Сепар - Поселягин Владимир Геннадьевич

С парнями я попрощался, и катил дальше. Машина была окрашена в зелёный цвет, явно недавно снята с консервации и имела красные кресты в белом круге, но сильно поблеклые, как и сама покраска. Видно, что под открытым небом долго стояла. Стоп-сигналы не работали, пулей провод перебит, но и всё равно, обратно на другом автомобиле поеду. Пусть машина хохляцкая, будут с ней сложности, но с моей Силовой Ковкой это не проблемы, а продолжение кача. Всё восстановлю, что поломается. Что по младшему Салову я скажу? Ох и не просто ему будет. Чеченцы… они же чуют страх, а тот их боялся, те таких презирали. Зачморят они его. Впрочем, это уже не мои проблемы. Взвод сдал, убрал в архив память о нём, и у меня новая жизнь с новыми приключениями, зачем о прошлом думать?

Пока же раннее утро, едва семь утра, уже рассвело, я и катил. То, что люди просыпались, я видел шевеление в домах населённых пунктов, кто-то коров выгонял, не боятся же. Пару раз из-за того, что объезжать долго, через сёла и деревни проезжал, постов я тут не засёк. И оператор подтвердил, что тероборона вроде есть, но какая-то вялая, больше спиртное глушат, тут помимо спутника коптер мой в небе был, один раз зарядку спустил донизу, уже зарядил, и вот тот снова в небе. Километров тридцать проехал, пару раз видел встречные военные машины, которые меня за своего приняли. А что, все обозначения украинской армии, а рассмотреть в полутёмной кабине кто там сидит, поди попробуй.

Оператор на меня трижды выходил, с его помощью объехал посты и опорные пункты на дороге. Там гражданские с автоматами проводили досмотр. Нервные больно. Объезжал по полевым дорогам или вообще по полям. Вообще схрон с «Новатором» находился по пути моего движения не перед Днепропетровском, а за ним. Так что от места моего постоя было шестьдесят пять километров до города и ещё двадцать до схрона, сорок пять я уже проехал, и оставалось ещё около сорока, когда меня всё же тормознули. Нет, я видел двух этих сопляков, что, расстелив платок, сидели и завтракали домашней едой. Пара сумок спортивных, лет по шестнадцать на вид, они находились в посадке, мимо которой я проезжал. Ехал по второстепенной дороге, асфальтированной, но на трассу до Днепропетровска не выезжал, там чем дальше, тем больше опорных пунктов и наблюдателей. Тут уже и по полевым сложно стало двигаться, вот недавно по сырому полю проехал, машина едва не встала, глубокие колеи за спиной оставил.

Коптер показал эту парочку… Я думал из беженцев, а один вдруг вскинул автомат, что к берёзе был прислонён, с ракурса камеры дрона не виден, расстояние между нами метров сто было, и открыл огонь. Просто и без затей.

У меня было два варианта действий. Первый – по газам, и вырваться из-под огня, но машина открытая, навстречу пулям ехать буду, защиты нет, это не командирский «уазик», где мотор перед водителем. Или второй вариант – по тормозам, укрыться за машиной и открыть ответный огонь. Я выбрал второй способ, матерясь себе под нос. Открыл дверь, выпал из ещё катившейся машины и короткой очередью срезал стрелка, что из АКМ с азартом пятнал мою машину пулями. Моя очередь тому в грудь ударила, повалив на спину. Потом, привстав, я пустил гранату из подствольника. Впервые это делал из этого оружия, но вот и до него дошло. Легла та как надо, нашпиговав осколками обоих «дятлов». Подумав, кинул вторую гранату, теперь точно кранты обоим.

Кто-то скажет, что детей убил, всегда такие люди найдутся. Для начала, это не дети, подростки – да, но не дети. Для меня они не являлись целью никогда, до того момента, пока не возьмут в руки оружие и не направят его на меня. Это только в фильмах таких подростков с оружием, стреляющих в солдат противника, берут в плен, и их кормят и говорят, как об оступившихся, берут на перевоспитание. Такие сопли только в фильмах, если по ним стреляют, солдаты уничтожают стрелка быстро и эффективно, и пофиг, кто там с другой стороны прицела. Так что эти двое не более чем цель, переживать и думать тут не о чем. Уничтожил и хорошо. И ещё, дальше, в двух километрах, стояла расстрелянная гражданская машина, кажется «опель», с открытыми дверями и телами убитых. Вещи тоже раскиданы, явно мародёрили там. Не этой ли парочки работа? Там и дети лежали.

