Почему поют русалки - Харрис К. С.

Проведя рукавом по мокрому лицу, он повернул вороного мордой к дороге и пришпорил. Надо спешить в Эйвери.

ГЛАВА 62

Вороной уже выказывал все признаки усталости, когда наконец показалась река. Неспокойную поверхность морщили волны, а аспидный цвет воды вторил цвету неба над нею.

Конские копыта посылали в воздух комки грязи, когда Себастьян мчался с холма к широкому зеленому полю, за которым над пустынным, залитым дождем погостом возвышался древний нормандский храм Святого Андрея. Он от души надеялся, что Лавджой и констебли уже окажутся здесь, обогнав его по дороге.

Подросток, встреченный им на полпути к Хай-стрит, бросил на всадника боязливый взгляд.

– Эй, парень! – окликнул его Себастьян. – Тут магистрат с констеблями не проезжал? Из Лондона?

– Не.

Парнишка отпрянул назад, в страхе выпучив глаза на залитый кровью жилет, разорванный и такой же окровавленный сюртук.

Себастьян вынул кошель.

– Вот тебе шиллинг, если поводишь мою лошадь, чтобы она остыла. И получишь еще два, когда я вернусь.

Тот мгновение колебался, но вид монеты на ладони Себастьяна пересилил страхи.

Себастьян бегом устремился к белому домику доктора, сильно ударил молотком по двери, прислушался к громко ответившему в доме эху. Никто не отзывался.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнул он, перекрывая шум дождя.

Дом стоял перед ним немой и пустынный.

Он сошел со ступеней, обежал взглядом двор. Вода с шумом извергалась из водосточных труб. В конце палисада виднелась конюшня с двумя стойлами, рядом с ней каретный сарай с распахнутой дверью, врач, без сомнения, держал там свой экипаж. Везде было пусто.

Стебли соломы, найденные на телах Доминика Стентона и Кармайкла-младшего, давали основания предположить, что юношей заперли, а возможно, и убили в таком сарае или конюшне. Но наверняка это произошло не здесь, в Эйвери, где Ньюмену следовало опасаться лишних глаз. Но если не здесь, то где же?

– Эй, есть кто-нибудь? – еще раз окликнул он. Себастьян уже собирался уходить, когда услышал, как отодвигается засов. Дверь со скрипом приоткрылась, выглянула служанка. На ее лице были написаны подозрения и страх. Он понимал, какое впечатление могут произвести его заросшее щетиной лицо, окровавленная разорванная одежда.

Но в следующую минуту служанка узнала виконта, и выражение ее лица тут же изменилось.

– Господи боже ты мой, ваша милость! Что с вами случилось? Входите же скорее, отдохните.

Себастьян не двинулся с места.

– Где доктор Ньюмен?

– Очень сожалею, ваша милость, но доктора нет дома. – Она произносила слова так медлительно, что Сен-Сиру захотелось схватить ее и трясти до тех пор, пока они все не высыплются у нее изо рта! – Уехал еще поздно ночью, да, так в коляске и уехал. Сказал, чтоб я не ждала его аж до понедельника.

– Вы имеете понятие, куда он мог поехать?

Домоправительница нахмурила лоб и задумалась.

– Вроде он и не сказал, куда едет. – Еще помолчала и после паузы добавила: – Иногда он ездит в Оук-Холлоу, там у него небольшое хозяйство. Бывает, остается на ферме по нескольку дней, так что может и сейчас…

– Оук-Холлоу? – переспросил Себастьян быстро.

– Ну да. Хозяйство перешло к нему по наследству от дяди. Раньше там жили арендаторы, но потом они уехали в Америку, эмигрировали еще в прошлом году, так что теперь дом стоит пустой. Доктор проводит там иной раз время, особенно в последние месяцы зачастил. Я, знаете, почти уверена, что он…

– Как туда добраться?

Вопрос, казалось, удивил ее, но, поразмыслив, старушка вышла на крыльцо и стала тыкать пальцем в проливной дождь.

– Свернете вот на эту дорогу, как раз к северу от церкви. И держитесь ее, пока не минуете деревушку Диттон. А за ней уж увидите развалины средневековой башни. Вот Оук-Холлоу там и есть, сразу за пригорком.

