Войны начинают неудачники - Вадим Панов

Поверх блокнота лег маленький листик с нацарапанным на нем московским телефоном и именем «Алик».

– Я бы мог найти его сам, вы понимаете, но я вам верю.

В темноте

Москва, 27 июля, вторник, 16.16

Ей было все равно. Чувства умерли. В окружавшей темноте она уже не ощущала рядом ничьего дыхания, не слышала ничьих вздохов, ничьих шепотов. Когда-то очень давно их было четверо или пятеро, она уже не помнила точно. Бывало, они тихо переговаривались, стараясь поддержать друг друга в этой кошмарной, пахнущей жасмином темноте и ожидая, когда появится Он. Они не знали, кто такой Он, они только догадывались и безумно боялись этой догадки.

Все они слышали о Вивисекторе.

Теперь она осталась одна, совсем одна, и ей было все равно. Сжавшись в комочек, она сидела у мраморной колонны и тупо смотрела на тоненькие цепочки, тянущиеся от ее запястий. Их длина позволяла ей сидеть на полу и даже делать один-два шага вдоль колонны, разминая затекшие мышцы. Такими же цепочками были скованы ее ноги. Давным-давно, когда ее только привезли в эту ужасную темную комнату, она пробовала избавиться от оков. Как одержимая терла неподатливый металл, нарушая тишину яростным, скрежещущим звуком, но все было напрасно: несмотря на кажущуюся хрупкость, цепи были очень прочными.

Свет. Кто-то спускался по винтовой лестнице, держа в руках лампу.

Она подняла голову, щурясь сквозь спутанные волосы на яркие, пронзительно яркие лучи, и что-то пробормотала.

– Здравствуй, милая, здравствуй, – тихо произнес Он. – Одна ты у меня осталась.

Мягкий, вкрадчивый голос разбудил ее мозг, напомнил что-то важное и очень страшное. Он всегда приходил по лестнице, приносил с собой свет, а затем раздавались крики ее подруг. Страшные, сводящие с ума крики. Теперь настала ее очередь.

– Что же ты испугалась, милая?

Она почувствовала, как натянулись цепи, и поднялась. Ее руки и ноги мягко разошлись в разные стороны, и девушка оказалась распятой на холодном мраморе колонны. Она хотела закричать, но пересохшие губы не повиновались, из них вырвался только хрип.

– Попей, милая, попей.

Она жадно приникла к поднесенной чашке, и ледяная родниковая вода обожгла ее губы, растеклась по груди и подбородку, принося блаженное облегчение.

– Вот так, хорошо. – Он терпеливо ждал, пока девушка напьется. – Теперь мы тебя оботрем. Смотри, сколько ты пролила.

Она почувствовала, как Он, ловко орудуя ножницами, осторожно, почти ласково освобождает ее от одежды. Под ноги, тихо шурша, упали остатки легкой блузки, юбочки и тонких кружевных трусиков. Обнаженная, распятая на холодном камне, она остро чувствовала свою беззащитность под его пристальным взглядом.

– Тебе холодно, – тихонько засмеялся Он. – Смотри, мурашки побежали.

Он ласково отбросил в сторону волосы и застегнул на ее шее тяжелое ожерелье. Затем погладил рукой ее маленькие груди, задерживаясь на розовых сосках, неожиданно нагнулся и нежно пробежал по ним языком, заставляя напрячься, затвердеть и вызывая теплую волну в низу живота. Оглушенная, испуганная, она почти бессознательно поддалась на ласки незнакомца. Уловив это, Он легко, почти невесомо провел руками по ее бедрам и медленно опустился перед пленницей на колени. Молодое тело быстро отозвалось на его действия, желание подхватило девушку. Она чувствовала, что каждое прикосновение подводит ее все ближе и ближе к сладкой, ослепительно прекрасной вспышке острого наслаждения. Закусив губу, она тяжело задышала.

– Очень хорошо, очень хорошо, – тихо прошептал Он.

Но девушка ничего не слышала. Протяжный стон сорвался с ее губ. Она вздрогнула и медленно расслабилась.

– Очень хорошо, – заключил Он.

Увидев тонкую струйку крови, бегущую с ее нижней губы, Он сначала нахмурился, а затем широко улыбнулся:

– Страстная, девочка, страстная. Ты меня слышишь?

Она робко кивнула головой.

– Ты чувствовала это?

Она повторно кивнула.

– Вот и славно. – Его улыбка стала грустной. – Значит, ты почувствуешь и ЭТО.

Скосив глаза, она увидела у своих ног небольшой, непонятно откуда взявшийся столик, на котором были аккуратно разложены тонкие, хищные инструменты с искусно вырезанными из слоновой кости ручками. Скальпели, ланцеты, странного вида крючочки… Пальцы Вивисектора рассеянно пробежали по ним.

– Ты готова?

– Не надо. – Она с ужасом следила за приближающейся сталью.

– Ты готова? – повторил маньяк, упиваясь ее животным страхом. – Ты же все чувствуешь, девочка, готова ли ты почувствовать ЭТО?

И она закричала.

Глава 12

Клуб «Ящеррица»

Москва, Измайловский парк,

27 июля, вторник, 20.36

– Может, подождем внутри? – робко, без всякой надежды на успех спросил Людвиг Окла – один из двух гвардейцев, сидящих на заднем сиденье бордового «Линкольна» де Гира. Людвиг был молод, и привычка безоговорочно подчиняться еще не въелась в его подкорку. Старшим по званию это не понравилось.

– Предупредим вышибалу, что мы ждем чела по имени Артем Головин, и отправимся в бар? – недовольно буркнул из-за руля лейтенант Бамбарда. – Мы сюда не веселиться приехали, гвардеец.

Плохое настроение Рика Бамбарды было вполне объяснимо – он проморгал наемников в бизнес-центре и жаждал смыть с себя позор, а его посадили в засаду, охранять тех самых челов, которые обвели его вокруг пальца.

Сантьяга попросил де Гира прикрыть наемников при передаче Амулета. Капитан взял с собой трех гвардейцев, приехал в условленное место и два с половиной часа терпеливо ожидал появления Артема на стоянке возле лучшего в Тайном Городе клуба «Ящеррица». Клубом владели кóнцы – небольшая семья продавцов красивой жизни, подлинное имя которой затерялось в веках. Нрава кóнцы были веселого, дело свое знали прекрасно, проводимые ими шоу обрастали легендами, и наблюдать за тем, как в двери «Ящеррицы» входят все новые и новые гости, было для гвардейцев дополнительным испытанием.

– Людвиг, не суетись, – сидящий рядом с лейтенантом де Гир посмотрел на часы и потянулся, – бери пример с де Мара.

Флегматичный Грэм слегка кивнул и вновь уставился в окно.

– Хочется действовать, мой капитан, – мгновенно нашелся Окла.

Известие о том, что Нельсон Бард устроил большую драку на Красной Пресне, с быстротой молнии разлетелось по Тайному Городу, сделав молодых гвардейцев необычайно агрессивными. Сколько продлится война, никто не знал, и это заставляло чудов торопиться совершать подвиги.

– Всякое действие должно быть оправдано, – нравоучительно заметил Франц. – У тебя будет возможность продемонстрировать свой героизм, Людвиг, а пока сиди смирно. Наши союзники рассчитывают на нас.