Скажи волкам, что я дома - Кэрол Брант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
50
С того дня, когда Грета залезла в мой шкаф, она как будто вообще перестала меня замечать. Если я была в кухне, завтракала перед школой, Грета даже не пила кофе — сразу же выходила на улицу ждать автобуса. Если я делала уроки за кухонным столом, Грета поднималась к себе. Когда мы встречались в школьных коридорах, Грета демонстративно отворачивалась. У меня было ощущение, что ей хочется, чтобы я исчезла. Чтобы меня вообще не было.
Но меня это не волновало. Мне было уже все равно. Все равно, что она постоянно ходит с опухшими красными глазами. Все равно, что она перестала общаться с друзьями и даже в столовой сидит одна. Мне было уже все равно, что по окончании учебного года Грета может уехать из дома. У них там есть что-то вроде школы-интерната, где живут юные актеры «Энни», и если Грета получит роль, она переедет туда. А сразу оттуда переберется в Дартмут и будет учиться в университете. И все. Больше никакой сестры. Иногда мне казалось, что я прямо жду не дождусь, когда это случится. Так я себе говорила и сама в это верила.
Но время от времени я все-таки заходила на репетиции, рассуждая примерно так: может быть, если Грета увидит меня в зале, она подумает, что я больше не вижусь с Тоби. Это была жалкая хитрость, и я сомневалась, что Грете это по-прежнему интересно, но все равно иногда приходила на репетиции.
Я никогда не садилась и даже не проходила в зал. А вставала поближе к двери, чтобы можно было тихонько уйти, если станет уж совсем скучно. Как-то раз, когда я стояла там и изнывала от скуки, наблюдая, как мистер Небович пытается скоординировать действия кордебалета и массовки, я вдруг заметила Бена Деллаханта. Он махал мне с балкона, свесившись через перила. Я не сразу сообразила, что он машет не просто так, а приглашает меня подняться в осветительскую кабинку. Я запрокинула голову и обвела взглядом верхний ярус. Бен кивнул и снова махнул рукой. Мне не хотелось никуда подниматься. Одно только присутствие Бена сразу напомнило мне о том, какой я была дурой.
— Поднимайся, Элбас! — крикнул он.
Пришлось подняться. А что было делать?
Бен с улыбкой открыл мне дверь, ведущую с балкона в осветительскую кабинку. Кроме Бена, там сидели еще Пит Лоринг и Джон Антмайер. Я тоже присела на раскладной стул, ближайший к двери.
— Мышки плакали, кололись, но продолжали есть кактус? — сказал Бен.
— Что-то типа того.
— Нет, я серьезно. У тебя вид человека, умирающего от скуки. Но ты все равно ходишь и ходишь на репетиции. Зачем, интересно?
Мне вдруг захотелось сказать ему правду. На какую-то долю секунды мне захотелось выдать Бену Деллаханту все свои страшные тайны, прямо там, в этой темной кабинке. Пусть он узнает, какая я на самом деле. Пусть узнает, что мне наплевать на его Тину Ярвуд. Но, разумеется, я ничего не сказала. Вернее, сказала, но совершенно не то:
— Я обещала помочь Грете.
— А чего бы ей вдруг понадобилась твоя помощь? Да и вообще, как-то не очень похоже, что ты чем-то там помогаешь.
Я скрестила руки на груди.
— Слушай, я сюда не рвалась. Ты сам меня позвал. Могу и уйти.
— Нет. Извини. Уже заткнулся.
Пит с Джоном участия в разговоре не принимали. Они сосредоточенно передвигали туда-сюда переключатели на осветительском пульте. Джон лишь раз взглянул на меня, а Пит вообще меня не замечал. Сидел, склонив голову, как будто его смущало присутствие в кабине девчонки — даже такой, как я. Антония вышла на сцену и запела «Dites-Moi».
— Слушай, ты же учишь французский, да? — спросила я Бена.
— Ага.
— А как переводится dites-moi?
Бен на секунду задумался. Постучал указательным пальцем по воздуху, словно отбивая ритм песни и проговаривая про себя текст.
— Скажите мне, почему. Да, все верно. Скажите мне, почему. Потом что-то типа «жизнь так прекрасна». Скажите мне, почему жизнь так прекрасна. Скажите, почему жизнь прекрасна, и солнце, и облака, и все такое голубое. — Он смущенно умолк и быстро добавил: — Ну, в смысле, небо голубое.
— Да. Голубое небо. Я поняла.
