Товарищи в борьбе - Станислав Поплавский

- С удовольствием, - ответил я капитану и, обратившись к железнодорожникам, перевел его слова, после чего поблагодарил их и от имени командования 1-й польской армии.

Забегая вперед, скажу: вскоре Военный совет 1-го Белорусского фронта вынес постановление, касавшееся польских железнодорожников. В постановлении отмечались их заслуги и устанавливался специальный продовольственный паек для паровозных бригад. Но в тот момент ни я, ни капитан ничего не могли пообещать машинистам и кочегарам.

Прощаясь, я спросил капитана?

- Значит, скоро в Венцборк придут поезда с боеприпасами и горючим?

- Через день-два, не позже, - ответил он.

Я поспешил в Злотув. Там уже имелась проводная связь с частями. Сразу, не раздеваясь, засел за телефон. На правом фланге, где действовала 1-я дивизия, обстановка не изменилась. Противник оказал в Подгае упорное сопротивление. Туда требовалась артиллерия, а она все еще стояла возле Быдгоща. 4-я дивизия подошла к реке Гвда и вела разведку в направлении Ястрове, Птуша, уже выяснив, что эти пункты превращены в сильные очаги сопротивления.

Напрашивалось решение - для успешного продвижения следует в первую очередь взять Подгае, Ястрове и Птушу. Все они располагались на возвышенностях, контролируя подходы к полосе прикрытия. Причем ударить с ходу, отбросить противника с рубежа прикрытия и проложить путь к главной полосе укреплений. Выход на рубеж Сыпнево, Швеция давал возможность приступить к прорыву Померанского вала.

Бои предстояли жестокие. В этом убеждали не только показания пленных, но и отобранные у них документы, в частности листовки, в которых предлагалось "обороняться и стоять до конца".

Однако польские солдаты были полны решимости сломить упорство противника. О том, как шли бои, я и хочу рассказать.

Командир 1-й дивизии генерал В. Бевзюк решил искать слабое место в обороне противника севернее, с тем чтобы обойти Подгае. В разведку отправилась рота 3-го пехотного полка. Едва она вышла из леса, как противник открыл сильный огонь с северной окраины населенного пункта и отбросил ее обратно. На помощь поспешила 4-я рота 3-го пехотного полка. Но и она, продвигаясь левее, вдоль дороги Грудне - Подгае, наскочила на засаду. Атакованные со всех сторон, польские солдаты мужественно сопротивлялись, пока не израсходовали все патроны и гранаты. Об участи, постигшей роту, полк узнал из рассказа вырвавшихся из окружения хорунжего Фургала и капрала Бондзюрецкого. Большая часть солдат и офицеров, в том числе и командир роты подпоручник Альфред Софка, пали смертью храбрых. Тридцать два солдата, среди которых многие были ранены, попали в плен...

Командир 4-й дивизии генерал Б. Кеневич, зная, что Ястрове и Птуша сильно укреплены, также организовал разведку в нескольких направлениях. При подходе к Пецевке, расположенной на восточном берегу Гвды, подразделения 11-го пехотного полка, ведущие разведку, были обстреляны минометами из Птуши. Севернее их случайно оказались роты 8-го пехотного полка 3-й дивизии, сбившиеся со своего маршрута. Командиры двух полков установили связь и продолжали вести разведку совместно. Им удалось выявить наиболее слабое звено в обороне противника - участок северо-восточнее высоты 103,9.

Генерал Кеневич решил нанести удар именно здесь и 1 февраля ввел в бой 10-й пехотный полк под командованием подполковника В. Потаповича. В предрассветной мгле 1-я рота этого полка, усиленная противотанковой артиллерией, форсировала Гвду северо-восточнее Птуши и вышла на перекресток железной дороги и шоссе. Противник тотчас предпринял контратаку. Рота подпоручника Гайдановича (сам он пал смертью храбрых в рукопашной схватке) залегла, ценой огромных усилий сдерживая натиск гитлеровцев.

Тем временем через реку переправлялись остатки 1-го и целиком 3-й батальоны. Выйдя на северную окраину Птуши, они продолжали наступление на Бышки. Захват этого селения сулил благоприятные условия для удара на Ястрове. Вой за Бышки не затихал и ночью. Наконец, не выдержав атак польских воинов, противник поспешно отошел за железнодорожную насыпь и там закрепился. По показаниям пленных, утром 2 февраля на подкрепление туда прибыло еще две роты гитлеровцев.

Чтобы избежать больших потерь, командир 10-го полка отказался от фронтальных атак на Ястрове. Он ввел в бой второй эшелон - батальон майора Внуковского, который нанес удар во фланг и тыл противника, что явилось для того полной неожиданностью. Дорога из Ястрове на запад оказалась в руках польских солдат. Теперь для отхода гитлеровцам оставался только путь на север - на Подгае, куда они и устремились.

Ранним утром 2 февраля Ястрове было освобождено. В боях за него противник потерял более 350 солдат и офицеров. Поляки захватили богатые трофеи. Так, благодаря доблести солдат и офицеров 4-й дивизии открылся путь к главной позиции Померанского вала.

А вот попытка генерала Бевзюка, комдива 1-й дивизии, с ходу овладеть Подгае успехом не увенчалась. Правда, 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. В. Крюкова уже обошел Подгае и пересек северо-западнее его единственную оставшуюся у немцев дорогу на север. Однако враг, опасаясь полного окружения, предпринял контратаку, потеснил кавалеристов и вернул дорогу. На беду, корпус также остался без горючего, и его артиллерия не могла двинуться с места.

Штаб фронта приказал нам помочь советским воинам. В связи с этим я немедленно выехал на командный пункт генерала Бевзюка, где застал и генерала Крюкова. Втроем мы обсудили, как быстрее очистить дорогу и освободить Подгае. Договорились ударить по противнику одновременно с двух сторон, согласовали все вопросы взаимодействия.

- Ну теперь фрицам несдобровать! - пробасил Крюков, убирая в планшет свою карту и подмигивая командиру 1-й дивизии. - Коль ударят одновременно польские рыцари и русские казаки, тевтоны дух испустят!

* * *

Я возвращался на КП армии затемно, машина осторожно шла по обледенелому и пустынному шоссе. Неожиданно за поворотом блеснуло пламя костра. Владек притормозил, и я направился к огню, намереваясь дать нахлобучку тем, кто нарушал маскировку. Вблизи костра виднелся сарай, из которого доносились чьи-то стоны. Перешагнув порог, я остановился в изумлении: на земле лежали раненые советские и польские солдаты и офицеры.

Навстречу поднялась женщина в помятой шинели с погонами подпоручника с черным от копоти лицом. Представившись старшей операционной сестрой Червинской, она тут же обрушила на меня весь свой гнев.

- Обывателю генерале, скажите откровенно, когда же наконец придут машины за ранеными? Говорят, нет горючего. Но ведь здесь люди умирают, а я ничем не могу им помочь... Надо найти горючее! Когда, наконец, кончится это безобразие? - Глаза ее наполнились слезами.