Я вернусь через тысячу лет. Книга 2 - Исай Давыдов

— С детства отучен жаловаться. Родители воспитывали фразой: «Решай всё на своём уровне!» Так и живу. Претензий никому не предъявляю.

— Ты не берёшь на свою душу тех трёх женщин?

— Нет. Я мог бы спасти их только ценой массового убийства. Устелить их путь к вертолёту трупами… Но не решился. Да и карабина с собой не прихватил. Однако: были бы три вертолёта и шесть человек — хватило бы и слипов. Вернули бы домой всех дам.

— Ты и дальше собираешься зажимать информацию?

— Для Совета — да. Для тебя всё открыто. Сменится председатель — всё вернётся на круги своя…

— Ну что ж… — Бруно хмыкнул. — За Западный материк я теперь спокоен. С твоим характером он не пропадёт… А что у тебя за мужской разговор?

— Так, мелочь… У меня тут скопились семь контейнеров. Два из них — холодильники. Один, я надеюсь, мне будет позволено оставить. Как раз в качестве холодильника. Из остальных пяти три тоже хотелось бы оставить, в качестве шкафов. Вчера я один очистил и прикинул. Работы немного. И тогда шкафы сюда не возить. Имею я право на какую-то мебель?

— Ты имеешь право вообще эти вещи не согласовывать. Я не понимаю, почему ты об этом заговорил?

— Потому что есть какой-то список моего довольствия. Раз список — значит, ограничения. Обсуждать их с Женькой — противно. Впутывать Розиту — не хочется. Сам понимаешь…

— Да… — Бруно помолчал. — Сплошные неудобства… Но какой список? До меня только сейчас дошло… Ты там знаешь, а я тут — нет!.. Ты не шутишь?

— Увы… Список существует. Так контейнерами я могу распорядиться?

— Конечно! И не спрашивай больше никого ни о чём. За это отвечаю я. Как член Совета. Завтра я тебя вызову. В это же время. Не возражаешь?

— Сандро? Это опять я. Сутки отстучали… Розита сегодня тебя вызывать не станет.

— Я уже понял, Бруно. Ты взял её обязанности на себя?

— Ты сильно огорчён?

— Я люблю вас обоих.

— А ей ты это когда-нибудь говорил?

— Она не слышит.

— Вы оба ещё так молоды! Всё впереди!

— Спасибо! Теперь мне будет легче жить.

— Тебе вообще будет легче жить. — Бруно хохотнул. — С сегодняшнего вечера председатель Совета я. И дальше, как обычно, пойдёт по кругу. Евгений из него выпал. Пока… А там видно будет.

— Дворцовый переворот? Впервые на этой планете?

— Всё проще, старина. Всё проще… — Бруно вздохнул. — Мелкое исправление в графике дежурств. Только и всего.

— Как же это случилось?

— Собрались командиры. Кофейку попили. Только командиры кораблей! Всё пошло от них… Толя Резников поделился с отцом своими соображениями. Отец — с Михаилом. Михаил приволок меня. Вы, мол, друзья… Выясни обстановку… Ну, я доложил. С твоей помощью… Рассудили они здраво. Тебя сейчас заменить невозможно. Некем! А Евгения заменить — никаких проблем. Собрали Совет. Он и заменил… А дальше передаю тебя снова в нежные объятия Розиты. Завтра вызывай её. Или она тебя… Информацию не прячь. Всё будет понято правильно. Мне ты веришь?

50. Мир за чужой счёт?

Утром я выгребал в вертолёте из второго контейнера остатки сатина, ленты, нитки, иголки, ножницы. Первый контейнер уже стоял в палатке, и по пути к вертолёту я подыскал в лесу длинный гладкий сучок. Чтобы сделать временную перекладинку для одежды.

Сидел я в машине спиной к пульту управления, боком ко входу, и дверка была распахнута, И вдруг в ней мгновенно бесшумно возникла тёмная фигура в мешке из шкур. Кто-то прыгнул на ступеньку сбоку, подкравшись за фюзеляжем машины.

Ни один из купов так не поступил бы — это я знал. Ни один из купов не ходил в мешке из шкур — только в набедренных повязках. Автоматически я схватился одной рукой за слип, другой — за карлар, и в ту же секунду слип был направлен на человека.

— Сан! Сан! — услышал я.

Человек протягивал ко мне открытые тёмные ладони. В них ничего не было.

Я поднял взгляд от рук к лицу. Передо мной стоял Вук.

Поймав мой взгляд, он тут же сделал молниеносное движение вокруг головы — попросил мыслеприёмник. Запомнил…

Как обычно, три дуги висели возле дверки на стене салона. Я протянул одну неожиданному гостю, другую надел сам.

— Ты отпустил меня, — сказал Вук. — Ты дал мне в дорогу еду и быстрый огонь. Я никогда этого не забуду.