Вскочив, я рванул за «уазиком», что уже дымил и вот-вот разгорится. Едва успел выдернуть рюкзак и кофр, как из кабины пламя ударило, благо всё что нужно было в нём. Отбежав от машины, что уже полыхала, дым начал стелиться, ветерок пока разгонял, я, ругаясь, проверил рюкзак Видением, тот на месте пассажира спереди лежал, было три попадания. Кофр внизу, на полу, ему ничего. Исподнему, двум пайкам хана, одна пуля в спальник попала, а он у меня хороший, на пуху, а не на синтепоне. Закинув рюкзак за спину, пустой пока кофр в руку, к стрелкам направился. Второй тоже к единственному у них автомату потянулся, когда я первого срезал. И этот второй был жив, хрипел пробитыми лёгкими, пуская пузыри, но жив, смотрел, как я подхожу. Видение уже показало, что это действительно мародёры и убийцы, по вещам в сумках ясно, так что, присев, забрал автомат, подсумки старые десантные, из шести наличных железных магазинов только два оставались снаряжёнными, от остальных пахло свежим порохом. Они стреляли, и стреляли много.

Автомат за спину, подсумки прицепил на рюкзак и побежал дальше. Судьба этой парочки мне безразлична, и лечить раненого я также не собираюсь. Бежал и на ходу восстанавливал спальник Силовой Ковкой, заращивая пробоины. Ну и позвонил оператору, тот меня набрал, когда бой закончился, однако я сказал, что перезвоню. Сейчас уже можно пообщаться, тот всё видел. Деду уже передал, что машины лишился, но я успокоил, не так и далеко осталось, до темноты доберусь и сразу обратно, так что, убирая телефон, так и бежал. Тут как раз машина в низине расстрелянная стояла, белый «опель». Подойдя, накрыл убитых одеждой, молодую девчонку похоже изнасиловали, раненую, но не добивали, сама умерла. По следам, точно те двое, их кроссовки. И не ушли далеко, идиоты. Оружие развращает, как раз на примере подростков вижу. Чувствуют себя сильными, хозяевами жизни. Их явно не воспитывали или воспитывали по-своему, по тем же заветам нацистов. У машины были флажки на приборной панели, украинские, своих убивали. Кому война беда, а кому и мать родна. Позвонив оператору, сообщил, что видел, номер машины, кто это сделал, чтобы зафиксировали, и побежал дальше. Эти гадёныши указали моё местоположение стрельбой и дымом, как бы тут кто не появился, а местность открытая, всё издалека видно, поэтому бежал вдоль посадки. Та иногда прерывалась, но продолжалась чуть позже вновь.

Примерно час без отдыха бежал с тяжёлым грузом на плечах, ушёл километров на двенадцать от места схватки, я пси-силой себя поддерживал. Решил, что хватит, можно тут передохнуть и позавтракать. Я не завтракал, а у меня пайки пробитые в рюкзаке. Вот как нашёл подходящее место, тент расстелил, поджопник опустил и разжёг горелку под прикрытием рюкзака, чтобы огонь не сбивался и поставил первое блюдо на разогрев, осматривая, что там повреждено, и откладывая остальное обратно в коробки. Кстати, спальник я уже починил, и следа пробития не найти, за рюкзак ещё не брался, и вот так, полумедитируя, и разогревал себе да завтракал. Почти всё повреждённое съел, но это нормально, я, когда пси-силу использую, постоянно есть хочу, поэтому и много ем, удивляя всех вокруг.

Остальное не трогал. Чаю вскипятил. Термос я старшине подарил, как и упаковки чистящих салфеток, ему нужнее, да и вообще подосвободил рюкзак, всё же в тыл еду, им на передовой нужнее, а тут повторно воды вскипятил и в термокружку перелил. С Дедом пообщался, с помощью спутника глянул, что там у «Новатора», вроде тихо, но какие-то позиции не так и далеко возводятся. Там, где замеры делались. Похоже, готовят капониры для гаубиц и укрытия для личного состава. Для танков позиции не подходят. Потом глянул, есть какие-нибудь новости в инете. Особо нет, рано ещё, поэтому собрался, на завтрак я пятьдесят минут потратил, и побежал дальше. В основном по посадке.