Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник) - Найо Марш

– Милый, – воскликнула Каролин, – что ты задумал? Я обожаю сюрпризы. Надеюсь, я не обрушу на нас морские волны, словно Моисей? Или это был не Моисей?

Она взяла огромные ножницы. Мейер, пыхтя от возбуждения, перегнулся через стол и протянул руки к цветочной клумбе. За секунду до того, как Каролин перерезала шнур, он щелкнул скрытым выключателем. Среди зелени и лепестков вспыхнули красные и зеленые огоньки, осветив цветущее гнездышко, куда должна была опуститься жеробоам и над которым склонился Мейер.

Все разговоры смолкли. В наступившей тишине Аллейн с каким-то необычным чувством смотрел на взбудораженных гостей, залитых слабым светом канделябров, на красивую женщину, сжимавшую в поднятой руке ножницы, словно статуя новоявленной Атропос[32], на карикатурную фигурку маленького толстяка, перегнувшегося через стол, и на красный шнур, убегавший куда-то под темный поток. Его вдруг охватила тревога, странный импульс, необъяснимо связанный с настроением этого момента. Чувство было настолько сильным, что он даже привстал с места.

Но Каролин уже перерезала шнур.

Что-то огромное с легким свистом обрушилось на стол. Валери Гэйнс громко вскрикнула. Раздался звон разбитого стекла, и в нос ударил острый запах шампанского, обильно выплеснувшегося на скатерть. В пышном гнезде из папоротника и цветов торчало что-то похожее на гигантский бильярдный шар. Белая пена шампанского смешалась с алой кровью. Валери Гэйнс продолжала кричать, не умолкая. Каролин, все еще с поднятой рукой, зачарованно смотрела на стол. Потом Аллейн услышал собственный голос, просивший всех немедленно уйти и увести Каролин.

– Отведите ее, Хэмблдон, прошу вас.

– Да, да, конечно. Идемте, Каролин.

Глава 5

Интермеццо

– Не трогайте его, – сказал Аллейн.

Он положил ладонь на руку Хэмблдона. Доктор Те Покиха, все еще щупавший смуглой рукой лоб Мейера, внимательно взглянул на Аллейна.

– Почему? – спросил Хэмблдон.

Джордж Мэйсон поднял голову. После того как остальные ушли из зала, он неподвижно сидел в конце стола, уронив голову на руки. Тед Гаскойн стоял рядом с Мэйсоном и без конца повторял:

– Это абсолютно безопасный фокус. Кто-то все подстроил. Мы сто раз репетировали утром. Говорю тебе, Джордж, кто-то приложил к этому руку. Клянусь богом, Джордж, тут что-то нечисто.

– Почему? – повторил Хэмблдон. – Почему нельзя его трогать?

– Потому что мистер Гаскойн может быть прав, – объяснил Аллейн.

Джордж Мэйсон в первый раз вмешался в разговор:

– Но зачем? Кому это могло понадобиться? Старина Алф! Он никогда и мухи не обидел.

Коммерческий директор обратил скорбное лицо к Те Покиха.

– Доктор, вы уверены, что он… что он умер?

– Можете сами убедиться, – ответил Те Покиха. – Шея сломана.

– Я не хочу.

Мэйсон побледнел и отвернулся.

– Что нам теперь делать? – спросил Гаскойн.

Все повернулись к Аллейну. «Я что, так похож на детектива? – подумал он. – Или Хэмблдон все-таки проболтался?»

– Боюсь, нужно позвонить в ближайший полицейский участок, – произнес он вслух.

Гаскойн и Мэйсон немедленно запротестовали:

– В участок? Господи Иисусе!

– Какого черта?

– Это был несчастный случай!

– Само собой.

– К сожалению, мистер Аллейн прав, – вмешался Те Покиха. – Дело требует участия полиции. Если хотите, я позвоню сам. У меня есть знакомый в городе инспектор.

– На вашем месте, – с горькой иронией заметил Мэйсон, – я бы позвонил организаторам тура. Раз уж все случилось на гастролях…

– Несчастный случай! – выпалил Гаскойн.

– Надо с этим что-то делать, Тед, – спокойно вставил Хэмблдон.

– Мы вместе создали эту компанию, – заговорил вдруг Мэйсон. – Когда я встретился с Алфом, он занимался дешевыми спектаклями в «Святой Елене». А я продавал билеты на худшее шоу Британии. Но мы быстро забыли о прошлом. Ни разу никто никого не попрекнул. И смотрите, какой бизнес мы построили. – Его губы задрожали. – Господи, если кто-то его убил… Вы правы, Хейли. Я… У меня нет сил. Займитесь этим, Тед. У меня нет сил.

Доктор Те Покиха взглянул на Мэйсона:

– Не хотите присоединиться к остальным, мистер Мэйсон? Может быть, стаканчик виски? В вашем кабинете?

Директор медленно встал на ноги и подошел к столу. Он посмотрел на то, что осталось от головы Альфреда Мейера – пробитый череп, погруженный в зелень и осколки фонариков и мокрый от шампанского и крови. Две пухлых ручки все еще крепко сжимали края «гнезда».

– Боже мой! – воскликнул Мэйсон. – Мы что, его так и оставим?