На сцену вышла Грета. Они отрабатывали эпизод, в котором лейтенант Кейбл сообщает Кровавой Мэри, что не может жениться на ее дочери, потому что она не белая. По сценарию Кровавая Мэри на этом месте должна впасть в ярость, и Грета сыграла прямо-таки настоящую психопатку. Она стала тыкать пальцем в грудь Крейга Хорвелла, игравшего Кейбла, с такой силой, как будто и вправду хотела проткнуть его насквозь. Крейг, кажется, не на шутку перепугался. Я заметила, как он взглянул на мистера Небовича — словно надеясь, что тот вмешается и спасет его от взбесившейся Греты. Я в жизни не видела Грету в таком состоянии. В жизни не видела, чтобы она так бесновалась. Она как будто сводила счеты с несчастным Крейгом. Как будто Крейг сломал ей жизнь, но она этого так не оставит, и сейчас он заплатит сполна. Но чем дольше я наблюдала за Гретой, тем ясней становилось, что это не ярость, а скорее точка. Безысходное отчаяние. Со стороны это смотрелось так, словно она добивается, чтобы кто-то заметил, что у нее едет крыша. Но никто ничего не заметил. Никто, кроме меня. Которая сидела на темном балконе и наблюдала за тем, как ее сестра занимается саморазрушением.
Когда Грета ушла со сцены, Бен обернулся ко мне и сказал:
— Знаешь, она играет гениально.
Я кивнула:
— Конечно, знаю.
Потом мы какое-то время сидели молча.
— Слушай, в тот вечер в лесу я…
— Не волнуйся. Я уже все забыла.
— Ну… я тебя поцеловал, неужели не помнишь?
Я не смогла удержаться и рассмеялась. Большинство людей сразу же отстают, когда им говорят о провалах в памяти. Большинство — да, но только не Бен Деллахант.
— Не волнуйся. Я ничего не скажу Тине. — После этого я встала и ушла.
Я решила дождаться конца репетиции и встретить Грету на школьном крыльце. Я не знала, что скажу ей, но, когда я увидела ее на сцене, такую маленькую и несчастную, мне захотелось хоть что-нибудь для нее сделать. Может быть, я скажу, что простила ее за то, что она выбросила на помойку все мои сокровища (хотя на самом деле, конечно же, не простила). А может быть, попрошу помочь мне с макияжем, и в процессе этого она мне расскажет, что с ней происходит. Расскажет всю правду. Закатное небо было оранжево-розовым. Словно морская раковина изнутри. Я наблюдала за ребятами, нарезающими круги по школьному стадиону. Когда они пробежали уже три круга, а Грета так и не появилась, я решила пойти домой. Но не через лес, а по городу. Потому что так дольше. Иногда это именно то, что нужно: выбрать самую долгую дорогу домой.
51
Я стояла у стола в кухне Финна. Пахло горелым, потому что Тоби пытался поджарить тосты, и они у него подгорали даже при том, что он стоял прямо над тостером. С того дня, когда мы заполняли дневник, прошла почти целая неделя. Тоби позвонил мне и сказал, что сожалеет о том, как все получилось в последний раз. Сказал, что его мучает совесть и он хочет загладить вину. После уроков я села на электричку, а от вокзала поехала на метро. Я уже не боюсь ездить на метро одна, а так гораздо дешевле, чем на такси.
— Ну, и как вам такая идея? — Я была уверена, что Тоби понравится мой план поездки в Англию. План был идеальный.
— Насчет чего?
— Ну, насчет паспорта… и путешествия.
Я снова почувствовала себя идиоткой. Я вся сияла, как медный таз, а Тоби как-то не проявлял бурной радости.
— А, ты об этом…
— Вы говорили, что мы можем делать все, что хотим. Вот я и надумала съездить в Англию. Вы мне все там покажите. Старинные замки и… даже не знаю… все, что там есть. Ваш родной город… я посмотрела по карте. Покажете мне вересковые пустоши. Ну, знаете, как в «Грозовом перевале». Мы могли бы поехать летом. Я пока не продумала все детали, но, может быть, я попрошу маму отправить меня в летний лагерь, и тогда…
Тостер щелкнул и выбросил почерневший кусок хлеба. Тоби осмотрел его с обеих сторон, попробовал соскрести горелую корку и скреб ее до тех пор, пока тост едва не развалился на части. Тоби бросил его на тарелку, повернулся ко мне и сказал:
— Джун, мне, честное слово, очень жаль. Но ничего не получится.
Он открыл кухонный шкаф, достал мой паспорт и протянул мне. Потом мы пошли в гостиную. Тоби достал из заднего кармана пачку сигарет и рассеянно закурил, даже не предложив сигарету мне.
Я бросила паспорт на журнальный столик, стоявший между нами. Мне было ужасно обидно, ведь я потратила столько времени, чтобы придумать такой замечательный план. Обыскала весь дом, пока не нашла коробку, где хранятся наши паспорта. И целую вечность искала ключ.
— Почему не получится? Вы говорили…
— Старинные замки, Джун? «Грозовой перевал»? Господи. Я родился на окраине Лидса.
— Ну, ладно… не знаю… да все, что угодно. Покажите мне, что хотите. Покажите свою Англию.
— Это будет смешно. Смехотворно.