Дурная кровь - Дженнифер Барнс

Когда Кейн переехал в Гейтер, ему и его близнецу было всего девять.

— Из-за Даррена твой отец основал Ранчо Покоя, — теперь я видела в поведении

Дарби-старшего что-то большее, чем его жажду власти и восхищения.

В покое я нашел равновесие. В покое я нашел мир.

— Даррену не позволяли выходить за территорию ранчо, — сказал Кейн. — Мы за

ним присматривали.

Несколько дней назад у меня появилась теория о том, что причиной

неестественного спокойствия Кейна было то, что он рос рядом с нестабильным,

непостоянным и непредсказуемым человеком.

— Последователи вашего отца хранили Даррена в секрете.

Кейн закрыл глаза.

— Мы все хранили его в секрете.

Я вспомнила о том, как Малкольм Лоуелл сказал, что его внуку удалось забраться

на территорию общины. О животных…

Не чистые убийства. Эти животные умирали медленно, в мучениях.

— Ваш брат дружил с Мэйсоном Кайлом.

Я подумала о том, каким монстром стал Найтшэйд. Он был таким даже в

детстве? Был садистом?

— Мои родители думали, что Мэйсон хорошо влияет на Даррена. Что это полезно

для всех нас. Почти как будто…

— Как будто вы были нормальными детьми, — закончила агент Стерлинг. — Как

будто вашему брату не нравилось мучить животных — а когда удавалось, и людей.

Кейн так низко склонил голову, что его подбородок уткнулся в грудную клетку.

— Я потерял бдительность. Позволил себе поверить, что мои родители ошибались

насчет Даррена. Что он не был сломан. Что он просто ошибся. Всего одна ошибка, вот и

все.

— А потом убили семью Кайлов, — Дин прекрасно знал, каково было иметь на

своих руках кровь чужих жертв.

— В тот день Даррен пропал, — Кейн закрыл глаза, переживая свои детские

воспоминания. — Я знал, что он пошел к Мэйсону. Я пошел за ним, но когда я добрался

туда…

Анна Кайл была мертва. Как и её муж. Её отец умирал…

— Мэйсон стоял там, — произнёс Кейн. — Просто… стоял. А затем он обернулся,

посмотрел на меня и сказал: «Передай Даррену — я никому не расскажу».

Я почти слышала, как Малкольм Лоуелл говорил, что не его внук пытал тех

животных.

Думаю, он наблюдал.

— Тогда ваш отец построил часовню? — спросила агент Стерлинг. Я перевела

вопрос — построил камеру под часовней. Кандалы на стене. Не для заблудшей овечки из

его стада, а для его собственного чудовищного сына.

Я попыталась представить себя на месте Кейна. Я знала, что отец держит моего

близнеца взаперти. Кейн навещал Даррена? Видел, что с ним сделало заточение? Или

просто бросил своего брата там внизу на многие годы?

Словно услышав мои немые вопросы, Кейн открыл глаза. На его лице застыла боль.

— Даррена можно было застукать перед умирающим щенком, и он бы сказал, что

он этого не делал. Он клялся, что он не связан с нападением на Кайлов, — Кейн сглотнул.

— Мой отец ему не поверил.

Ты тоже ему не поверил. Ты позволил своему отцу держать его в заточении.

Годами.

Теперь я понимала, почему Кейн не мог уехать из города. Какое бы отвращение он

не испытывал к манипуляциям своего отца, какой бы сломанной не было его семья, он не

мог бросить своего брата.

— Он был моим близнецом. Если он был монстром, значит, и я — монстр.

— Через много лет вы встретили мою мать, — продолжила я. — И всё шло так

хорошо… — слова застряли у меня в горле, когда я вспомнила, как Кейн танцевал с моей

мамой на крыльце, как Кейн сажал меня на плечи.

— Как со всем этим связана Сара Саймон? — агент Стерлинг сменила тему. —

Судя по всему, она присоединилась к Ранчо больше чем через двадцать лет после смерти

семьи Кайлов.

— К тому времени я ушел с Ранчо, — судя по хриплому голосу Кейна, не только я

погрузилась в воспоминания о моей матери. — Но, насколько я понимаю, Сара часто

бывала в часовне.

Я слышала в голосе Кейна ужас.

— Сара узнала о Даррене, — сказала я, думая о камере, в которой Холлэнд Дарби

держал своего сына.

— Она обнаружила комнату. Спускалась к нему, скорее всего, не раз. А когда ему

надоело с ней играть, он её убил, — голос Кейна напоминал тупой нож. — Он сжал её

горло руками, как ты и сказала. Власть. Превосходство. Личное. А потом он выбрался и

пришел за мной.

Не за тобой, — мысленно поправила я. — Власть. Превосходство. Личное.

— Он пришел за той, кого ты любил, — я гадала о том, как Даррен узнал о моей

матери. Возможно, он проследил за Кейном к нашему дому? Но все вопросы исчезли за

воспоминанием, врезавшимся в меня с силой цунами.

Ночь. Звук удара на первом этаже.

Я попыталась встать на место своей матери. Сначала ты решила, что это был

Кейн? Он попытался сделать тебе больно? Сжал руки на твоём горле?

Ты отбивалась.

Я подумала о том, как, всего несколько часов спустя, моя мать улыбалась и

танцевала на обочине. Ты убила его.

Кейн закрыл глаза, словно он больше не мог на меня смотреть, не мог помнить об

этом, но не мог и остановиться.

— Когда я добрался до дома Лорелеи, она исчезла. Как и ты, Кэсси. А тело

Даррена лежало у подножья лестницы.

Я взглянула на всё это его глазами: брат, которого он ненавидел, боялся и любил,

был мертв. Его убила женщина, которую он любил. Это ты был виноват в том, что он

пришел за ней. Ты был виноват в том, что он сделал ей больно.

Ты был виноват в его смерти.

— Лорелея убила Даррена защищаясь, — предположила агент Стерлинг. — Если

вы не рассказали ей о нём, она почти наверняка думала, что убила вас.

Я попыталась сопоставить всё это с матерью, которую я помнила и знала.

— Вы привели в порядок место преступления, — продолжила агент Стерлинг, не

давая Кейну времени на передышку. — И привезли тело своего близнеца домой.

— Я никому не рассказал, — голос Кейну звучал по-детски. Словно голос

мальчика, которого заставили хранить секрет его семьи, нести бремя его брата.

— Ваша семья закрыла Даррена под часовней, — мягко произнесла Стерлинг. —

Он был мертв, а они всё равно заковали его в кандалы. А Сара Саймон — вы оставили её

тело внизу. Вы позволили её семье верить, что она сбежала из города.