Блюз белого вампира - Эндрю Фокс

Джулс изумленно уставился на Дудлбага.

— Но… но никто ведь не знает, что я здесь. Разве нет?

Дудлбаг пожал плечами. Джулс снова повернулся к Морин.

— Кто это?

— Понятия не имею. — Она дернула носом, будто уловила до неприличия отвратительный запах. — Какая-то женщина.

Джулс наконец натянул брюки и, разрываясь от волнения и любопытства, торопливо взобрался по лестнице. Заусенцы на деревянных ступенях искололи ему все ступни. Морин оставила трубку на кухонном столе. Джулс взял ее, задыхаясь одновременно и от беспокойства, и от быстрого подъема по лестнице.

— Алло?

— Джулс? — Он тут же узнал голос. — Это я, Вероника.

От ее хрипловатого голоса с южным акцентом в голове у Джулса будто взорвалась граната. Сотни вопросов замелькали один за другим как шрапнель. К сожалению, рот у Джулса способен был пропустить только одну фразу зараз, поэтому результат его мысленной сумятицы оказался похож на плотину озера Пончартрейн во время циклона.

— Что… как… ты хотела… ты…

— Нам необходимо встретиться. Это очень важно.

Джулсу удалось все же выдавить из себя членораздельный вопрос.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я все о тебе знаю.

— Что за фигня происходит, а? Кто ты вообще такая?

— Я понимаю, что многое должна объяснить. И не только объяснить… Я хочу рассказать тебе всю правду, Джулс, только не по телефону.

В дверном проеме появилась Морин и уставилась на Джулса, как ястреб — на упитанную полевую мышь. Дудлбаг пристроился рядом с ней. Джулс старался говорить потише, но сделать это было нелегко.

— Какого дьявола тебе нужно?

— Нам надо встретиться.

Уязвленное мужское самолюбие взяло верх, и все намерения Джулса говорить потише вылетели в окно.

— Ты вообще сбрендила или как?! Я что, похож на недоразвитого?! Или на дебила слюнявого? Ты меня пыталась убить! Пригласила к себе в номер, будто… будто сама знаешь зачем… Я думал, что нравлюсь тебе!

— Милый, я все могу объяснить…

— Объяснить? Что объяснить? Что ты какая-то там чокнутая охотница на вампиров? Видел я твой маленький арсенал! И все равно, как полный придурок, полез в ванну. Вот и поплатился! Господи, да ты ж меня как лангуста сварить пыталась!

Судя по отвратительному качеству связи, Вероника говорила или по дешевому мобильному телефону, или по одному из уличных таксофонов — битому и увечному. Несмотря на это, Джулс все-таки расслышал в ее голосе отчаяние.

— Пожалуйста, поверь мне! Я должна была это сделать! У меня не было выбора! Они все время следят за мной. Давно сомневаются в моей преданности. Я должна была хоть что-то сделать, но выбрала самое слабое орудие из тех, что они дали. Мне совсем не хотелось этого делать, понимаешь? Я все глаза выплакала, когда ты из гостиницы ушел. Ненавидела себя, что поддалась им и пыталась навредить тебе.

Голова у Джулса пошла кругом.

— Погоди минуту… Какие такие «они»? О ком ты говоришь? Кто сомневался в твоей преданности кому? И что ты вообще в ванну налила?

Ее голос зазвучал чуть легкомысленнее.

— Ах, это… это была святая вода. Малюсенький пузыречек святой воды. Поэтому тебя жгло, а я ничего не чувствовала.

Джулс думал, что она продолжит объяснения, но Вероника замолчала. Несмотря на ее слезные извинения, он все еще сердился.

— Спрашиваю второй раз. Какие такие «они» заставляли тебя делать все эти гадости?

Ее голос снова стал серьезным.

— Я ведь говорила, по телефону нельзя. Слишком опасно. Нас прямо сейчас могут прослушивать.

Морин стояла в дверях, упершись кулаками в крутые бедра.

— Джулс! С кем ты там, черт подери, разговариваешь? Это мой дом, и мне совсем не нравится, что ты раздаешь мой номер телефона всяким потаскухам!

Джулс прикрыл трубку ладонью и уставился на Морин.

— Помолчала бы минуту, а?! Не видишь, я тут выяснить пытаюсь…

— Только не по моему телефону! И не смей говорить, чтоб я помолчала, ты, бабский иждивенец!

Оказаться меж двух упрямых женщин — хуже, чем очутиться меж двух огней.

— Значит, так, — сердито сказал Джулс в трубку. — Или ты объясняешь все прямо сейчас, или разговор закончен. Даю тебе две секунды, а потом кладу к чертям трубку. Раз…

— Погоди! — Несколько долгих мгновений Вероника молчала. — Я… я не могу сказать, кто они такие, по телефону, но имей в виду — им известно, что это ты убил тех людей в Ковингтоне.

