Побег через Атлантику - Петр Заспа

самолётами, где корабли противолодочной обороны, и даже когда и какой пароход планирует прибыть в порт. Это для того, чтобы жёны знали, когда приходят мужья, и вовремя освобождали постели, – хихикнул Олаф. – На эту частоту мы настраивались ещё в середине Атлантики. Да… весёлое было время. Обстановку на море мы знали не хуже самих американцев. Ваттенберг правило завёл: одна торпеда – одно судно. Потом начали носом крутить и выбирать кого пожирнее. Чтоб танкер или «Либерти» какой. Эти плохо удар держали. Куда ни попади, так вспыхивают – и пополам, а тоннаж солидный. И вот вечером проскочил один такой вкусный танкер под доминиканским флагом прямо перед нашим носом. Пока позицию выбирали, а он уже прошмыгнул в порт и встал на рейде. Но командир не расстроился. Говорит – я его с моря достану. На рейд войти не рискнули – сетей опасались, а как стемнело, встали напротив входа в порт. Ночь тёмная, танкер как на ладони, и подсвечивает всеми огнями – только бери! Мы тогда на измазанной мазутом торпеде пальцами пожелания писали, чтоб горел поярче и побыстрее отправлялся в ад. Уверены были, что достанет торпеда танкер. Отправили наш подарок нагло, из надводного положения, так ещё половина команды на палубу высыпала посмотреть. Штурман с секундомером время объявлял, как судья на скачках. И вдруг – остаётся ещё целая минута – происходит взрыв. Далеко от танкера, на входе в порт. Ну, тут уж всё зашевелилось. Прожектора, сирена, кто-то, стреляя из пушки, рванул на выход. В общем, пришлось сматываться. Ваттенберг подумал-подумал, что бы это могло быть, а потом говорит радисту: передавай, что утопили одну тонну.

– Одну тонну? – удивился Вайс. – Торпеду стоимостью в двадцать пять тысяч рейхсмарок – на корыто в одну тонну?!

– Ты дальше слушай! – не унимался Олаф, потирая руки. – После этого фортуна от нас отвернулась, и пришлось возвращаться. Только пришвартовались в Лорьяне, командира сразу в штаб на доклад. А там слушали, слушали, а потом спрашивают – а что это вы такое интересное утопили? – Интересное? – не понимает Ваттенберг. – О чём вы говорите? Ну как же, вот ваше сообщение: потопил одну тонну! – Ах, это! – расхохотался Ваттенберг. – Так это, господа, швартовая бочка. Он долго ещё хохотал, когда нам пересказывал. Переполох тогда знатный получился. Говорит – видели бы вы физиономии штабистов, когда они гадали, что это может быть за судно водоизмещением всего в одну тонну.

– Смешно, – с каменной физиономией произнёс Вайс.

– А хотите, ещё расскажу? – прислушавшись к звукам над головой, спросил Олаф.

– Тебе же сказали – соблюдать тишину, – недовольно прошептал Майер.

– Неотёсанная ты деревенщина, – ответил Олаф. – Ты что, действительно думаешь, что там могут услышать, как ты портишь воздух? В воде хорошо разносится стук железа, а не твоё коровье мычание.

– Валяй, – Олафа неожиданно поддержал Вайс, и уже набравший полную грудь воздуха Майер сориться не стал и ехидно заметил: – Твоё мычанье тоже хорошо отвлекает.

Старшина Вайс прислушался, закрыв глаза, потом неожиданно изрёк:

– Давай, развлекай, пока играем в дохлого енота.

– Енота? – поднял голову Вилли.

– В него самого, – подтвердил Вайс. – Игра такая, когда лев уже почти настиг енота, а тот вдруг притворяется дохлым, в надежде, что царь зверей не станет связываться с падалью. Но лев тоже не без мозгов, и, лёжа рядом в кустах, ждёт, когда еноту надоест валять дурака. Слышите, эсминцы даже «асдики» выключили, замерли и ждут. Они всё ещё стоят над нами и терпеливо ждут и слушают. Кажется, ботинки Олафа ввели их в смущение, но они не прочь выдержать время. А время за них, и они могут ждать хоть до умопомрачения, а у нас воздуха на считанные часы. Так что ты хотел рассказать?

– Да есть одна поучительная история, – начал Олаф, – о том, как всё может измениться к чертям собачьим всего лишь за какие-то полгода. Снова мы вернулись к американским берегам весной сорок второго. То есть через эти злополучные полгода. И сразу начались сюрпризы. Первым нам попался пароход с палубой, забитой грузовиками. Шёл он один, и мы даже не стали дожидаться ночи. Командир выпустил торпеду, хорошо видел белый след, закончившийся у судна под кормой, а в ответ тишина. Тогда Ваттенберг свалил неудачу на дефект торпеды и приказал торпедистам произвести проверку всех взрывателей. И только через два дня, когда пароход пришёл в порт, береговое радио сообщило, что пароход «Дэзи», даже не подозревая, приволок в противоторпедных сетях неразорвавшуюся торпеду. Оказалось, что он тащил вдоль бортов сети, и для нас это стало первой новинкой. И, кстати, радио тоже уже не было так болтливо. Скупая сводка погоды, да их вездесущий джаз. А потом и вовсе началась мистика. Сначала пропала лодка Ролльмана. Он сообщил, что наблюдает небольшое судно и собирается атаковать. Но потом перестал выходить на связь. Затем в том же месте о небольшом одиноком судне сообщила U-587 и тоже исчезла. Третьим оказался Лерхен, он сообщил, что наблюдает в нехорошем квадрате небольшой конвой, ему приказали следить с большой осторожностью, но больше он на связь не вышел. Наш Ваттенберг был прожжённый вояка. Такого суеверными слухами не запугаешь. Квадрат тот находился недалеко от нашего района, и, конечно же, он решил посмотреть. Ещё издали мы обнаружили небольшой пароход, водоизмещением примерно три тысячи тонн. Вёл он себя смирно, зигзаги не делал, тихо дымил трубой и моргал ходовыми огнями. Помня о предыдущих лодках, наш командир соблюдал осторожность. Он долго рассматривал судно в перископ, после чего пригласил посмотреть всех офицеров и выслушал их мнение. Никто не заметил ничего подозрительного, тогда решили атаковать. С расстояния примерно пятьсот метров торпеда угодила судну в носовую часть, взлетел столб воды и дыма, и тут же ожила корабельная радиостанция, радируя, что судно «Каролина» торпедировано в точке с такими-то координатами, на борту пожар, и экипаж готовится его покинуть. Всё как всегда. С одного борта спустили шлюпку, другая ещё висела на шлюпбалке, и в неё садились люди. Наша U-162 обошла дымящееся судно по кругу, потом всплыла. Посудина немного накренилась, но и не думала тонуть. Ваттенберг приказал готовить пушку. Сам он сидел на поручнях мостика и, свесив ноги, наблюдал, как матросы с «Каролины» готовились её покинуть. Кстати, делали они это довольно неспешно. «Дайте им отойти от судна, – сказал командир. – Не стрелять же по ним». Но когда там начали испытывать наше терпение, он приказал дать залп поверх голов, чтобы поторопились. Одно лишь смущало, что судно продолжало двигаться. То ли сохраняло инерцию, то ли продолжал работать двигатель, но