— Ты отпустил знакомую девушку, — ответил я. — Её удалось вернуть домой. Я тоже никогда этого не забуду.

— Она сказала, что я отпустил? — Вук улыбнулся. Впервые увидел я на его мрачном лице не усмешку, а именно улыбку.

— Сказала, — подтвердил я.

— Она звала тебя, — вспомнил Бук. — Ты звал её. Поэтому я отпустил.

— Вы насиловали её? — спросил я.

Вук опустил голову и не ответил.

— И ты?

Вук глядел в пол вертолёта и молчал.

Вообще-то теперь я имел моральное право выпнуть его из машины и с наслаждением растереть в порошок. И мускулы мои уже напряглись.

Но пронзительная, как молния, мысль остановила меня: ведь он парламентёр! Он безоружен! И, значит, не пришёл бы сам по себе. Его послали! Он был единственный гонец из разбойного неукротимого племени, который вообще мог сюда прийти с каким-то разговором. Парламентёрами далеко не всегда посылают ангелов. Чаще всего посылают просто тех, кто способен о чём-то договориться. Значит, в племени урумту считают, что Вук — способен?

Растереть в порошок безоружного парламентёра я не имел права. Политического права! Политикам сплошь и рядом приходится общаться с полными ублюдками и даже с явными убийцами. Это тошнотворное общение — их работа по защите интересов собственного народа. Пока был далёк я от политики, был свободен и от такой постылой обязанности. Но уж коли взялся за гуж…

Да и что нам делать потом с этим племенем, если с парламентёром не договоримся? Ведь другого гонца может и не быть. А договариваться всё равно надо. Ибо вести войну на уничтожение мы не имеем права.

— Что привело тебя сюда? — как-то невольно замедленно, заторможенно спросил я. И убрал за пояс оружие.

— Пятёрка прислала. — Вук, похоже, быстро сообразил, что ни убивать его, ни усыплять я не намерен. Он осмелел и присел боком на порог салона.

— Что она просила передать?

— Чтобы ты не мешал нам идти к айкупам.

— Все, кто пойдёт туда — погибнут, — пообещал я. — Никто не вернётся. Неужели вы не поняли?

— Мы поняли, что у ту-пу есть твоё оружие. Раньше у них такого не было. Мы видели за оврагом купов. Мы не пошли на купов и больше не пойдём на ту-пу. Мы не можем отдавать десять охотников за одну женщину. — Вук говорил бойко, как будто выучил не свои слова. — Пропусти нас на айкупов! Иначе племя может погибнуть.

— Я знаю, где стоят ваши плоты. — Рукой я показал в сторону бухточки, которую разглядывал однажды в полёте. — Недалеко отсюда… Если вы туда придёте, вас окружат сразу три племени. Сыны неба видят сверху все ваши походы. И предупредят ваших врагов. У них будет наше оружие. Ни один урумту не уйдёт живым. Лучше не приходите!

— Что же нам делать? — растерянно спросил Вук. — Ведь племя погибнет.

Я вспомнил его слова на «допросе»: «Раньше умирает тот, кто достоин смерти». Напомнить бы ему их сейчас!

Но что-то сдержало меня. Наверное, с детства внушённое: «Лежачих не бьют»? Как и тому древнему политику, потомку двух прекрасных писателей, никто не напомнил его аналогичных безжалостных слов, когда погибала, рассыпалась от всенародного презрения его мертворождённая «партия» — последний оплот его так называемых «идей», надолго разоривших великую страну.

«Наверное, надо о другом», — подумал я.

— Вас убивают ваши пещеры, — сказал я Вуку. — Из их стен сочится смерть. Поэтому вы умираете молодыми. Поэтому и может погибнуть ваше племя — от пещер. Ваши женщины умирают раньше, потому что вы не выпускаете их на воздух. Без свежего воздуха любой человек умрёт раньше. Попробуй на себе — раньше всех помрёшь! Вам надо уйти из пещер в хижины, жить каждому со своей женой. Тогда будете жить долго, и вам хватит женщин. В других племенах женщины живут дольше мужчин. Но мужчины не держат их взаперти.

— В твоём племени — тоже? — с явным любопытством поинтересовался Вук.

— В моём — тоже, — успокоил я его. — Поэтому нам женщин хватает… Мы можем дать вам тёплые хижины. Два ваших охотника сейчас учатся жить в таких хижинах. Они вернутся к вам со своими жёнами и с тёплыми хижинами. Уйдёте из пещер — племя не погибнет!

— Откуда у вас двое наших? — Вук очень удивился.

— Мы навели на них сон и увезли спящими.

— Они вернутся с жёнами из вашего племени?

— Из племени наших друзей.

Вук задумался. К такой новости он не был подготовлен теми, кто его послал.

— Их не послушаются, — наконец заключил он. — В хижины не пойдут. Племя слушается только тех, кто в пятёрке. — Он растопырил пальцы в воздухе.