Чужой - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
МуРан делает паузу, видимо для того, чтобы её слова лучше отложились в голове собеседницы. Мама, чуть помедлив, понимающе кивает.
… Поэтому, — увидев движение её головы, продолжает МуРан: — Я пригласила вас двоих для того, чтобы сказать следующее. Первое, — долги вашего родственника оплачены, и претензий к нему никто не имеет. Второе, — вам и семье господина ЮнСока нужно найти новое место проживания. Для этого есть время до середины следующего месяца. Таковы условия соглашения с кредитором.
Закончив говорить, МуРан смотрит на растерявшуюся маму, потом переводит взгляд на СунОк.
— Это всё, что я хотела сказать, — говорит она.
— Спасибо, госпожа МуРан, — ДжеМин наклоняет в уважительном поклоне голову. — Спасибо, что вы позаботились о нашей семье.
— Спасибо, что вы воспитали такую девочку как ЮнМи, — отвечает МуРан.
(позже. Кафе, за столиком которого находятся мама и СунОк, решившие перевести дух после волнительной встречи)
— С ума сойти! — с энтузиазмом восклицает СунОк, глядя сквозь стекло на три небоскрёба, монументально возвышающихся сразу за небольшим сквером. Мы были в главном здании «Sea group Corporation»! На самом верху! Там, где кабинеты руководства! Расскажи кому, кто нас знает — не поверят!
Мама в ответ вздыхает.
— Всё благодаря твоей сестре, — говорит она.
— Да, — кивает, не споря, СунОк. — И госпожа МуРан была такой уважительной, когда говорила о ней. Так странно видеть такое.
— Твоя тонсен очень талантлива. Я вчера слышала по радио песню «Миллион, миллион, алых роз». Ведущий сказал, что она набирает всё больше и больше популярности. ЮнМи написала её для госпожи МуРан.
СунОк ещё раз кивает и задаёт вопрос из другой плоскости.
— А где же мы теперь будем жить? — интересуется она. — И семье самчона тоже нужно будет куда-то переезжать.
СунОк с вопросом смотрит на мать.
— Ох-хо-хо… — сокрушённо вздыхает в ответ та. — Сколько сложных проблем…
Время действия: третье февраля
Место действия: исправительное учреждение «Анян»
— Мне с самого начала показалась странной твоя уверенность в том, что люди согласятся вести бизнес с человеком, отбывающим срок в исправительном учреждении… — вещает НаБом, сидя за своим столом. — Но не стала говорить об этом, решив, что тебе виднее, раз вращалась в тех кругах. Однако, похоже, предчувствия у меня были правильные…
Я в ответ молчу, стою в лёгкой озадаченности, держа в руке только что прочитанное письмо от «Scholastic Press». Американцы внезапно для себя узнали, что Пак ЮнМи отбывает срок по нехилой статье. Узнали и решили: нафиг им такое надо! Вежливо сообщили о стандарте работы их компании, предполагающем обязательное живое общение между её сотрудниками и автором. Но, поскольку в моём случае сие невозможно, то они очень сожалеют, но вынуждены отказаться от планируемого совместного проекта. Типа, — с уголовниками не работаем! Гуляй, Вася!
— Ну что тут можно сказать? — вздохнув, отвечаю я. — Только одно. Владельцы книгоиздательства упустили уникальный шанс продавать по всем уголкам Земли мировой бестселлер.
Хм! — насмешливо реагирует на мои слова начальница исправительного учреждения и спрашивает: — Делать что будешь?
— Буду общаться с другими книгоиздателями. Есть ещё одиннадцать неотвеченных писем с предложениями о сотрудничестве. Мир состоит не из одной Америки. Найдутся ещё люди, желающие заработать.
— Чем дальше лезешь, тем выше гора… — изрекает НаБом народную корейскую мудрость и задаёт логичный вопрос: — Вдруг они тоже не захотят вести с тобой дела?
— Об этом я подумаю завтра.
— Что это значит? — не понимает аджума, не читавшая и не видевшая «Унесённых ветром».
— До тех пор, пока на руках не будет одиннадцати отказов, беспокоиться не о чём.
— А если будут?
— Тогда начну думать.
— Демонстрируешь королевское терпение? — кивает начальница, по-своему интерпретируя моё поведение. — Ладно. Только когда будешь писать ответы на предложения, сразу указывай своё положение. Чтобы люди зря время не тратили.
