Забавно быть студентом - Маргарита Блинова

Никлаус широко улыбается, и в серых глазах загорается какой‑то странный огонек.

— Врач прописал мне постельный режим… — задумчиво произносит он и сознается: — И, если что, я не заправил постель перед выходом…

Повиснув руками на его сильной шее, я подтягиваюсь и крепко обхватываю бедра мужчины ногами.

— Ну, раз врач прописал, то надо срочно уложить тебя в кроватку и полечить!

Никлаус довольно улыбается и делает несколько шагов за порог дома Морти. Третий шаг он делает уже в открытый портал, а на четвертый мы оказываемся в неосвещенной просторной комнате.

— У тебя есть хоть какая‑нибудь эмоциональная привязанность к этому платью? — неожиданно интересуется мужчина, продолжая до боли сжимать в своих руках.

Я придирчивым взглядом смотрю на порванное, мятое платье и энергично трясу головой.

— Нет, а что такое?

Вместо ответа обиженно трещит разрываемая ткань, а еще спустя секунду руки Темного проникают сквозь разорванное сзади платье и пускаются в исследовательские ласки моей голой спины.

— Ну ты… — возмущенно хватаясь за лиф соскальзывающего платья, укоризненно смотрю в серые глаза. — А в чем я завтра утром пойду?

Хитро улыбнувшись, Доставала кидает меня на постель и, пока я не опомнилась и не начала качать права, ложится сверху.

— А кто сказал, что завтра ты куда‑то уйдешь?

Как ни странно, мысль никуда не выходить из спальни Никлауса пришлась по душе. Я радостно улыбнулась и потянулась, чтобы стянуть с мужчины рубашку.

— У тебя рана открылась…

— Пустяки, — отмахнулся Тринадцатый, стаскивая с меня остатки платья, а затем покрывая поцелуями все, до чего смог дотянуться губами.

"Ой, да не умрет он от этой царапины", — фыркнуло либидо, горящими глазами глядя на мускулистые руки.

"А чего мы тогда, собственно, ждем?" — возмутилась девственность.

"Пусть он уберет свои губы! — нервно заверещал салатовый дракончик. — Помогите! Я хочу свалить отсюда!"

Не слушая завываний и советов внутренних голосов, я с жадностью накинулась на любимого мужчину. Продолжая нетерпеливо терзать друг друга губами, мы с Темным торопливо содрали друг с друга остатки одежды, пока в конечном итоге между нами не осталось только одно препятствие — моя внезапно приобретенная благодаря одному недолекарю невинность.

И вот почему‑то в этот принципиально важный для нас двоих момент, Тринадцатый вдруг замер и приподнялся на вытянутых руках. Тяжело дыша, он облизнул уже изрядно покусанные мной губы и хрипло выдохнул:

— Ангел…

Застонав от нетерпения, я покрепче стиснула его широкий таз ногами и недвусмысленно прижала к себе. Темный на миг прикрыл глаза и хрипло застонал, а затем собрал волю в кулак и вновь посмотрел на меня свысока.

— Ангел, нам надо сначала поговорить, — севшим от возбуждения голосом прошептал он.

"О каком разговоре может быть речь в такой момент?" — заорало либидо.

— Давай не сейчас, — нетерпеливо заявила я и тоже приподнялась, чтобы иметь возможность дотянуться до таких соблазнительных вкусных губ.

Проигнорировав мою попытку, Темный отстранился, осторожно обнял меня, сел и усадил меня сверху.

— Напоминаю, что в этой комнате только одна девственница — я, так что прекрати ломаться и включать заднюю! — сердито сверкнула я глазами.

Мы сидели на кровати, лицом друг к другу, прижимались голыми телами и хрипло дышали.

— Нам надо поговорить, — строгим голосом заявляет Темный.

Зарычав от злости, я каким‑то чудом умудрилась притянуть его лицо к себе и начала целовать.

— Ангел, — разрывая наш поцелуй, прошептал Никлаус, — я уже однажды поспешил. Ты не была готова принять ни мою любовь, ни мою Светимость, и закончилось все это не очень хорошо. Я не повторю прошлой ошибки.

Сказав это, мужчина кинул меня спиной на постель, стремительно укрыл простыней, чтобы создать между нами хоть какой‑то барьер, и лег рядом.

"Опять облом", — разочарованно простонало либидо, а мне вдруг до того обидно стало, что на глазах выступили слезы. Второй раз, между прочим, за сегодня, и все по его вине! Что этот мужик со мной делает…

— Ну ты чего, малышка, — нежными поцелуями собирая слезинки с моего лица, прошептал Темный и неожиданно крепко сжал в объятьях.

— Ты меня не хочешь… — простонала невероятно разочарованная я.

Никлаус прижался ко мне бедрами и волнующе рыкнул:

— Это я‑то не хочу?

Нет, судя по впечатляющим ощущениям, Темный как раз‑таки меня хотел. Даже очень! Но в чем же тогда дело?

— Ник… — жалобно протянула я и завертела попой.

Мужчина глухо застонал, пару раз волнительно толкнул бедрами, а потом застыл и прижал к себе так крепко, что у меня перехватило дыхание.

— Ангел… — тяжело дыша, прохрипел он, мелко дрожа от желания. — Между нами больше не должно быть секретов… — его речь стала прерывистой. — Если не расскажу… У тебя же такой паршивый характер… А я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Вытерев кулаком мокрое лицо, а заодно и потекший нос, я глубоко вздохнула, перевернулась на бок и прижалась к груди Темного щекой.

"Надо будет посчитать все устроенные им обломы и отомстить", — злорадно предложил пессимизм.

"Жестоко отомстить", — поддержала жажда мести.

Проведя кончиками пальцев по груди моего идеально сложенного атлета, осторожно касаюсь спрятанной под бинтами раны и устало вздыхаю.

— Ну, рассказывай, что там не дает твоей совести сделать меня женщиной.

Никлаус несколько долгих томительных мгновений, вглядывается в глубины моих глаз и, наконец решившись, тихо произносит:

— Я кое‑что узнал о твоей матери…

Непроизвольно вздрогнув, я вся холодею.

— Мне неинтересно, — с максимальным безразличием произношу, с сожалением понимая, что игривое настроение улетучилось. — Эта женщина для меня мертва.

Заметив перемену в моем настроении, Темный коснулся моего лба губами и потерся щекой.

— Ну, если тебе неинтересно, то просто полежи молча, пока я не выговорюсь… — с улыбкой предложил он.

— Первое, что меня смутило это то, с какой легкостью ты взаимодействовала с моей Светимостью. Внутренний свет рефаимов — это особый вид магии, который был распространён только у нас в долине, но ты — Светлая…

Никлаус хитро улыбается и запускает правую руку под простыню. Горячая ладонь касается голой кожи на спине и медленно скользит вниз.

— Я расспросил Ли Тена о том дне, когда он стал твоим Крестным, и многое в его рассказе меня смутило, — с невинным видом продолжает мужчина. — Мы нашли ту женщину, которая тебя продала и… она тебе не мать.