Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна

— А то куда же? Джон Русалка единственный остался, кто курсирует между «большой» и «малой землей». Только он людям и помогает. Прочие их корабли не слишком приспособлены. Да и тех так налогами задавили, что капитаны предпочли в принципе свернуть лавочку.

Все понемногу включились в диалог. Каждый спешил высказать свое мнение или заставить переубедить противника. Миссис Чес только успевала прислушиваться. Как, оказывается, все сложно. Выходило, что государство нарочно мешало людям.

Спор продолжался до тех пор, пока наверху не распахнулся квадрат нижней палубы.

— А ну, тихо там, стая крысюков. Разгалделись… Сейчас патрули проходить будем. Один звук из трюма, и за борт отправят всех. Нам не нужны проблемы.

Крышка трюма захлопнулась. Снова вокруг была непроглядная темень. Но теперь уже глаза немного привыкли, и сквозь нее стали проглядывать окружающие предметы — или, по крайней мере, что-то похожее.

Верна поелозила, устраиваясь поудобнее. Кругом молча сопели и возились, занимаясь тем же самым. Наконец, женщина нашла удобное местечко и смогла даже принять удачную позу — ничто не давило ни на спину, ни на бока. И ниоткуда не дуло… Разве что только запах тут стоял ужасный. Интересно, что так может пахнуть? Гнилью и… мускусом.

Впрочем, ей-то какое дело? Она в пути, отправилась вместе с остальными на остров Таймленд. Еще немного, и она сможет встретиться с сыном.

Воспоминания о прошлой счастливой жизни нахлынули внезапно. Думая о том, как им прежде хорошо жилось, Верна сама не заметила, как задремала.

Глава 18

Когда она проснулась, был уже день. Сквозь щели в потолке — вернее, настиле верхней палубы — внутрь проникало достаточно солнечных лучей, чтобы осмотреться.

Трюм действительно был заставлен ящиками, на которых громоздились мешки и какие-то тюки с непонятными пометками. Пол, там, где его было видно, покрывал толстый слой грязи и мелкого мусора.

Остальные обитателя трюма уже понемногу просыпались и занимались своими делами. Те, кто мог сам передвигаться, ковыляли между тюков и коробок, выискивая свои вещи, потерянные, когда людей буквально швыряли в трюм. Те, у кого вещи были в порядке, сидели на них, охраняя, как дракон сокровища. Давешняя знакомая женщина развязала узелок и достала из него хлеб и — вот невидаль. — вареное яйцо, и теперь закусывала. Миссис Чес, которая не догадалась озаботиться запасами, отвернулась. Вчера она слишком переволновалась, но сегодня утром голод и жажда напомнили о себе.

Сидеть на одном месте было тяжело и противно, и не только из-за одуряющих запахов чужих съестных припасов и мочи. Что толку болтаться в душном тесном трюме, когда, может быть, сейчас остров Таймленд показался на горизонте. А это значит, что совсем скоро она увидит сына.

Кое-как сунув узел и вещами в щель между бортом и каким-то тюком и запомнив, какой это тюк, Верна торопливо начала карабкаться по крутой, почти отвесной лестнице, сколоченной из досок. Ее окликнули два-три человека, но никто не попытался остановить женщину.

Умом миссис Чес понимала, что поступает неразумно и даже как-то по-детски. Но ничего не могла с собой поделать.

Трюм оказался не заперт. Путешественница выбралась на верхнюю палубу, осторожно прикрыла за собой дверцу и выпрямилась, озираясь по сторонам.

Катер, наверное, шел всю ночь, потому что ни за кормой, ни по носу не замечалось никаких следов суши. Горизонт был чист и спокоен. Верна вцепилась в поручень.

А тут так хорошо. Воздух, лишенный привычной городской вони, чист и свеж. Он бодрит, пьянит, завораживает. Им хочется дышать снова и снова. Солнце слепит глаза, сияя с ясного неба, и лишь несколько облачков на горизонте немного портят картину. И под небом — такая же безбрежная гладь моря. Моря, которое Верна до этого не видела практически никогда. Разве что на картинках.

— Скажите, — мимо пробежал какой-то матрос, — а вы не знаете, где мы?

— Что? — матрос был совсем мальчишкой и, видимо, его пока радовала возможность поболтать и ничего не делать.

