Бесценный дар - Скотни Джеймс

– Никакого вреда? Ты лгала мне, ты действовала за моей спиной, и ты говоришь, что нет вреда? Боже мой, неужели тебе совсем нельзя доверять?

– Это только смета, – возразила она. – Как только я получила бы информацию от подрядчика, я собиралась поговорить с тобой, объяснить, что я хочу сделать.

– А как насчет того, что я хочу сделать? Или это не имеет значения?

– Ты был против этого проекта с самого начала, – сказала Энн, начиная закипать. – Я хотела показать тебе его положительные стороны, чтобы ты увидел – ничего плохого не случится, если в Данрэйвене появятся туристы.

– Разве я не говорил тебе, что не хочу видеть туристов на моем пляже и в моей деревне? – выкрикнул он. – Ты думаешь, я говорил просто так – для того, чтобы ты меня убедила в обратном?

– Н-нет…

– Ты такая же, как все женщины, Энн. Тебя не заботит ничего, кроме твоих собственных планов, не так ли?

– Пожалуйста, успокойся и позволь мне все объяснить.

– Нет, ты позволь мне объяснить. – Он принял воинственную позу. – Несомненно, ты получила от этого удовольствие.

Энн боролась с желанием отступить на шаг. Одетый во все черное, с красивым, искаженным гневом лицом, Рори походил на ангела мести.

– Сегодня я отправился в Кэмпбелтаун по особой причине, – продолжал он. – После пожара я много думал о будущем… нашем будущем. Я решил, Энни, что хочу, чтобы ты осталась со мной, неважно, чего это будет мне стоить. Я признал, что ты стала для меня важнее всего – фамилии, замка, даже легенды. Но я не собирался жить на твои деньги и сделал единственное, что мог…

– Рори, нет, – всхлипнула Энн, страшась его следующих слов.

– Да, я продал камни Эдинбургскому музею, который их хотел получить.

– Нет! Нет, ты не мог!

– Такой дурак, как я, сделал это, – закончил он. – И тут через десять минут я встречаю Брайана Мак-Кормика. И теперь я спрашиваю себя, что за женщина Энн Форрестер на самом деле?

– Я думала только о тебе, о том, как будет лучше для тебя и для Данрэйвена.

– Да, об этом и я думал. Только я думал, что ты будешь частью этого всего.

– А теперь нет? – тихо спросила она.

– Ты все испортила, Энни. – Его слова прозвучали как приговор. – Я никогда не смогу снова доверять тебе. Ты хочешь все изменить. Сначала это будут туристы, потом что-нибудь еще. Ты уже думала, что из замка выйдет прекрасный отель. И ты пыталась всучить мне деньги для реконструкции винокурни. Кажется, все, что тебя интересует – изменить здесь все на твой лад. – Его губы сжались в линию. – И откуда мне знать, что тебе не разонравится жить в деревне? Что, если тебе станет недоставать города, людей, которых ты знала дома? Может быть, я всегда был глупцом, надеясь справиться со всем этим.

Энн сунула руку в карман, и ее холодные пальцы сомкнулись на камне.

– Нет, – сказала она. – Это я была дурой. Ты ясно дал мне понять с самого начала, что не хочешь перемен в Данрэйвене. Здесь все было так столетиями и, по-твоему, так и должно оставаться впредь. Было ошибкой пытаться внести что-то новое. Я… мне кажется, я была наивной оптимисткой и невозможной тупицей.

– Это Белла виновата, – отрывисто сказал он. – Она не должна была писать это проклятое завещание.

У Энн возражение застряло в горле. Белла делала то же самое, что и она: Белла действовала импульсивно, с благими намерениями помочь тем, кого она любила. На взгляд Рори, такие действия были непростительны.

– Кстати, – сумела сказать Энн. – Я рада, что она это сделала. Иначе я никогда не попала бы в Шотландию. Для меня… для меня так много значило увидеть Данрэйвен, встретить здешних жителей… и тебя.

«Больше всего тебя, – подумала она. – О Рори, я люблю тебя, и я ненавижу то, что случилось».

Она взглянула на него. Ей хотелось запечатлеть в памяти его гордые черты, сохранить образ, который останется с ней навсегда, когда она вернется к прежней жизни в Канзас-Сити. Она приехала в Данрэйвен всего лишь в поисках приключений, она должна считать любовь к необыкновенному горскому лэрду наградой судьбы. Зная, что все это окончилось болью.

Но было еще одно, что она могла сделать для Рори. Энн могла облегчить ему расставание. Все время, пока она была в замке, она была на удивление эгоистична. Из-за нее даже находка недостающего камня обернулась трагедией. Лучше всего ей исчезнуть. Она уйдет из жизни Рори настолько достойно, насколько это возможно.

Она достала камень и подала его Рори.

– Только что я так радовалась, когда нашла его, – сказала она. – Но теперь, когда нет остальных, он теряет смысл.

Она увидела, как склонилась его голова, как он вглядывается в камень, пробует пальцем пиктскую резьбу.

– Я буду тебе очень признательна, если ты скажешь, как я могу вернуть остальные два.

Энн ощутила усталость, и неожиданно слезы подступили к глазам. Этого только еще не хватало – расплакаться перед ним. Она отступила на дорожку и пошла к замку.

После нескольких мгновений ошеломленного молчания Рори посмотрел ей вслед. Она исчезла из виду, и он услышал, как скрипит песок под чьими-то шагами, повернулся и увидел Макриханиша. К удивлению Рори, старик держал в руке желтую папку.

– Верни это девочке, ладно? Она оставила это на пляже, так спешила тебе навстречу.

Рори понял, что Мак осуждает его поведение. Не зная, что сказать, он взял папку и заглянул в нее. Он узнал почерк Энн, увидел список дел под заголовком: «Спросить у Рори». Он поднял голову и встретился с угасшим взором Макриханиша.

– Она душу вкладывала в перестройку этих лачуг, – сказал Мак.

Рори посмотрел в папку. Ветер взметнул страницы, и он увидел набросок с внешним видом коттеджей. Простые, выверенные линии свидетельствовали о таланте Энн, о ее серьезном отношении к делу.

– Дьявол, – пробормотал Рори. – Пойдемте, Мак, покажите и объясните, что вы такое придумали.

Первый раз за их разговор Макриханиш улыбнулся.

– Так-то лучше, парень. Вот здесь мы поставим каменные стены, чтобы разделить эти домики. Я сам этим займусь, как только вернусь зрячим из Эдинбурга…

14

Энн изучала брошь-на-счастье. Это был романтический символ вечной любви, в которую она по-прежнему верила, что бы там ни говорил Рори. И хотя она любила Рори сильнее, чем кого-либо в своей жизни, она сделала роковую ошибку, пытаясь изменить его.

А зачем? Он был высокомерным шовинистом, очаровательным диктатором. Он ни в чем не был похож на американцев, которых она знала, и в этом была его индивидуальность. Он был потомком неистовых древних воинов древней Шотландии. Так почему она думала изменить то самое, что изначально привлекло ее к нему?

На самом деле Энн не могла этого сделать, это она понимала. Она не могла изменить самого Рори, она только пыталась изменить его мысли, обстоятельства его жизни. Она хотела только избавить его от окостеневших традиций, которые ограничивали его. Может быть, она должна пойти к нему и все объяснить.