Огнем и броней - Сергей Лысак

Хуан Франсиско Саэнс был в ярости и, когда за отцом Фернандо закрылась дверь каюты, дал волю чувствам. Никогда его еще так не оскорбляли. Если бы презренные германцы, посмевшие сказать такое, были рядом, то он убил бы их на месте и не обременял себя дуэльным кодексом. Поскольку дворянин не способен нанести такое оскорбление испанскому дворянину, а быдло – оно и есть быдло, неважно из какого оно мира. Выплеснув гнев, командир фрегата несколько поостыл и стал думать, как же покарать презренных еретиков. Вступать в открытый бой с германцами нечего было и думать, их корабль разнесет «Сан-Аугустин» на дрова за несколько минут. Хоть ярость и кипела в Саэнсе, но не затмевала ему разум, и недопустимость прямого столкновения он четко осознавал. Поэтому остается дождаться ночи и, если германцы никуда не уйдут, то спустить шлюпки на воду, посадить в них солдат и постараться осторожно подойти к кораблю противника со стороны суши, так на фоне темного берега шлюпки не будут видны до самого последнего момента. А там – скоротечный абордаж, и эти нечестивцы сполна заплатят за свои слова. Будучи на корабле германцев, он обратил внимание на удивительную малочисленность его команды и на то, что никто не носит с собой оружие. Ни матросы, ни офицеры. А в абордажном бою, когда испанская пехота ворвется на палубу, пушки этим проходимцам уже ничем не помогут. Скорее всего, часовые с ружьями на палубе будут. И, возможно, даже успеют поднять тревогу. Но, во-первых, несколько выстрелов по шлюпкам не остановят атакующих. А, во-вторых, ружье и пистолет – не лучшее оружие в абордажном бою, когда нападающих в несколько раз больше. И напав внезапно, испанские солдаты очень сильно сократят численность противника еще до того, как он сумеет организовать сопротивление. Если вообще не перебьют всех. Хотя нет, всех не надо. Этих мерзавцев следует взять живыми. Но существует опасность, что в ходе боя германцы все же сумеют обстрелять и даже утопить «Сан-Аугустин». Ну и что, в конце концов?! Захватить Железный корабль из другого мира даже ценой гибели фрегата – ничтожно малая цена за такой успех! И его имя войдет в историю! Он, капитан Хуан Франсиско Саэнс, оказался единственным, кто смог одолеть пришельцев из другого мира и захватить их корабль!

Подобные мысли вихрем кружились в голове Саэнса. Если бы он знал получше о возможностях пришельцев, то никогда бы не сделал этого опрометчивого шага. Но увы, прибывший совсем недавно из Европы и еще толком не разобравшийся во всех местных реалиях, которые зачастую очень сильно отличались от того, какими их видели или хотели видеть в Европе, он наступил на те же грабли, что и все его предшественники. Вызвал старшего офицера, пересказал то, что удалось выяснить, и отдал приказ.

– Приготовиться к абордажу, сеньор Диас. Ночью спустим шлюпки, посадим в них солдат и зайдем со стороны берега. Если эти мерзавцы нас и обнаружат, то слишком поздно. А в абордажном бою у нас большое численное преимущество. К тому же я не заметил ни у кого из них даже намека на саблю, мушкет или пистолет. Одни лишь офицеры носят небольшой кортик, который просто несерьезно использовать в качестве оружия при абордаже.

– Да, сеньор капитан. Но, быть может, заранее снимемся с якоря и подойдем поближе?

– А вот этого делать не надо. Между нами почти полмили. И ночью на таком расстоянии германцы все равно заметят все перемещения «Сан-Аугустина». Вот и не будем настораживать их раньше времени. Пусть видят, что мы как стояли, так и стоим. И никуда уходить не собираемся. Еще и фонарь на палубе зажжем. Шлюпкам надо будет скрытно уйти в сторону берега, прикрываясь сначала корпусом фрегата, чтобы их не заметили, и потом направиться к берегу, пройти вдоль него до самого места стоянки германцев, и лишь потом приближаться к ним, чтобы шлюпки как можно дольше не были заметны на фоне берега. Вы все поняли?

– Да, сеньор капитан!

– Выполняйте…

Если бы кто и наблюдал за «Сан-Аугустином», то все равно вряд ли что заметил. Все приготовления велись на батарейной палубе, а на верхней матросы занимались обычными палубными работами, которыми занимаются на стоянке, пользуясь тем, что в данный момент не надо работать с парусами. На «Карлсруэ» также занимались своими делами, собирая какую-то деревянную конструкцию на корме (то, что это именно корма, а не нос, уже выяснили), и на стоящий неподалеку фрегат внимания не обращали. Когда солнце скрылось за горизонтом, «Карлсруэ» зажег два ярких белых огня на мачтах. Работы на палубе к этому времени уже прекратились. На «Сан-Аугустине» также зажгли фонарь на корме. Наступала ночь, и якорная стоянка в этом хорошо защищенном от непогоды месте обещала быть спокойной. За весь прошедший день ни один другой корабль поблизости так и не появился.