У Джулса упало сердце. Он уже почти забыл о том маленьком несчастном случае.

— Ты про сторонников Найта, что ли?

— Да. Мой шеф возглавлял расследование этой бойни. Они в течение двух суток выяснили, что преступник — ты.

— Как…

Он снова шел ко дну. Цепкие болота, что лежали глубоко под улицами и тротуарами Нового Орлеана, опять засасывали его — теперь, когда он только-только начал подниматься наверх, к свету.

— Я помогу тебе, Джулс. Мы оба можем помочь друг другу. Я многое знаю про эту операцию, потому что участвую в ней последние полтора года. Я признаю, что пыталась навредить тебе, и все же я не враг, Джулс. Только позволь, и я стану твоим союзником.

Ее слова опутывали Джулса как шелковые сети. Он понял, что выбора нет. Ему необходимо было выяснить, что известно Веронике.

— Ну ладно. Где встретимся?

— Давай через полчаса в «Пальмовом дворике». Идет?

— Идет.

Джулс положил трубку с таким чувством, будто он заключенный, которому только что отказали в последней отсрочке смертного приговора.

Морин все так же стояла, уперев кулаки в бедра, однако теперь руки у нее подрагивали.

— Значит, собираешься навестить свою маленькую шлюшку, да?

Джулс побрел обратно в подвал за остальными вещами.

— Не лезь не в свое дело, Мо.

Дудлбаг схватил его за предплечье.

— Что там такое с Натаном Найтом? Я слышал краем уха…

Джулс, стряхнув его руку, стал спускаться вниз по лестнице.

— Мне надо провести кое-какое расследование, но пойду я один.

Вслед за Джулсом в подвал бросилась Морин.

— Расследование! Знаю я, где ты будешь проводить свое расследование! У той потаскухи между ног — вот где!

— Неплохо бы, — пробормотал Джулс себе под нос, натягивая рубаху.

Следом за Морин спустился Дудлбаг.

— Не нравится мне это. Раз ты собираешься куда-то идти, значит, я пойду с тобой.

Зашнуровывая ботинки, Джулс бросил на приятеля ледяной взгляд.

— Черта с два ты со мной пойдешь. Иногда бывает так, что мужчина просто должен сделать то, что он должен. Именно так я и собираюсь поступить.

— Но…

— Никаких «но». Сегодня ночью ты не у дел, Дудлбаг. Попробуй только за мной увязаться. Отправлю паковать вещи и полетишь обратно в свою Калифорнию. Это дело не для двоих. Одинокий Странник отправляется в прерии, а его лучший друг Тонто сидит в своем вигваме. Вот так-то.

Джулс стал подниматься вверх по лестнице, а Морин снова увязалась следом.

— Джулс! Послушай меня! Если ты сейчас выйдешь за дверь… если ты только выйдешь за дверь… я никогда в жизни с тобой больше разговаривать не стану!

Джулс взялся за дверную ручку. «Если честно, дорогая, мне наплевать», — мелькнуло у него в голове. Однако, поскольку эту фразу уже говорил Кларк Гейбл в «Унесенных ветром», Джулс решил не повторяться, пусть даже в ущерб лаконичности. Он повернулся к Морин.

— Знаешь, Мо, я сейчас понял одну вещь. То, что я могу с кем-то переспать, заботит тебя гораздо сильнее, чем то, что меня могут убить. Успокойся и не забивай свою маленькую головку. Сегодня ночью может случиться и то, и другое.

Спустя полчаса Джулс уже стоял у дверей «Пальмового дворика». От дома Морин к месту свидания он добирался перебежками — от одного темного переулка к другому. Когда он протиснулся в дверь клуба, официанты уже начали переворачивать стулья и составлять их на столы. Почти все поздние посетители разошлись по домам. Несколько молодых музыкантов да пара ветеранов средних лет, которых Джулс не раз видел на сценах города, чехлили инструменты. Тео Шамбоне стоял у дальнего конца барной стойки и горячо спорил с человеком помоложе, в котором Джулс узнал владельца клуба по имени Родди Брейтуайт.

Старый музыкант заметил, что Джулс входит в зал, и глаза его вспыхнули радостным светом. Он бросил спорить на полуслове, чтобы подозвать друга.

— Джулс! Эй! Иди-ка сюда, старина! — Он опять повернулся к хозяину заведения. — Вот тебе человек, который помнит, какую музыку играли в прежние годы. Джулс, ну-ка расскажи, что у меня были за оркестры в сороковых — пятидесятых.

— Э-э… Тео, это ведь был не я, а мой отец, Джулс-старший. Вспомнил?

Трубач раздраженно отбросил со лба волосы.

— Да брось! Нет у меня сейчас времени на эти глупости. Род говорит, я не могу больше играть с моим оркестром. Требует, чтоб оставил один квартет или даже трио! Представляешь?!