Вихрь преисподней - Глеб Соколов

– Мертве-ец! – закричал Не-Маркетинг.

Бобылев вдруг отскочил от него и залязгал зубами, как он, видимо, частенько это делал.

– Мертвец! Мертвец! – воскликнул Бобылев следом. – И черт с вами! И черт с вами! Черт с вами со всеми! Только нервы мне трепете! Сами идиоты!.. Психбольные!.. Я-то хоть в шестидесятые годы блистал! Я был молод, весел, шокирующ, насколько в те времена можно было быть шокирующим. А вы?! А вы-то что?! А ты?!.. Я блистал в шестидесятые годы!.. Блистал!.. Меня до сих пор помнят. У меня есть прошлое, прошлое, которым можно гордится. У меня есть я – прошлый, которым можно гордиться! А у тебя есть ты-прошлый, которым можно гордиться?!..

– У меня есть я – нынешний! – опять начал шипеть Не-Маркетинг. – Ты – мертвец!..

Иван Бобылев схватился за голову:

– Тоска, тоска!.. Я знаю, что мне нужно, – проговорил без всякого перехода Бобылев. – Мне нужна любовь молоденькой девушки, совсем молоденькой девушки, еще едва ли не ребенка. И она у меня будет. Ты не знаешь, с кем я сегодня встречался! Мне обещали помочь в этом вопросе. Сегодня я встречался с... А, что с тобой откровенничать!

Он махнул рукой и пошел прочь.

Прошло несколько мгновений, во время которых Не-Маркетинг и шофер стояли молча. Затем шофер сказал:

– Как же он... с молоденькой девушкой, а?! Нехорошо это! Этот ваш Иван Бобылев... Я что-то теперь совсем не понимаю, он хороший мужик или нет?..

Не-Маркетинг не ответил, посмотрел вслед удалявшейся фигуре Ивана Бобылева и решительно зашагал в противоположную сторону.

Совсем недолго он шел, – голова его была, как в тумане, – только что Не-Маркетинг слишком перенапрягся, а потому через некоторое время после разговора с отцом он почувствовал сильную усталость и, как раз тут увидав чуть в стороне от дороги лавочку, подошел к ней и сел. Так Не-Маркетинг сидел сколько-то минут без движения, закрыв лицо руками. Сколько это продолжалось, – отчета он себе не отдавал.

Когда Не-Маркетинг отнял от лица руки, рядом с ним уже сидел кто-то, и кажется, не обращал на него никакого внимания. Как сквозь дымку, Не-Маркетинг различил в сидевшем знакомого незнакомца. Не-Маркетинг потер глаза, – то ли он плакал недавно, то ли он слишком переутомился: предметы расплывались, он видел всё очень нечетко. Он посидел так еще немного; знакомый незнакомец по-прежнему молчал и смотрел куда-то в сторону.

Постепенно Не-Маркетингу вернулось ясное зрение.

Глава XIV

Специалист по пиару

– Вы – это я, – проговорил Не-Маркетинг устало. – Сколько бы вы и этот ваш дед, старик-фотограф, не убеждали меня в обратном, я всё больше прихожу к выводу – что вы – это моя копия, только копия меня такого, каким я был, когда был гораздо моложе. Мой отец, Иван Бобылев, который тоже помнит, каким я был, когда был гораздо моложе, сказал, что вы ужасно напоминаете ему меня в юношескую пору. Это что-нибудь да значит! Я же не подталкивал его к этому заключению, он сам сказал!..

– Что ж, да. Я – это вы. Но каким, тогда скажите, образом, я перед вами появился? Я – плод вашего воображения, я снюсь вам? Может быть стоит ущипнуть себя за руку, и я исчезну.

– Ну перестаньте, перестаньте, прошу вас, городить эту ахинею! Вы плохо себя чувствуете? Пойдемте, я вас провожу! Вставайте, вставайте с лавки! – знакомый незнакомец обхватил Не-Маркетинга за плечи и принялся его поднимать.

– Что вы?! Что вы в самом деле?! – оттолкнул его Не-Маркетинг. – Я просто сегодня ночью очень мало спал. И потом, я, кажется, немного простудился. Отсюда и упадок сил. Но это уже проходит... Я не настроен сейчас расслабляться. Да это и невозможно: меня ждет работа. И потом, я не хочу упустить ни одной информации. Сейчас что-то происходит кругом. Такая обстановка, что хочется быть в самой гуще жизни; а быть в гуще жизни теперь означает – быть в гуще разнообразных информационных потоков. Нет, мне надо скорей идти!.. Что-то происходит сейчас, а я об этом ничего и не знаю!

Не-Маркетинг вскочил с лавки.

– Что происходит? Что с вами? Нет, честное слово, вы слишком возбуждены. Я не могу бросить вас в таком состоянии... – опять сказал знакомый незнакомец.

– Вы... – начал было говорить Не-Маркетинг, но знакомый незнакомец перебил его:

– Да, это верно. Я знаю, что вы хотели сказать. Действительно, вы получали от меня совсем недавно информацию про то, что вы мне теперь ужасно интересны своим родством, если можно так выразиться, с Иваном Бобылевым, хотя, конечно, это даже и не родство, а происхождение от Ивана Бобылева. Да, вы происходите от Ивана Бобылева. И я давал вам еще такую информацию, что теперь уже не вы за мной будете бегать, а теперь я сам за вами бегать стану. Это всё никакая не ложь, а самая правдивая информация. Но сейчас я, действительно, хочу вам помочь, я вижу, что должен вам помочь. Это, действительно, искреннее желание, никак не связанное с предыдущей информацией. Я не ищу повода увязаться за вами. Для того, чтобы увязаться, мне не нужен повод. А впрочем... Я, наверное, запутался. И честно говоря, пожалуй, я действительно ищу повод увязаться за вами. Но, честное слово, правдивая информация – и та, что вы как-то очень встревожены, как будто что-то беспокоит вас очень сильно. Но что?..