— Куда плывем? Понимаете? И как долго нам плыть? Земли нигде не видно, и я…

Мальчишка тряхнул головой, потом взлохматил свои вихры и пожал плечами:

— Почем я знаю? Капитан Джон мне не докладывает…да вон он идет. — матрос мотнул головой куда-то за спину Верны. — А мне пора. Побежал я, по делам.

Женщина оглянулась в ту сторону, куда скрылся матрос, и не сразу поверила своим глазам.

Джон Русалка. Когда-то, наверное, был красив. Силен. Ловок. Удачлив. Высок. Прекрасно сложен, эдакий индейский бог Маниту. Да и не только он. Что заставило его пойти в капитаны маленького катерка? Впрочем, усмехнулась про себя женщина, ей ли засматриваться на мужчин? Для нее существует один мужчина в мире — ее Виктор.

Верне о многом хотелось его расспросить, но женщина выдавила только одно слово:

— Когда?

— Что вы здесь делаете? — вместо ответа напустился тот на собеседницу. — Какого черта вы выбрались из трюма? Вас туда посадили — вот и сидите.

— Но я не могу там находиться. — воскликнула Верна. — Там душно, сыро, темно и…

— И безопасно, черт побери. — едва не взорвался капитан. — А если патрульный катер появится?

— Так ведь никого, кроме нас, нет. — Верна обвела рукой горизонт. — Можно мне немного постоять у борта?

— Нельзя, — последовал категоричный ответ. — Ваше место в трюме, и если вы не пойдете туда добровольно, вас отведут силой… Эй, Дик, Томас. — гаркнул он. — Оттащите эту старую каргу вниз, пока она тут всех не перебаламутила.

Она баламутит народ? Верна задохнулась от несправедливости. Но только женщина нашла в себе силы возразить, как послышался изумленный возглас:

— Миссис Чес? Вы здесь откуда? И что тут происходит?

Расталкивая матросов, к ним спешила отчаянно работавшая локтями Мэгги Смитсон. Подлетев, она схватила Верну за руки, встряхнула, заглядывая в глаза.

— Миссис Чес. — воскликнула она. — Вот это радость. Вы тут какими судьбами очутились?

— Я, — Верна растерялась, — плыву к сыну. А…

— А как здесь очутилась я? Очень просто. Оказывается, сэр Джеймс немного знает капитана этого катера, мистера Халверстона. Джон Халверстон — капитан «Русалки», — девушка, как ни в чем не бывало, улыбнулась капитану, которого аж перекосило от такой фамильярности. — Его иногда так и зовут, Джон Русалка… В общем, мы тут в роли пассажиров. А теперь выходит, что еще и вы…

— Выходит, что еще и я, — кивнула Верна. — Я плыву к сыну…

Рядом послышался тихий смешок и негромкие голоса — кто-то из команды услышал ее слова и понял по-своему:

— К сыну она… ну-ну…

Можно было просто уйти и не обращать внимания, но Верна до того устала и измучилась, что мигом развернулась в сторону говорившего:

— Да. У меня сына увезли на тот проклятый остров. Я просила оставить его со мной, но меня не послушали. Я потом просила не разлучать нас, на меня не обращали внимания. Я — мать. А они…

— А он, думаете, ваш прежний сынок? — матрос смотрел ей в лицо, презрительно скривив рот. — Эдакий милый мальчик с кудряшками и синими глазенками? Глазенки у него, может, и остались, да только располагаются они, в лучшем случае, на брюхе или вовсе на заднице… Насмотрелся я на этих мутантов, миссис. Не первый год до Таймленда хожу и обратно. Всякое возить случалось, всякое видеть…Они не люди. Совсем не люди.

Подошедший к собеседникам Джеймс Фицрой тихо задохнулся, словно подавился воздухом. Мэгги, знавшая о его тайне, только сочувственно покачала головой, а Верна парировала:

— Это неправда. Вы не знаете моего сына…Он не такой. Он…

— Он такой, миссис. И вы скоро в этом сами убедитесь. Когда назад запроситесь. Только вот никто вас на большую землю не заберет, как ни просите.

— Но-но, Карл, — пророкотал капитан. — Лишнего не болтай. Тем более такого, о чем не знаешь.

Подмигнув всем с высоты своего роста, Джон Русалка прошествовал мимо. Задержался только один из его спутников, старший помощник, который мигом услал матросов, особенно говорливого Карла, по делам.