– Это ненадолго, – мягко заметил Аллейн. – Я попрошу доктора Те Покиха отвести вас в кабинет.

– Алф, – пробормотал Мэйсон. – Старина Алф!

Он стоял растерянный, с трясущимися губами и плакал лицом. Аллейн, давно привыкший к подобного рода сценам, почувствовал, как в нем просыпается его личный демон, мало склонный доверять чужим эмоциям, зато дотошно отмечавший все детали. Демон указал ему на то, как естественно Гаскойн и Хэмблдон отнеслись к слезливым излияниям Мэйсона и как легко настроились на «похоронный» лад. «Словно заранее отрепетировали сцену», – заметил демон.

Мэйсона увели. Те Покиха ушел вместе с ним, пообещав позвонить в полицию. Неприкаянный Берт – тот рабочий сцены, что налаживал подъемный блок под руководством Мейера и Гаскойна, – перестал слоняться за кулисами и вышел на сцену. Он принялся объяснять Аллейну, как был задуман фокус с бутылкой шампанского.

– В общем, мы сделали так. Перекинули веревку через блок и на один конец повесили эту чертову бутылку, а на другой – треклятый груз. Для груза мы взяли угловые гири, которые использовали для этих распроклятых дымовых труб.

– Поаккуратней с выражениями, Берт, – мрачно буркнул Гаскойн.

– Без проблем, мистер Гаскойн. Короче говоря, груз был полегче, чем бутылка. Мы привязали к грузу этот красный шнур и закрепили его на столе. Если шнур перерезать, бутыль должна медленно опускаться, потому что она тяжелей, чем груз, понимаете? Бутылка и груз висят по разные стороны блока, поэтому когда первая опускается, второй ползет вверх. А веревка при этом скользит через кольцо на блоке. Мы погасили лампы и зажгли свечи, специально чтобы никто ничего не заметил. Бутылку эту мы гоняли вверх и вниз столько раз, что даже боссу стало тошно, и все работало отлично. Без сучка, без задоринки, правда, мистер Гаскойн?

– Верно, – ответил помощник режиссера. – Именно об этом я и говорю. Что-то тут нечисто.

– В точку, – угрюмо подтвердил Берт. – Дело нечисто.

– Я поднимусь наверх и посмотрю, что там, – предложил Гаскойн.

– Минутку, – остановил его Аллейн. Он достал из кармана блокнот и карандаш. – Вам не кажется, что с этим лучше не спешить, мистер Гаскойн? Если тут действительно замешан кто-то посторонний, наверное, будет лучше, если полиция окажется на месте первой, не так ли?

– О боже, полиция! – воскликнул Гаскойн.

– Я хочу посмотреть, как там Каролин, – заявил вдруг Хэмблдон.

– Все ушли в гримерные, – буркнул Гаскойн.

Хэмблдон ушел. Аллейн закончил рисунок, который набрасывал в блокноте, и показал его Берту и Гаскойну.

– Вот так?

– Верно, мистер, – одобрил Берт. – Так все и было. Видите, когда она перерезала шнур, груз… – И он начал всю историю заново.

Аллейн взглянул на жеробоам. Бутыль была упакована в нечто вроде крепкой сетки, стянутой у горлышка и надежно привязанной к веревке.

– Странно, почему вылетела пробка? – пробормотал Аллейн.

– Державшую ее проволоку слегка ослабили, – объяснил Гаскойн. – Он – я имею в виду шефа – специально лазил для этого наверх. Ему не хотелось, чтобы, после того как бутылка спустится, произошла заминка. Он сказал, что проволока все равно будет держать пробку.

– Да, но ее не выбило ударом. А как насчет противовеса, мистер Гаскойн? Его надо было отцепить прежде, чем гости принялись бы за шампанское.

– Берт должен был залезть наверх и отцепить груз.

– Вообще-то я не должен был слезать, – поправил Берт. – Но шеф сказал: нет, сначала посмотри шоу, а потом уж забирайся. Я, говорит, сам за этим прослежу. Господи, мистер Гаскойн…

Через несколько минут Аллейн уже пробирался через кулисы. Здесь, на задворках сцены, было темно и пахло настоящим театром. Он шел вдоль стены, пока не наткнулся на начало железной лестницы. Ему живо вспомнилось его первое знакомство с театральным закулисьем. «Неужели мне достаточно только появиться в партере, – подумал он с раздражением, – чтобы тут же кого-нибудь убили? Неужели я не могу приехать на другой конец земного шара без того, чтобы театральному директору не размозжили голову бутылью с шампанским прямо на моих глазах? И если дело обстоит так, то почему, скажите на милость, я не могу хотя бы не совать свой нос в совершенно посторонние дела?»

Он надел перчатки и начал подниматься по лестнице. «Впрочем, на последний вопрос ответ очевиден. Потому что такая уж у меня натура. Если мне попадается какое-то дело, я должен его расследовать». Он добрался до первой галереи, посветил по сторонам фонариком и полез дальше. «Вопрос в том, как она это примет? А Хэмблдон? Собираются ли они пожениться сразу, как… впрочем, возможно, она его вообще не любит. Так, приехали».