– Что-то происходит теперь кругом. Вы не чувствуете этого, вы не способны это чувствовать. Может быть... Нет, не «может быть», – наверняка, вы тоже что-то чувствуете, что-то, что вокруг происходит. Нет, вы, как большинство народа, ничего не чувствуете, вы, должно быть, в своем маленьком мирке варитесь. Он тоже поставляет в ваш мозг информации, но это совсем не те информации. Они слишком мелки. Вы не чувствуете кардинальных информаций. А я чувствую. Мир в очередной раз сходит с ума. Вдумайтесь в это! В очередной... Значит, он уже когда-то сходил с ума. Появляются привидения. Уже два случая. Ладно, один из них, конечно, в некотором роде смехотворен и анекдотичен – за привидение приняли Ивана Бобылева. Но первый, самый первый случай – с этим... С молодым чрезвычайно нарядно одетым журналистом, что с ним-то поделать?!

– А что за случай с журналистом? Я ничего не знаю. Чрезвычайно нарядно одетый журналист – это Пенза? – спросил знакомый незнакомец.

Не-Маркетинг словно бы не расслышал его вопроса:

– Всё это как-то слишком мрачно... Всё это путь к чему-то. Но к чему? Вот что меня сейчас тревожит и заводит. Я понимаю, это странная и нелепая тревога. Что мне до всего этого? Но это только с одной стороны можно так думать; не с самой умной, замечу, стороны. А с другой-то стороны, ведь и я по этому пути движусь. Значит, и меня та яма, которая в конце, та западня, которая в конце пути, поджидает. Что мне радости от того, что не один я в неё прямехонько попаду?!.. Сумбурно, глупо?! Я и сам знаю, что сумбурно, глупо. Делает меня посмешищем в глазах так называемых окружающих? Странно я выгляжу, нездорово? Я вот тут и не соглашусь. То, что странно выгляжу, с этим, наверняка, соглашусь. А то, что посмешищем – нет. Не выгляжу я посмешищем, и никто не назовёт меня посмешищем. Потому что не один я всё это чувствую, весь этот путь к чему-то, по которому наша жизнь медленно, но верно, а может быть, и не медленно, а быстро, и оттого еще более верно, катится. Умнейшие люди в обществе проявляют интерес к этому вопросу, а это о чём-то всё-таки говорит; у меня, конечно, этого интереса больше, чем у прочих, он, этот интерес, у меня гипертрофированно развит, ну так и что? Что же меня, в сумасшедшие что ли записать?! Что же меня, с работы что ли выгнать из-за этого? – произнося эти слова Не-Маркетинг как-то слишком взволновался.

– Успокойтесь, успокойтесь... Уж я-то вас никак с работы не выгоню. Хоть вы и говорите, что я ничего не чувствую и варюсь в маленьком мирке, на самом деле, я вас прекрасно понимаю. Я тоже, как и вы, обожаю всю эту современную иррациональную атмосферу: странную, интригующую. Я обожаю эту нынешнюю жизнь, которая, при всей её кондовой тупости и идиотизме, стала, как один большой саспиенс. Знаете, есть такой жанр: саспиенс – ожидание; когда вот-вот что-то произойдет, и это ожидание вскручивает, взвинчивает нервы... А потом – ба-ам!

– Вы хотите сказать, потом – новый террористический акт, новая кровь, смерть, ужас, дрожь обывателей?!

– Я хочу сказать, что я тоже люблю информации и обожаю отправлять во внешний мир как можно больше всевозможных информаций. Я теперь вообще хочу начать свою собственную пиар-кампанию. Причем я даже точно не знаю, на кого именно будет направлен и рассчитан этот пиар. Я буду повышать свою значимость в глазах окружающих. Мне хочется как-то выделиться в той телепередаче, в съемках которой я буду принимать участие. Мне кажется, что в моей жизни сейчас происходит достаточно много событий. Вернее, в моей внутренней жизни происходит очень много всяких событий. И я, чтобы убедить окружающих в том, что я тоже могу быть кому-то интересен, в том, что я – личность, стану производить как можно больше самых разнообразных информаций. Эдакий пиар по продвижению самого себя. Информационным поводом для этих информационных сообщений должны стать события моего внутреннего мира. – проговорил знакомый незнакомец. – К тому же, – продолжал он. – те информации, которые я получаю теперь по поводу Ивана Бобылева, мое к ним отношение тоже нуждаются в том, чтобы я формировал определенный имидж моего отношения к этим событиям в глазах окружающих. Мне надо проводить пиар-кампанию моего чемоданчика неблагополучия. Мой чемоданчик неблагополучия должен обрести определенный статус, определенный имидж в глазах окружающих. Мне теперь надо проводить постоянную пиар-кампанию чемоданчика неблагополучия и себя, как обладателя чемоданчика неблагополучия. И, некоторым образом, я буду, хоть и косвенно, участвовать в пиаре тех носителей неблагополучия, которые заключены в моем чемоданчике: забытые артисты, заболевшие кумиры, горестные и отчаявшиеся кумиры вчерашних дней – нищие и несчастные, которым принадлежит царство божие... И я – тот человек, которому тоже принадлежит царство божие. Между прочим, я хорошо разбираюсь в этом деле...