Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вся эта спешка и суета, ставшие одной из причин[18] поражения, случились из-за панических воплей с берегов Сены. В этом мире после моих проделок эти крики будут децибел на двадцать громче и на две октавы выше, что может привести ко вполне предсказуемому итогу. Господа франкофилы бросятся исполнять приказ своих парижских хозяев, вследствие чего наломают еще больше дров, чем в Основном Потоке. Наихудшее произойдет, если решение о начале наступления будет принято еще до окончания процесса развертывания войск по штатам военного времени и завершения переброски дополнительных корпусов из глубины страны. Тогда операция может закончиться тем, что русские армии будут разбиты без привлечения переброшенных с запада резервов, а также без участия таких титанов военной мысли, как Гинденбург и Людендорф. Ибо, как об этом писал военный историк Зайончковский, «первый период кампании 1914 г. на Восточном театре прошёл со стороны русских под знаком желания выполнить во что бы то ни стало все обязательства перед французами и оттянуть на себя германские силы, совершенно не соображаясь со степенью готовности своих армий».
И вот тогда ситуация для союзников по Антанте может сложиться хуже некуда. На Западе немцы встанут под Парижем и Гавром, на востоке – в Восточной Пруссии; русские войска будут разбиты и беспорядочно начнут откатываться за линию госграницы. Это, конечно, не июнь сорок первого года, но все равно придется следить за тем, чтобы не переборщить с воздействием и вовремя выступить на поддержку терпящих поражение русских армий. И этот ключевой момент, как я понимаю, не за горами.
Итак, все мои опасения оправдались. Тринадцатого августа германская первая армия пересекла французскую границу в районе Лилля, при этом третий резервный корпус (тот самый, что в Основном Потоке осаждал Антверпен) продвигался еще западнее, чтобы выбить британские авангарды из района Кале-Дюнкерк. На левом фланге германского прорыва девятнадцатый армейский корпус взял в плотную осаду крепость Мобеж, а двенадцатый АК продвинулся еще на десять километров и занял оборону, развернувшись фронтом на восток, для отражения возможного контрудара со стороны пятой французской армии. В настоящий момент она связана боями с четвертой армией Второго Рейха, но дополнительная перестраховка не помешает.
А к северо-западу от Мобежа по дорогам вздымается пыль от множества шагающих солдатских сапог. Это не Аттила, Чингисхан или Тамерлан – это идет одетая в серые мундиры армия Второго Рейха. Пылят артиллерийские упряжки, кони роняют в пыль пахучие шары помета, а в солдатских колоннах на скорости пешехода тарахтят специальные автомобили батальонных сапожников. Если у солдата непорядок с обувью, то он заскакивает на подножку и отдает свой сапог мастеру для исправления, чтобы через пять минут получить его обратно и бегом догнать свое подразделение. У Шлиффена были продуманы даже такие мелочи.
Территория Бельгии пройдена за девять дней, и теперь в бок Франции, которая так хотела этой войны, медленно, но неотвратимо вонзается стальной германский нож. Третья республика кричит от боли и ужаса, и этот вибрирующий вопль доносится до всех окрестных столиц. В Лондоне положение сложное. Из-за внезапного германского прорыва британцам нужно эвакуировать свои передовые подразделения из Кале и Дюнкерка и менять точку высадки экспедиционных сил. В Санкт-Петербурге торопятся, но все равно не успевают. Энергооболочка Бога Войны показывает, как эшелоны с запасными идут на запад, будто лососи на нерест, достигают цели, разгружаются и порожняком возвращаются обратно… но процесс еще в самом разгаре. Менее шестидесяти процентов запасных прибыли в свои части в приграничных округах, хотя ни о каких двух месяцах на мобилизацию и развертывание, как рассчитывали в Германском генеральном штабе, речи не идет. Служба военных сообщений в главном штабе русской императорской армии работает как швейцарские часы, доставляя массы солдат в полевых мундирах цвета хаки к месту грядущих сражений. В эшелонах по большей части находятся и полки, перебрасываемые к границе из внутренних губерний России.
Какое-то время мне казалось, что, несмотря на дополнительные страдания несчастной Марианны, Восточно-Прусская операция начнется строго по расписанию. Ренненкампф, упрямый как осел, уперся рогом и всеми четырьмя копытами, не желая трогаться с места до завершения полного укомплектования армии по штатам военного времени, а у Самсонова, чья армия находится еще дальше на запад, ситуация с укомплектованием в этом смысле обстоит еще хуже. В этом благом начинании я готов поддержать Ренненкампфа сразу двумя руками. И лучше всего, если они с Самсоновым начнут наступление одновременно, чтобы генералу фон Притвицу, командующему восьмой германской армией, было интереснее крутиться на две стороны сразу. Быть может, в случае начала тщательно подготовленного и грамотно спланированного наступления я и смягчил бы свое мнение о местных российских властях…
Но не срослось. На командующих армиями давили сразу с трех сторон: командующий Северо-Западным направлением генерал от кавалерии Жилинский, Верховный Главнокомандующий всеми сухопутными и морскими силами Российской Империи Великий князь Николай Николаевич Младший и военный министр генерал от кавалерии Сухомлинов. Вот уж воистину ситуация лебедя, рака и щуки, ибо, в соответствии с дурацким «Положением о полевом управлении войск», составленным Сухомлиновым, главнокомандующий армией попадал в зависимость и от царя, и от Военного министра, и от Главнокомандующих фронтами. Начнем с того, что Великий князь Николай Николаевич – при всех своих достоинствах, упорстве и тактических талантах – на роль Главковерха не годился совершенно. На этой должности во время мировой войны – когда все для фронта, все для победы – должны сходиться все