– Благодарю. – Себастьян вышел под дождь. – Из Лондона должны приехать магистрат и несколько констеблей. Сообщите им, пожалуйста, то же, что вы рассказали мне.

– Магистрат? Из Лондона? – запричитала встревожено старушка. – С чего это?

Но Себастьян уже бежал к лошади.

ГЛАВА 63

Потерявшая кровлю полуразрушенная дозорная башня стояла на каменном обрыве, в густых зарослях ежевичника и терновника.

Себастьян помедлил, придержав лошадь в осыпающемся дверном проеме, а попросту – зияющей дыре, за которой виднелась лишь груда заросших сорняками обломков стен. Ливень мало-помалу превратился в мелкий дождик, ветер с печальным посвистом врывался в старинные бойницы, шевелил мокрую гриву араба. Воздух дышал туманом, был насыщен запахом прели и травы. В нем носился слабый намек на дым, который наплывал откуда-то снизу. Башня давно была оставлена людьми, ее почерневшие стены несли лишь следы столетней давности костров, которые разводили тут бродяги, искавшие в башне убежища в своих скитаниях.

Себастьян сжал бока лошади, понукая ее приблизиться к краю обрыва. Оук-Холлоу лежала внизу, сразу у подножия башни, в пологой пустоши под невысоким нагорьем, глядящим на далекие равнины. Из трубы над самым дальним концом деревенского дома тянулся дымок.

Здание представляло собой низкую, беспорядочную постройку из грубого нешлифованного камня, с двустворчатыми окнами и крытой камышом кровлей. Когда-то давно хозяйство, наверное, и было доходным, но теперь все указывало на пренебрежение и запущенность: в саду при доме кусты роз, клумбы лаванды и бархатцев заросли буйными сорняками, деревянная дверь, криво повисшая на сломанной петле, раскачивалась и скрипела под ветром. Позади дома на фоне серого неба виднелись каменные постройки и деревянные загоны, пустые и молчаливые.

Себастьян направил лошадь не по прямой дорожке, открыто бежавшей к дому, а через рощицу каштанов и дубов, вдоль склона холма. В нескольких сотнях ярдов по откосу над домом он остановил ее, спрыгнул с седла и едва удержался на ногах, охваченный неожиданным приступом головокружения. Скрипнул зубами, постоял, затем, накинув поводья на нижнюю ветку дерева, продолжил путь пешком.

На опушке леска он остановился, пристально отыскивая хоть малейший признак жизни в той части дома, над которым вилась в небо бледная ленточка дыма. Ничего. Себастьян знал, насколько зыбко предположение, что Ньюмен находится сейчас именно в той комнате, где горел очаг, но, стараясь не думать об этом, как мог быстро преодолел открытый участок луга и нырнул за угол дома. Достигнув укрытия, прижался спиной к стене и замер, ожидая, когда утихнет головокружение. Затем стал осторожно подвигаться к передней стене, вытягивая голову, так что скоро смог заглянуть в большое, со свинцовым переплетом окно.

Перед ним была кухня, просторная кухня сельского дома, виконт видел широкое горло почерневшего от сажи очага, который тянулся чуть не по всей длине противоположной окну стены. Вереница покрытых пылью горшков висела на такой же закопченной балке. У щербатого стола в центре кухни спиной к окну сидел доктор Аарон Ньюмен. Пока Себастьян разглядывал помещение, тот несколько раз, обхватив рукой горлышко, подносил ко рту бутылку бренди, делая крупные глотки. Хорошо начищенное охотничье ружье – вертикальная кремневая двустволка с медной чашкой приклада и стальным предохранителем спускового крючка – лежало на столе в дюйме от его локтя.

Энтони Аткинсона не было видно.

Себастьян осторожно, едва слышно перевел дух. Не исключено, что мальчик уже убит, если же нет, он может быть спрятан в любом из помещений дома, и Себастьян склонялся к мысли, что второе более вероятно. Каждое из злодейств Ньюмен распланировал с леденящей кровь абсолютной точностью и предусмотрительностью. Этот тип, может, и является, как он заявил, врачом, а не хирургом, но выказывает неплохое знакомство со знанием того, как меняется со временем состояние мертвого тела. Тот, кому нужно перевезти куда-либо труп, предпочел бы не иметь дела с окоченевшим в смертном оцепенении телом умершего несколько часов назад.