенциал Германии позволял им при желании создать атомную бомбу. Вопрос о тории отпал сам собой, поскольку с началом войны немцы потеряли доступ к получению этого вещества. Ввиду сложности получения урана-235 американцы склонялись к мысли, что немцы выберут вариант с применением плутония, для получения которого они располагают достаточным количеством урана. Затем Калверт составил список с именами около пятидесяти ведущих немецких физиков и приступил к их поиску.

Даже если немцы не применяли уран и тяжелую воду для получения плутония, союзники имели в виду другую неприятную возможность. В своих реакторах, работающих на тяжелой воде, немецкая сторона могла произвести значительное количество радиоактивных веществ. В январе генерал Деверс обсуждал с премьер-министром Черчиллем возможность сброса немцами бомбы, способной заразить территорию площадью до пяти квадратных километров. Такая бомба, неся с собой болезнь и смерть, сделала бы эту территорию недоступной. Деверс добавил, что американцы проделали в этом направлении множество экспериментов; кто знает, может быть, немцам удалось добиться успехов и в этой области? «Все это очень интересно», – после долгой паузы заметил Черчилль. Затем премьер– министр попросил уточнить во избежание путаницы, идет ли речь об одном из последствий ядерного взрыва или еще о каком-либо оружии. Червелл напомнил ему о том, что летом прошлого года американцы предупреждали, что немцам, возможно, удалось получить химические элементы, обладающие настолько высокой радиоактивностью, которая позволяет применять их как особенно сильное отравляющее вещество. «Я вполне разделяю озабоченность генерала Деверса по этому поводу», – добавил Червелл и поспешил заверить премьер– министра, что, по его мнению, вряд ли немцы работают над чем-то подобным. Он попросил фельдмаршала Дилла передать эту оценку американцам. Отстаивая свой авторитет, британская разведка уверяла заокеанских союзников в том, что на тот момент немцы не имели возможности реализовать свою атомную программу. Соответственно, по крайней мере, в течение ближайших трех месяцев не следовало опасаться, что в руках противника окажутся атомная бомба или радиоактивные отравляющие вещества[37].

И все же весной 1944 года американская сторона не была склонна принимать во внимание все эти заверения своих союзников. Сказывался тот шок, который испытал генерал Гровс, впервые ознакомившись с предоставленными ему данными британской разведки о ходе работ в Германии над различными секретными программами[38].

В ответ на замечание англичан относительно того, что союзникам не было смысла бояться Германии, Гровс написал: «Мне не остается ничего другого, как считать, что немцы с их чрезвычайно компетентными физиками очень быстро продвигаются в этом направлении; возможно, они уже намного опередили нас». Он «имел все основания быть уверенным» в том, что подход противника к решению проблемы предусматривал работать над созданием бомбы, не обращая внимания на вопросы безопасности персонала, занятого в проекте. Кроме того, вполне вероятно, что в ходе работ было получено большое количество радиоактивных материалов, которые могут быть использованы в обычных авиабомбах. Неожиданное применение подобного оружия, безусловно, может вызвать панику в странах союзников.

23 марта Гровс попросил генерала Маршалла направить в штаб генерала Эйзенхауэра, в то время находившийся в Лондоне, специального офицера, обязанностью которого было предупреждение командования союзников о создании немцами «радиоактивного барьера» на береговой линии. «Радиоактивные материалы представляют собой чрезвычайно эффективные отравляющие вещества; немцам это известно; они могут производить и использовать эти вещества в качестве оружия. Эти материалы могут быть применены противником без всякого предупреждения для воспрепятствования высадке союзных войск на побережье Западной Европы». Генерал Маршалл отдал распоряжение об отправке в штаб Эйзенхауэра офицера, который должен был предупредить командующего об опасности применения этого необычного оружия. Кроме того, через несколько недель главный врач армии США отдал приказ вести наблюдения и докладывать ему обо всех случаях неожиданного затемнения фотоматериалов или повторяющихся случаях неизвестных заболеваний военнослужащих.

Между тем стали приносить свои плоды интенсивные поиски по инициативе Калверта входивших в его список 50 немецких ученых. Этот список был передан соответствующим отделам разведки, занимавшимся отслеживанием информации по немецким газетам и журналам. Постепенно англичане получили адреса ученых и даже смогли подготовить досье на каждого из них. Первые достоверные данные поступили от сотрудников американского управления стратегических служб в Берне: швейцарский физик профессор Шерер передал адрес профессора Гейзенберга, который тот сообщил ему сам. Профессор проживал в окрестностях города Хехингена в Шварцвальде. Почти одновременно с этим один из надежных британских агентов в Берлине доложил, что лично видел близ Хехингена несколько других высокопоставленных немецких ученых. Почтовой цензурой в США было перехвачено письмо американского военнопленного, в котором тот упоминал, что работает в научной лаборатории. На письме стоял почтовый штемпель «Хехинген». Итак, союзникам, несомненно, удалось установить, что новый центр проведения исследований в области ядерной физики в Германии находился в Хехингене. Никто из ученых, входивших в список Калверта, не был замечен на армейском испытательном полигоне в Пенемюнде, где, по словам майора Каспери, проходили испытания новых видов взрывчатых веществ.