Правитель - Элин Пир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я мог бы напасть на них, но Перл бы этого не одобрила, а нас было намного больше.
Зайдя внутрь комнаты, я соскользнул на пол и прислонился спиной к кровати, открывая сообщение, которое Боулдер переслал от Кристины. Лицо Перл возникло передо мной. Вид ее серьезных голубых глаз и длинных светлых волос заставил меня с трудом сглотнуть. Я хотел протянуть руку ей за шею и притянуть к себе для поцелуя. Я хотел, чтобы она была реальной, а не голограммой, проецируемой светом в воздухе.
— Хан, я знаю, что Совет выдвинул требования и что ты обсуждал их с Магни, Финном и Боулдером. Тебе следует беспокоиться не об их мнении. А моем.
Она печально улыбнулась.
— Я понимаю, что ты хочешь защитить меня и нас. Но в конечном счете решение должно быть за мной.
— Кристина отвезет меня на границу, и если ты меня вообще любишь, я прошу тебя простить ее. Ты бы сделал то же самое для одного из своих друзей, и я никогда не прощу тебя, если она будет наказана за то, что помогла мне. — Она вздохнула и опустила глаза. — Это не прощание. — Перл слегка поперхнулась, но снова подняла лицо. — И я имела в виду это, когда сказала, что люблю тебя. Я вернусь, Хан. Это мое обещание тебе.
Сообщение закончилось, и в комнате снова воцарилась тишина. Давление в груди заставляло меня чувствовать себя так, словно кто-то надувал воздушный шарик у меня внутри, и мои ребра трещали.
Мой отец был прав. Я вырос полным неудачником. Мои люди смеялись над моим братом, потому что его жена ушла от него, а я не смог ее вернуть. Теперь женщина, на которой я должен был жениться, тоже исчезла, и все это потому, что Совет Родины держал меня за яйца. Неудивительно, что мятежники шевелились в тени, когда я был всего лишь гребаным дураком, думавшим, что могу править миром. У меня потекло из носа, и я вытер его тыльной стороной ладони, подтянув ноги и опустив голову. Я даже не могу контролировать окружающих меня людей.
Есть люди, которые некрасиво плачут, и я был одним из них. Напряжение от сдерживания унизительных слез, которые мой отец так ненавидел и выбивал из меня в детстве, заставило мое лицо исказиться, как у отчаянного привратника, пытающегося сдержать толпу эмоций, которые хотели вырваться наружу.
Я боролся изо всех сил, но более пятнадцати лет подавляемые эмоции хотели вырваться наружу, и в конце концов я свернулся калачиком на полу и выплакал все глаза, как гребаный маменькин сынок.
Глава 22
Место размышлений
Перл
Моя мать молча стояла у двери, наблюдая за мной издали.
Я наклонила голову и прищурила глаза.
— Ты боишься меня? — спросила я, не скрывая своего сарказма. — Ты думаешь, Хан развратил меня и превратил в жестокого человека, который может напасть на тебя?
— Нет, — сказала она, но я ей не поверила.
— Тогда, может быть, это стыд мешает тебе подойти ближе? — передразнила я, не заботясь о том, что мое неподобающее общение не помогало моей ситуации.
— Я потрясена, видя тебя такой неуравновешенной, — с грустью сказала Изобель.
— Ты должна быть такой. Ты сама во всем виновата.
Ее брови сошлись близко друг к другу.
— Перл, будь благоразумна.
— Благоразумной? — Я почувствовала, как мои ноздри раздуваются от сдерживаемого гнева. — Я вернулась, чтобы объясниться с Советом, а ты вместо этого запираешь меня. Насколько это благоразумно?
— Это для твоего же блага. Персонал здесь очень добрый, и с медитацией и временем ты снова сможешь ясно видеть вещи.
Я встала и придвинулась к ней поближе.
— Ты подумала о том, что я тебе сказала?
Она облизнула губы.
— Мне больно видеть тебя такой эмоциональной.
— Почему? Что не так с эмоциями?
— Ничего, пока они действуют тебе во благо, — мягко сказала она. — Выражение гнева не очень конструктивно, если ты хочешь что-то сказать.
— Ты уверена в этом? — спросила я резким тоном. — Что, если моя цель состоит в том, чтобы дать тебе понять, что я сильно зла?
— Но гнев никому не приносит пользы.
— Я не согласна, — сказала я и встретилась с ней взглядом. — Гнев — не потакает мной, мама. Он мой инструмент!
— Твой инструмент?
— Самый сильный инструмент, который у меня есть для борьбы с несправедливостью. — Я развожу руками, оглядывая комнату, полную красивой и мягкой мебели без острых краев, которые могли бы причинить вред. — Я злюсь, что ты привела меня сюда. Я злюсь, что ты думаешь, что знаешь меня лучше, хотя у тебя ограниченные знания о мужчинах Севера. Я злюсь из-за того, что мне приходится оставлять мужчину, которого я люблю, и оправдываться перед тобой за свои действия. Я зла, что люди, которым я доверяла и уважала, отвернулись от меня.
Я прищурила глаза.
— И ты знаешь, как я использую свой гнев?
Рот моей матери превратился в тонкую линию, когда она наблюдала за мной.
— Я использую гнев как топливо, — медленно сказала я.
— Но, может быть, тебе лучше вместо этого сосредоточиться на чем-то позитивном?
Я сделала глубокий вдох, разжигая ярость в своей груди.
— Перл, дорогая, позитивные мысли гораздо более конструктивны, и они заставят тебя почувствовать себя лучше.
— Тогда почему у тебя не было позитивных мыслей, когда я сказала тебе, что хочу остаться с Ханом?
— В этом нет ничего позитивного, — сказала моя мать, ее слова были отрывистыми.
— Нет? — Я расправила плечи. — Тогда я помогу тебе. — Постукивая пальцем по подбородку, я начала. — Давай посмотрим, разве это не позитив, что твоя дочь счастлива? Или как насчет того факта, что мои отношения с правителем Северных земель дали бы надежду на то, что жители Родины смогут повлиять на мужчин Севера, чтобы добиться позитивных изменений. Разве это не позитивно?
Моя мать хранила молчание.
— Все в порядке, я вижу, тебе нужна помощь, чтобы думать позитивно. — Я продолжала настаивать. — Как насчет того факта, что первый инклюзивный проект уже готов к запуску: научить молодых парней в Северных землях уважать и ценить женщин как равных?
Когда моя мать все еще молчала, я набросилась на нее.
— Мне кажется, что ты та, кому нужно смотреть на положительные стороны вместо того, чтобы сосредотачиваться на отрицательных.
— Я вернусь завтра, — сказала