— Благодарю вас за мудрый совет, сонсенним, — с поклоном отвечаю я.
Да уж… Похоже, историю Роулинг здесь мне один в один — не повторить. Будет вариация. Хотя, если вспомнить, она вроде тоже долго обивала пороги, упрашивая издать её книгу… Ладно. Дорогу осилит идущий.
Время действия: шестое февраля
Место действия: исправительное учреждение «Анян»
— Замечательно! — эмоционально восклицает Чо СунСиль и начинает аплодировать. — Великолепно!
НаБом и её заместитель, сидящие в соседних креслах, немного отклоняются в сторону, косясь на восхищённую подругу президента страны. Я и БонСу только что закончили исполнение «Gangsta"sParadise». Кланяемся, благодарим за аплодисменты. В данный момент идёт предварительный просмотр перед генеральной репетицией. С целью выяснения — что оставить в программе концерта, а что следует из неё выкинуть. В зале присутствует руководство «Анян» и совершенно левая для этого заведения аджума Чо СунСиль, которой здесь не должно быть вообще никак. Но она, как понимаю, захотела увидеть результаты работы несовершеннолетних преступниц и вот мы её лицезреем, а она — нас. Хотя, чему удивляться? Читал же, что в Южной Корее коррупция проросла во все слои общества. Поэтому, нахождению на режимном объекте подруги первого лица страны удивляться не нужно. Здесь нужно думать о том, что может случиться, если особе, «приближенной к императору», что-нибудь взбредёт в голову в отношении твоей персоны. Вот это действительно — важно.
Ещё раз кланяемся вместе с БонСу.
— Отличная работа, ЮнМи! — как-то излишне восхищённо, на мой взгляд, вновь восклицает СунСиль. — На уровне американских популярных композиторов!
— Спасибо, госпожа. — вежливо благодарю я, стараясь быть учтивым и не создавать себе проблем.
— А у тебя есть ещё что-то? — очень заинтересованно любопытствует СунСиль. — Какие-нибудь ещё песни? Можешь сейчас показать?
Не торопясь с ответом, вопросительно смотрю на затихарившееся руководство «Анян».
Вы будете рулить процессом? А то такое ощущение, что появился реальный шанс устроить концерт в одно лицо. В моё!
(позже. Там же, в «Анян»)
— Ну, рассказывай, о чём вы говорили⁈ — хватая меня рукой за плечо и прижимаясь боком, с нетерпением требует БонСу.
Это она о подружке президента, устроившей со мной разговор тет-а-тет после предварительного просмотра концертной программы.
— Да так, ничего особенного, — отвечаю я. — Понравилось ей.
— И всё?
— Фактически — да.
— Что значит — «фактически»? Ты чего такая? Что-нибудь случилось?
БонСу, наклоняясь вперёд, требовательно смотрит мне в лицо.
— Да нормально, — убеждаю я.
— Ври больше! Рассказывай!
— Да не о чем «рассказывать». Всё в порядке.
— Гонишь!
Смотрю на свою настырную чингу. Вид у неё решительный. Болтать совершенно нет никакого желания. Но откажешь — обидится. Не хотелось бы…
(чингу — подруга по-корейски. Прим. автора)
На мгновение задумываюсь и решаю пропустить часть беседы с этой настырной дамой. А именно, — начало, где она мне втирала, сколько сил и бессонных ночей ею было потрачено, дабы добиться «сдержанного решения» при рассмотрении дела о драке. Лишь только благодаря её посредничеству, суд не добавил пару лет к моему сроку.
Конечно, следуя местным традициям, я поблагодарил аджуму за её заботу. Но, по моему мнению, — не такое уж и офигительное решение вышло. Да, в сравнении с двумя возможными дополнительными годами заключения, — действительно, мягко. Но для подруги президента подобный результат, считаю, — бледненько. Где-то на уровне среднестатического российского губернатора. Поэтому проникнуться в ответ искренней благодарностью не получилось, а дальнейший разговор с госпожой СунСиль только укрепил в мысли, что меня, похоже, «накалывают».
— Она предложила продать ей «Gangsta"sParadise»… - сообщаю я БонСу.
Та замирает с округлившимися глазами, видимо не зная, что сказать.
—… За десять миллионов вон… — секунду спустя добавляю я.
— Ты продала нашу песню⁈ — покраснев, возмущённо восклицает чингу.
— С чего ты так решила?
— Это же целая куча денег!
Смотрю на это
