Мастера американской фантастики - Роджер Желязны

— Конечно!

— А кого именно?

Она рассмеялась.

— Ты напоминаешь мне малыша из соседней квартиры. Ему я тоже должна была рассказывать, с кем из телезвезд встречалась. Однажды я сказала ему, что видела здесь Джина Артура, и он спросил: «Со своей лошадью?»

Майо не понял, но тем не менее был уязвлен. Линда собиралась развеять его обиду, когда здание вдруг затряслось, словно от далекого подземного взрыва. Майо уставился на Линду.

— Боже праведный! А что, если и этот дом развалится?

Она покачала головой.

— Нет, сперва всегда раздается такое «бум».

— Нужна еще содовая. — Он исчез ненадолго и появился бледный с бутылками и меню.

— Ты полегче, Линда. Знаешь, сколько они дерут за порцию? Почти два доллара. Вот, полюбуйся!

— Плевать! Давай кутить! Сделайте двойной, бармен. Эх, Джим, если бы ты остался в городе, я показала бы тебе, где жили все твои герои. Спасибо. Ваше здоровье. Я могла бы показать и их ленты. Ну? Такие знаменитости, как… как Ред… как его?

— Барбер.

— Ред Барбер, и Роки Кэсси, и Роки Летающая Белка…

— Ты обманываешь меня, — надулся Джим, снова обидевшись.

— Я, сэр? Вас обманываю? — с достоинством спросила она. — Просто стараюсь доставить тебе удовольствие. Мама меня учила: «Линда, — говорила она, — запомни одно: носи то, что мужчине хочется, и говори то, что мужчине нравится». Вот что она мне советовала… Хочешь это платье?

— Мне оно нравится, если я правильно тебя понял.

— Знаешь, сколько я за него заплатила? Девяносто девять пятьдесят.

— Что?! Сотню долларов за этот никчемный передник?

— Вовсе это и не никчемный передник, а выходное платье. И еще двадцать долларов — жемчуг. Искусственный, — пояснила она. — И шестьдесят за лакированные туфельки. И сорок — косметика. Двести двадцать долларов, чтобы доставить тебе удовольствие. Ну как, доставила?

— Ясное дело.

— Хочешь меня понюхать?

— Я уже.

— Бармен, сделайте еще.

— Вам достаточно, пожалуй.

— Нет, не достаточно! — возмутилась Линда. — Где ваши манеры? — Она схватила бутылку виски. — Давай поговорим о телезвездах. Твое здоровье. Я могу отвести тебя в «ББДО» и показать их фильмы. Ну, как?

— Ты уже спрашивала.

— Но ты не ответил. Ты любишь кино? Я его ненавижу, но именно кино спасло мне жизнь, когда наступило Великое Последнее «БАЦ»!

— То есть как?

— Это секрет, понимаешь? Только между нами. Если пронюхает другое агентство… — Линда огляделась и понизила голос. — «ББДО» нашло хранилище неизвестных немых фильмов, понимаешь? Решили сделать большой телесериал. И послали меня в заброшенную шахту в Джерси.

— В шахту?

— Ага. Твоё здоровье.

— Фильмы были в шахте?

— Старые ленты. Ацетатная основа. Горят. Их нужно хранить, как вино. И я с двумя помощницами провела там внизу несколько дней. Три девушки, с пятницы до понедельника. Таков был план. Твое здоровье. Вот… Где я остановилась? Ах, да. Взяли фонари, одеяла, полно еды и отправились, как на пикник. Точно помню момент, когда все произошло. Мы искали третью катушку старого немецкого фильма. Есть первая, вторая, четвертая, пятая, шестая. Третьей нет. БАЦ!.. Твое здоровье.

— Боже! А что потом!

— Девочки испугались. Не могла удержать их внизу. Больше никогда их не видела. Но я знала. Знала. Растягивала еду. Наконец поднялась, и зачем? Для кого? Для чего? — Она всхлипнула и вцепилась в руку Майо. — Почему бы тебе не остаться?

— Остаться? Где?

— Здесь.

— Я остаюсь.

— Я имею в виду надолго. Ну почему нет? Разве у меня не прелестный дом? В нашем распоряжении весь Нью-Йорк. Тут много продуктов. Можно выращивать цветы и овощи, ловить рыбу, водить машины, ходить в музеи, развлекаться…

— Ты и так развлекаешься. Я тебе не нужен.

— Нужен. Нужен.

— Для чего?

— Для уроков музыки.

После долгого молчания он сказал:

— Ты пьяна.

— Нет, не ранение, сэр. Насмерть.

Она опустила голову на стойку и закрыла глаза. Майо сжал губы, что-то подсчитал в уме и положил под бутылку пятнадцать долларов.

Он тронул Линду за плечо, и она упала ему на руки. Майо задул свечку, отнес девушку в машину и с величайшей сосредоточенностью поехал к пруду.

Он внес Линду в ее спальню, украшенную множеством всевозможных кукол, и усадил на постель. Она немедленно схватила ближайшую куклу и повалилась навзничь, негромко мурлыча. Майо зажег лампу и попытался приподнять ее. Она снова повалилась, тихо хихикая.

— Линда, тебе надо раздеться.

— Мпф…

— Так спать нельзя. Платье стоит сто долларов.

— Девнсто девть псят.

— Ну, детка.

— Мпф…

Майо в отчаянии закатил глаза, раздел ее, аккуратно повесил вечернее платье и поставил шестидесятидолларовые туфли в угол. Расстегнуть нить жемчуга он не сумел и положил Линду в постель в таком виде. Лежащая обнаженной на бледно-голубых простынях, она казалась нордической одалиской.

— Ты не сбросил моих кукол? — пробормотала она.

— Нет. Они вокруг тебя.

— Хорошо. Никогда не сплю без них… Ваше здоровье.

— Женщина! — прорычал Майо, задул лампу и вышел, хлопнув дверью.

На следующее утро Майо снова разбудило кряканье потревоженных уток. Посреди пруда в ярких лучах июньского солнца сверкала красная шапочка. Майо пожалел, что там не модель яхты, а девушка из тех, что напиваются в барах. Он вошел в воду как можно дальше от Линды и стал осторожно брызгать себе на грудь. Вдруг что-то ударило его по коленке. Он издал вопль и, повернувшись, увидел сияющее лицо Линды, вынырнувшей из воды.

— Доброе утро, — засмеялась она.

— Очень смешно, — буркнул он.

— Сегодня ты такой сердитый.

Майо выразительно хмыкнул.

— Я тебя не виню. Сама виновата — забыла вчера накормить тебя ужином.

— Ужин тут ни при чем, — произнес он с достоинством.

— Да? Чего же ты дуешься?

— Не переношу пьяных женщин.

— Кто это был пьян?!

— Ты.

— Я — нет! — возмутилась Линда.

— Нет? Кого пришлось раздевать и укладывать баиньки, как младенца?

— А кто оказался настолько глуп, что не снял мой жемчуг? — негодующе потребовала она. — Нитка порвалась, и я всю ночь спала, как на гальке. Вся в синяках! Посмотри: здесь, и здесь, и…

— Линда, — сурово произнес он, — я просто парень из Нью-Хейвена. Я не привык общаться с испорченными девушками, которые только тем и занимаются, что выискивают наряд покрасивее да проводят время в модных барах.

— Если тебе не нравится моя компания, чего ты здесь торчишь?