Легкий ветерок подергивает рябью поверхность Венесуэльского залива. Небо частично затянуто облаками, и луна еще не взошла. Силуэты двух кораблей, стоящих на якоре неподалеку друг от друга, смутно угадываются в темноте, и лишь их огни ярко горят в ночи. На берегу же и в море нет ни одного огонька. Это место в восточной части залива очень редко посещается кораблями, а берег незаселен и покрыт джунглями, откуда сейчас и доносятся запахи тропического леса. Вокруг стоит тишина, и создается впечатление, что жизнь здесь замерла до утра. Но вот на палубе фрегата «Сан-Аугустин» начинается шевеление. Одна за другой спускаются на воду шлюпки, и в них занимают места вооруженные до зубов солдаты. Шлюпки отходят от борта и, прикрываясь корпусом фрегата, чтобы их случайно не заметили с корабля пришельцев, исчезают в ночи. «Сан-Аугустин» же продолжает безмятежно стоять на якоре, как ни в чем не бывало. Теперь остается только ждать. От капитана Хуана Франсиско Саэнса больше ничего не зависит. Все, что мог, он сделал. Теперь вся надежда на солдат испанской пехоты.

Капитан Саэнс, все офицеры фрегата и отец Фернандо стояли на квартердеке и внимательно вглядывались в темноту. Туда, где стоял возмутитель спокойствия – Железный корабль германцев. Отец Фернандо усердно молился и скрывал свое недовольство. Он, как мог, пытался отговорить Саэнса от этой авантюры и уже много раз пожалел, что разоткровенничался перед капитаном. А тот не стал молчать и рассказал всем остальным офицерам, чем вызвал взрыв благородного негодования. И теперь все сеньоры горели жаждой мести. На слова священника, что это может закончиться очень плохо, никто не обращал внимания. Поэтому отцу Фернандо только и оставалось, что молиться, дабы Господь вовремя вразумил помутившихся рассудком в гневе и отвратил их от этой самоубийственной авантюры, пока еще не стало слишком поздно. Но увы, Господь оставался глух к молитве. И шлюпки фрегата крались в темноте, чтобы занять удобную позицию для атаки.

Впрочем, Саэнс, хоть и поздно, но все же сообразил, что сделал глупость. Весь его план, рожденный в порыве эмоций, был основан исключительно на внезапности нападения и на том, что его людей либо вообще не обнаружат до самого момента начала абордажа, либо обнаружат слишком поздно и не смогут помешать им забраться на палубу. Если же вахтенные на «Карлсруэ» не проспят и обнаружат шлюпки хотя бы за пару сотен ярдов, сразу же сделав правильные выводы, то вполне могут расстрелять шлюпки из пушек. И «Сан-Аугустин» ничем не сможет помочь, так как сам станет для германцев удобной неподвижной мишенью. А рассчитывать на пушки фрегата глупо, учитывая дистанцию между кораблями…

Саэнс, поостыв к вечеру, уже и рад был бы отменить эту авантюру, но офицеры теперь его просто не поймут. Особенно после того, как он четко и подробно изложил план атаки, заверив всех в успехе. И если сейчас пойдет на попятный, то его авторитет будет утерян безвозвратно, и он приобретет репутацию труса и пустопорожнего болтуна. И дернул же его черт за язык!!! Ведь что стоило просто смолчать?! Но кое-какие меры предосторожности Саэнс все же принял. Небольшой командирский ялик был спущен на воду и стоял под бортом с противоположной стороны от германцев, а гребцы заняли места. Если что, спускать его будет некогда. Впервые сеньор Саэнс осознал, что морская война – это не только богатые трофеи, слава, почет и милости короля. Здесь еще иногда убивают. До этого ему не пришлось принимать участия ни в одном морском бою, и на должность командира фрегата, отправляющегося в Новый Свет, он выдвинулся исключительно благодаря знатному происхождению и связям, не обладая ни нужным морским опытом, ни знаниями. Когда фрегат покидал Кадис, дону Хуану мерещились сказочные богатства Нового Света, богатые трофеи, почет и слава. Реальность оказалась несколько иной. И вот теперь вообще все повисло на волоске. Зато, если повезет… Дабы отвлечься от тревожных мыслей в ожидании начала атаки, Саэнс стал думать о том, что может быть, если он приведет «Карлсруэ» в порт в качестве трофея. Перспективы открывались просто захватывающие…